Путешествия

Карелия. Часть 1.1
Карелия. Часть 1.2
Хибины. Часть 2.1



Первый день, когда по приезду у нас ещё остаются силы и время на что-то ещё, кроме того, чтобы поставить палатку, поесть и завалиться спать.
На базе КСС всё таки имелась баня. 3000 за 2 часа — такова цена удовольствия за то, чтобы как следует пропариться и окунуться в ледяную горную речку, и раз уж мы оказались в Хибинах, то хотя бы один раз решили ни в чём себе не отказывать. Баня освобождалась только в полночь, и это было нам на руку: мы были последними, и Вячеслав сказал, мол, сидите, ребята, хоть до утра.
У нас оказалось несколько свободных часов, нам советовали сходить на водопад. Так что немного отогревшись и поужинав, мы отправились на разведку.
Наше временное пристанище находилось у одной из излучин реки Кунийок, и первым делом ребята оставили охлаждаться в воде баклашку пива. Течение реки быстрое, вода голубая и прозрачная, в ней отчётливо виден каждый камушек на дне, кажется, что можно дотянуться до него рукой, но это ощущение обманчиво. Пожалуй, в своей жизни я не видел воды чище и прозрачнее, чем эта.
На другой берег реки перекинут мост, за которым следует крутой подъём. В низине же растут ели, через их ветви видны горные вершины, окутанные туманом. Повсюду вросшие в землю валуны, покрытые мхом. Узкая извилистая тропинка, испещрённая корнями деревьев, уходила всё глубже в лес.

Определённо, если я ещё когда-нибудь буду планировать поездку в эти края, нужно закладывать куда больше времени на Хибины. Мои страхи, что больше одного дня тут делать нечего, были напрасными — кажется, тут и неделя пролетит незаметно. Гуляя в резиновых шлёпанцах и лёгкой куртке, я на какое-то время забыл, каких усилий нам стоило добраться сюда, и чувствовал себя туристом, который бродит с фотоаппаратом по улочкам какого-нибудь европейского города. Забавно, в кои-то веки для получения новых впечатлений нам не нужно сражаться с мотоциклами на неровных дорогах, куда-то спешить, сломя голову.
Вернувшись на основную дорогу через перевал, отправляемся на поиски водопада, в чём нам помог указатель, на котором кратко и лаконично было написано “красивый водопад”. Всё правильно, вещи надо называть своими именами. От основной дороги ответвлялась узкая дорожка с крутым подъёмом. Пока мы шли по ней, меня одолевало праздное любопытство:
— Интересно, а получится ли сюда въехать на наших мопедах? — размышлял я вслух.
— Нет, давай не будем не пробовать. — Отвечал Артём.
— Ну почему? Вот здесь ещё нормально можно проехать, тут лучше взять левее, там правее. На этих торчащих булыжниках надо поаккуратнее с газом, чтобы назад не опрокинуться.
— Эх, какие-нибудь лёгкие эндурики сюда бы. — Мечтательно вздыхал Иван.
По пути мы встретили костровище, мангал и пустые пластиковые бутылки, эти артефакты служили очередным подтверждением тому, что мы идём в правильном направлении.
А что, отличное место для лагеря. Главное — лекгодоступное и безопасное. А ещё вид хороший открывается.
— Может, нафиг турбазу, переночуем здесь? — Спросил я.
— Ага, сейчас только мопеды перегоним. — Отвечал Тёмыч.
Так случилось, что после пройденных нами дорог любую тропинку мы видели как брошенный вызов нашим возможностям.

