В старые добрые советские времена, когда улицы города Ирбита были наполнены мотоциклами, а старинные легенды были забыты под натиском социалистического соревнования и победоносных лозунгов, произошла эта история.
В Ирбите как-то внешне всегда чувствовалось событийность: по возрастающей суете мотоциклов в загород можно было угадать посадку картошки, начало клева карасей, сенокос, «грибы пошли», мотокросс и так далее. В округе недоступных мест для мотоциклов не было, кругом были проложены двухколейные дорожки. Да, должен пояснить, что в Ирбите признавали только мотоцикл с коляской, «одиночки» стояли где-то в ряду велосипедов. А колеи прокладывать было где.

Пойма реки Ницы в ширину составляла от километра до пятнадцати и изобиловала старицами, вязовыми рощами, лугами, зарослями черемухи и калины. Сегодня даже с крупномасштабного космоснимка трудно представить как можно ориентироваться среди такого изобилия озер, озерков и болот. А народ мотоциклетный ориентировался, у многих были почти собственные угодья, которые берегли от лишнего глаза, и рыбалки это касалось особенно. Существовали устойчивые кланы или бригады, поделившие пойму на территории рыбалки, сбора ягод, охоты. Но много было и диких мотоциклистов, покушающихся, то на ту собственность, то на другую. Чужаков не любили, и выражалось это от общественного отторжения до устройства дорожных и других ловушек на «собственных» угодьях. Было совсем не странно видеть как рыбак, приехавший в свое место, маскировал мотоцикл и его следы, и уж вовсе не откликался, если его звали. Более того, чужака, как и своего определяли по звуку мотоцикла. Для Вас это невозможно, отличать звуки совершенно одинаковых мотоциклов, но это реально было для тех мотоциклистов. Кстати мотоциклистами их ни кто и не называл, в Ирбите все мужчины ими являлись. Были рыбаки, колхозники, грибники, «начальство», пацаны и так далее, и так далее…, но все на «Уралах».
И так история. Июнь, начало цветения шиповника – это начало клева размерного карася. По гаражам в пятницу предсобытийный ажиотаж: снасти, наживка, водка, «оборудование», встречи, разборки, кто-то уже поехал. А в субботу часов с трех начинается: — ровным рыком начинают наполнятся три выезда из города в сторону Ницы, в четыре всем кажется что участников слишком много, но к пяти часам активность снижается. Вот тут то и выезжают «дикие», которые едут примерно туда «где клюет». По каким причинам их не прибрал ни один клан? – не наше дело, но он едет явно на чужое место и ему явно не рады. Я тоже был заражен рыбацким азартом и могу много чего наговорить по теме. Я так же готовился и выезжал, и сидел в своем месте, и ловил, и не ловил, но? Обычное рыбацкое релаксирование только с виду идеально. Рыбак на своем месте всегда напрягает слух при появлении звука мотоцикла, точно определяя его движение и направление. И никто не рад когда звуки чужака уже в гости к вам.
Тот это был день или не тот, вспоминали это уже позже, оценивая события, вспоминали еле слышный звук мотоцикла. Мотоциклист то приближался, то отдалялся, звук то замолкал ненадолго, затем вновь появлялся. Звук был вялым, но явно Ураловским. Я вспоминал, что на небо поглядывал, может там кто летает? Вылезал из под берега, когда звук мотоцикла был рядом, но мотоцикла не было, тарахтел где-то за кустами. Другие рыбаки тоже его выглядывали и не выглядели. Нервишки этот мотоцикл многим попортил, говорили, что на следующий день было то же самое. Бывалые все списали на деревенских пацанов. Понедельник и вторник в заводских биндюгах и биллиардных полно разговоров о прошедших выходных. Но была новость:- в Реже спустили плотину в выходные и в понедельник уже начало топить первые картофельные участки, а во вторник подтопило часть Вязовой рощи и луга. Подъезды к лугам и озерам были отрезаны, а часть затоплена. Заговорили о пропаже трех человек, заговорили о пропаже какого-то отставника, якобы все были на мотоциклах. Затем вроде кто-то нашелся, а отставник вроде нет, унылый, говорили, был дядька или злой, говорили жену в психушку сдал. Короче, рассказы не ночи, но потихоньку все улеглось. Однако звуки невидимого мотоцикла не исчезли, их стали слышать по ночам.

О мотоцикле – призраке в гаражах и на заводе стали травить байки. Фантазии доходили до полной «пурги», но однажды случилось происшествие. Двое рыбаков на Урале грохнулись с обрыва берега в Ницу, напротив города, но с другой стороны. Дорога узкая, берег осыпается, все жмутся к кустам, что их бросило с обрыва? Выбрались сами и говорили в один голос, что увернулись от мотоцикла вылетевшего прямо в лоб. Все было странно, говорили о какой-то туше в коляске одетой в шинель. Вроде парни перебрали. Потом стали говорить о ночном случае на мосту за Киргой. Подъехали рыбаки к мосту на двух мотоциклах, а на нем на встречу мотоцикл стоит без огней и работает. Водителя нет, а в коляске кто- то недвижимый сидит. Заробели мужики, вернулись в деревню, через полчаса поехали а на мосту нет никого. Приехали на озеро, распряглись, а за озером мотоцикл завелся. Завелся, стоял на месте, потом медленно куда-то уехал. Мужики в напряге просидели часов до семи, пока еще к ним мотоцикл не приехал. Слышим, говорят, свой едет. Днем вроде чужого тоже слышали.
Тракторист с граблями по узкой дороге среди зарослей ехал на луга сено грести. Грабли впереди, не знаю задом что-ли ехал, и ему прямо в грабли мотоцикл коляской и врезался. Человек из коляски прямо в грабли. Колхозник выскочил из трактора и бежать. В автодвор прибежал, весь трясется, рассказывает. Поехали механик с мужиками, подъезжают, трактор работает, на граблях ничего и никого нет. Тракторист хоть и онемел, но радуется, а к концу еже спокойно говорит, что жаль водителя не разглядел…

Водителя вообще никто не видел, все говорят о чем-то жутком в коляске. С тех пор на призрака стали валить все: и брошенную борону на дороге, и выкопанную яму, и разобранную плотинку. Находили натянутую поперек леску, сожженный скрыт накануне охоты, но особо напрягались от ровного мотоциклетного звука с мест в которых ни кого не должно быть.

С тех пор звук невидимого мотоцикла принимается за призрак, который бесконечно катается по вязовой роще, по дорожкам среди бесчисленных озер. Сейчас он вроде и не вредит никому, а вспоминают его больше мото и вело туристы, блуждающие по лабиринтам стариц на левом берегу Ницы. И я там был, и вышел на меня северный олень, и я обомлел. Но все так быстро разрешилось, что я фотоаппарат поднять не успел. Рассказал жене и детям, а они мне:- «Ну вот, еще один призрак в Вязовой». А вечером звонит приятель и спрашивает:- «Не видал ли оленей?, ушли из загона, для туристов привезли с Севера». Да! Призрак в Ирбите только один — мотоциклетный!
Записал Виктор Завьялов