Очень скоро мы оказались у цели. С возвышенности открывался отличный вид на перевал, по которому мы ехали несколькими часами ранее. Грунтовка скрывалась под кронами деревьев, от чего долина казалась совсем безлюдной, а ниже, метрах в десяти от нас, по склону бежала горная речка. Обтекая большие валуны и спадая многочисленными водопадиками с камней поменьше, течение то разветвлялось на несколько струек, то вновь соединялось в единое целое, а через пару десятков метров вода с диким грохотом низвергалась с высокого обрыва.
— Смотрите, не сдохните случайно. — Предостерегал я народ, ибо просто так к водопаду было не подобраться. Склон был довольно крутым, мы осторожно спускались вниз, держась за стволы тонких деревцев и аккуратно выбирая камни, на которые можно опереться так, чтобы они не сорвались под нашим весом.

Не знаю как у Тёмыча и Вани, лично мне на то непродолжительное время, что мы были у водопада, внезапно стала безразлична судьба дальнейшей поездки. Стоя на краю уступа, достаточно высокого, чтобы разбиться по неосторожности, когда тонны воды со страшным рокотом низвергаются с обрыва, заглушая все остальные звуки, мне было отчасти грустно, что при планировании своих предыдущих поездок у меня ни разу и в мыслях не было идеи поехать на север, что я так недооценивал эти места — Хибины и Кольский полуостров в целом, предпочитая ему южные и западные направления.
Здесь я особенно остро почувствовал пустоту внутри. Давно потерянная часть себя, атрофировавшаяся из-за того, что редко использовалась. Видя что-то захватывающее, ты пытаешься сфокусироваться, подбирая правильную внутреннюю линзу, которая позволит тебе во всех подробностях спроецировать увиденное и прочувствованное тобой в матрицу твоей памяти, но нужная линза треснула, ты пытаешься подобрать другую и не находишь ни одной подходящей. Есть куча других линз для повседневных съёмок, затёртых, с меньшей силой, кратностью и углом обзора, но ими не получается должным образом захватить изображение. Речь идёт вовсе не о физическом угле обзора, а о внутреннем видении. Как будто ты потерял ключ, стоишь перед дверью и не можешь её открыть, а за дверью что-то важное, и время твоё утекает, ты ломишься внутрь, дрожащими руками перебираешь разные ключи, отмычки, но всё бестолку.
Как выброшенная из воды рыба я жадно хватал впечатления, пытаясь втиснуть всю эту необъятную красоту сквозь узкие рамки собственного восприятия, унести с собой, сколько смогу. Стоял словно ошарашенный, безуспешно подбирая про себя слова и эпитеты, которые подошли бы для описания увиденного, но как можно запомнить то, что ты даже описать не можешь в полной мере? То, что я тогда видел и испытывал,
не было похоже ни на что из того, что мне доводилось встречать раньше. И вот я стою здесь, найдя то, что так долго искал, но оно недоступно для меня. Я думал, что откровение само снизойдёт, стоит лишь оказаться в правильном месте. Эх, оказаться бы здесь лет на десять раньше, когда взгляд был свежее, всё далось бы гораздо проще. А сейчас я ощущал себя вором, которого случайно занесло в королевскую сокровищницу. И вот я стою, безуспешно пытаясь распихать внезапно нахлынувшие богатства по маленьким кармашкам своей души, у меня никак не получается унести всё, и мне страшно от того, что я не знаю, будет ли у меня ещё когда-нибудь такой шанс, ибо каждый раз может быть последним.
Тёмыч и Ваня бегали с фототехникой, ища лучший ракурс, да и сам я от них не отставал. Но как можно всё это запихнуть в объектив? Словно боявшись, что дома никто нам не поверит, мы пытались унести с собой кусочки этой красоты, сохраняя её в двухмерном формате. Но всё, что придаёт особую неповторимость, неизбежно теряется при такой грубой конвертации: Как передать тот внутренний свет, в котором окружающие краски становятся ярче?

В качестве итога нас ждала растопленная баня, нельзя и придумать лучшего завершения такого дня.
В прорубь прыгать мне не доводилось, поэтому сильнее контрастов, чем тогда, не испытывал, когда наихолоднейшая вода в реке кажется колючей как снег, ты заходишь в парную, и на смену лютейшему холоду приходит освежающая прохлада, именно прохлада, и это ощущение держится секунд пятнадцать, пока оно не начнёт переходить в нарастающее тепло. За окном тем временем совсем не темнеет, хотя время давно уже перевалило за час ночи. Грохотание быстрой горной речки хорошо слышно внутри, из-за чего нам периодически казалось, будто снаружи начался сильный ливень.
Я отчасти понимаю Ваню, который сказал тогда, что этот день, пожалуй, вошёл бы в десятку лучших дней его жизни. наверно, если бы такой
список был бы у меня, то этот день тоже бы в него попал. Пусть это даже гиперболизировано, но уж лучше так, чем оценивать всё происходящее с тобой взглядом, немного отличным от повседневного, и быть неспособным по-настоящему чем-то восхищаться, чему-то удивляться, радоваться.
Хотя если сейчас спросить любого из нас, чем именно на нас произвёл впечатление этот день, из-за чего его можно отнести в десятку лучших, то вряд ли кто-то сможет дать этому развёрнутое объяснение. Мне кажется, что мы запоминаем вещи такими, какими их можем описать на тот момент, когда их увидели. Впечатления откладывались простыми эпитетами вроде “красивый водопад, удивительный вид на долину, высокие горы вокруг, очень чистая вода”, и прочими их синонимами, при этом чувствовалось, что ходишь где-то близко, но для описания самого главного нужные слова так и не подобраны, в результате чего картина в памяти недалеко ушла от кучи тех плоских картинок, в которых мы пытались унести с собой частичку этого места. Сложно сохранить и воспроизвести в себе то состояние, для которого все эти пейзажи и были фоном. То внутреннее ощущение, ради которого ты каждый год годов ехать в новые неизведанные места, преодолевая все те трудности, которые поневоле связаны с данным видом путешествий. Умение вспоминать и воспроизводить внутри себя счастье многого стоит. Главное — не потерять этот свет, нести его в себе, а если не получается, то хотя бы хранить память о нём, не поддаваться предательским мыслям: “А было ли всё это на самом деле с нами? А стоит ли повторять это в будущем?”.
Помню как долго сидел на мосту под рокот воды, в попытках посмотреть на окружающий мир другим взглядом. В камере сгорания было всё необходимое для успешного пуска, но похоже мою свечу сильно закидало маслом через изношенные поршневые кольца моей души, и она не выделяла достаточно сильной искры, способной воспламенить эту высокооктановую смесь из впечатлений. Я ещё долго крутил стартер, пока окончательно не начал замерзать, и холод не погнал меня прочь.

С утра проснулся под барабанящий по окнам дождь. Очень хотелось стать какой-нибудь холоднокровной рептилией, чтобы впасть в анабиоз
до того момента, пока за окном снова не появится солнце. Ваня и Тёмыч всё также крепко спали, моя возня на кухне нисколько им не мешала, и, судя по всему, просыпаться раньше двенадцати они не собирались. Позавтракав, выбрался на улицу, поболтал с нашим соседом по дому — питерским
джипером, который внезапно оказался кладезнем ценной информации. Сам он уже неоднократно бывавший в Хибинах, обмолвился, что в прошлые годы участок дороги, идущий по руслу реки, давался гораздо легче. Эти слова для меня были бальзамом на душу. Просмотрев с десяток видео на ютубе, как люди на мотоциклах играючи преодолевают эти пару километров камней и воды, я уже склонялся к мысли, что мы просто лохи, не умеющие ездить, раз преодоление русла у нас отняло столько сил. А тут оно оказалось, что это не мы лохи, а просто дорога стала хуже.
Так же, как и мы, после Хибин он тоже ехал на Рыбачий, уже в четвёртый раз. Он дал мне много ценной информации относительно полуострова, скажу даже больше: это первый встреченный мною человек, который был на Рыбачьем, доезжал до маяка, и с которым удалось пообщаться вживую на эту тему. Так что на некоторое время я превратился в слух и запоминал всю полезную информацию. Он поведал про альтернативный маршрут — старую немецкую дорогу, берущую начало у Печенги, про единственный сложный участок на ней — разрушенный мост в начале, который надо объезжать вброд, и что конце того брода крутой каменистый подъём, на который машины иногда втаскиваются лебёдками. Я переживал, насколько серьёзные препятствия нам создадут приливы, и меня успокоили, объяснив, что на нашем маршруте всего пара таких участков, которые желательно пройти в отлив, а в остальном уровень воды в бродах больше зависит от интенсивности дождей в предшествующие дни. Нам также советовали ехать через Скорбеевский, что броды там не такие глубокие, как если ехать по стандартному маршруту вдоль берега, а на обратном пути советовали съездить к Ловозеру, мол, после Рыбачьего — самое то. Минут на двадцать этот человек стал для меня эдаким Гэндальфом в нашем своеобразном путешествии к Одинокой Горе. Добрый человек, спасибо тебе.
Появилось достаточно информации для обдумывания, и впервые за всю поездку у меня в голове стала вырисовываться какая-то определённая картина относительно нашей конечной цели. Когда народ проснулся, я донёс факт наличия свежих разведданных, немного подняв боевой дух. Погода на улице не располагала к подвигам, шёл дождь, Вячеслав сообщил, что в ближайшие три дня погода не изменится, а также просил определиться, съезжаем мы, или остаёмся ещё на какое-то время. Мы недолго посовещались, Ваня предлагал остаться, Тёмыч настаивал ехать дальше, а меня бы всё устроило в обоих случаях. Но всё таки прикинув все “за” и “против”, я согласился с Артёмом, ибо незапланированная дневная стоянка у нас уже была на Ладоге, да и текущая погода не располагала к прогулкам. К тому же где-то внутри меня тлела надежда, что стоит нам отъехать от гор, как погода наладится. Так что потратив час на сборы, мы двинулись в обратный путь. Зная, что нас ждёт, ребята сразу экипировались в бахилы ОЗК, я же сменил берцы на болотные сапоги.

Как это было в случае с Ладогой, обратная дорога далась нам легче. Я не стал себе изменять и все эти километры горной дороги проехал в стойке. Хорошо, когда все преграды на пути получается преодолевать плавно и гармонично, этот отрезок дал возможность почувствовать мотоцикл продолжением себя, со всем его весом и багажом, что несомненно являлось отличной тренировкой перед Рыбачьим. До русла реки добрались неприлично быстро, было даже немного обидно, что перевал так быстро закончился. Он проезжается на одном дыхании, не давая устать или заскучать, главное — преодолеть первые два километра “дороги”. Тёмыч с Ваней не изменили своего решения и предоставили мне сплавлять их мотоциклы по каменистому руслу. Что ж, для меня это было только в радость, ведь помимо того, что я смогу в три раза больше наслаждаться ездой по этим замечательным камушкам, мне предоставится отличный повод сравнить удобство управления всеми тремя мотоциклами на одном и том же спецучастке и сделать для себя соответствующие выводы. Свой 650-ый стрём перегнал с ходу и без единой запинки, затем последовала очередь ТДМа, на котором я один раз заглох, пока приноравливался к характеру двигателя. Последним на очереди был литровый стрём Тёмыча, на котором меня таки занесло в груду камней, откуда они меня потом вдвоём вытаскивали. Но мотоцикл не уронил, днищем ничего не словил. По факту у меня сложилось следующее субъективное мнение: Новый ТДМ выигрывает более низким центром тяжести, когда стоишь на земле, он у тебя буквально болтается между ног (мой рост 176 или 178, не помню), но существенно отстаёт низким клиренсом и мотором, работающим на верхах, из-за чего сложно подбрать нужные обороты при езде с низкой скоростью и трогании на сложных участках: он либо глохнет, либо колесо срывается в юз, постоянно приходится играть сцеплением, это как на двухтактном кроссаче переезжать через большие скользкие брёвна. Ехать в стойке на нём было непривычно: подножки выведены назад и выше, нежели на стрёме, руль низкий, стоять приходится, скрючившись вперёд.
Тёмыч высокий, и его литровый стрём ощутимо завышен укороченными линками и высокими пробками в перьях вилки. Проставки руля тоже имеются, что делает управление в стойке удобнее. С непривычки на бездорожье весьма остро чувствуется разница в весе между литром и 650-кой, из-за этого пару раз меня уводило в сторону, как я уже писал, один раз ребятам даже пришлось выдёргивать меня назад из груды камней, куда я ехать совершенно не планировал, но ничего не мог поделать с мотоциклом, который туда очень просился. Не последнюю роль сыграла ещё и задняя резина, место которой было скорее на треке, чем на такой дороге. В перьях Артёмова стрёма были установлены прогрессивные пружины, и с ними было намного комфортее ехать по этим камням, нежели на моём стрёме со стоковыми пружинами. Разница ощутимая, их имеет смысл установить.
Объективно оценить свой 650-ый стрём будет сложно. Понятно, что на нём мне было ехать легче всего, ибо привычка играет не последнюю роль, но в целом я не пожалел об укороченных на 4 мм линках и утопленных наполовину траверсы перьев вилки. Вилка очень мягкая, на ТДМе однозначно она была больше приспособлена для таких ситуаций, но это дело исправляется новыми пружинами. По мотору всё устраивает, неоднократно трогался и продолжал ехать на второй, долго не замечая подвоха, с ТДМ-ом такой бы фокус не прокатил. Помимо прогрессивных пружин не помешало бы руль завысить и поближе к себе сделать.

В любой бочке мёда всегда найдётся ложка дёгтя. В этот раз ложкой дёгтя был выскочивший из открывшегося кофра кейс с примочками для гоупро. Потерю я заметил слишком поздно, успев проехаться по своему же кейсу на ТДМе с мыслью, каким же надо быть придурком, чтобы разбрасывать тут мусор. Только перегнав ТДМ и возвращаясь назад за литровым стрёмом я понял, что то был не мусор, а мой собственный кейс. Всё, что было внутри кейса, унесло течением. Удалось найти лишь одну сд карточку. После получасовых поисков, так ничего и не найдя, окончательно смирился с утратой, и с тем, что смысла переживать уже нет. На такой печальной ноте я прощался с этим перевалом. Хибинские горы и конкретно перевал Кукисвумчор одно из тех мест, попадая в которое ты сразу понимаешь, что одних суток здесь будет явно мало. Слишком много всего интересного, везде хочется побывать, всё посмотреть. Эх, остаться бы там ночи на три. Да, эту поездку вполне можно было закончить Хибинами, доехать до Ловозера, провести здесь всё оставшееся время до конца отпуска, и оно не было бы зря потерянным. Отличная альтернатива Рыбачьему, наверно здесь даже интереснее. Но всё таки конечный пункт нашего маршрута находился немного севернее, и на него тоже нужно было отвести время. Хибины по силе впечатлений для меня оказались целым новым миром, с которым было грустно расставаться. Мы стояли у мотоциклов, я убирал болотные сапоги обратно в рюкзак, сменив их на берцы. С пологих горных склонов спускался туман, обволакивая собой горную речку, по которой мы только что ехали так, что очень скоро она стала едва различимой в белой пелене.

Что нас ждёт впереди — неизвестно, но одно я знал точно: навряд ли что-то заставит меня отказаться от намеченной цели. Надо будет руками перетаскивать мотоциклы — не вопрос. Да хоть пешком пойду, но на мысе побываю. Хотя откровенно говоря, на тот момент мы думали, что по сравнению с перевалом в Хибинах, дороги на Рыбачьем нам покажутся лёгкими и непринуждёнными, ох и наивны же мы тогда были. Играючи преодолеваем последние километр-полтора камней, выскакиваем на знакомый грейдер. Когда мы оказались на асфальте у ботанической станции, пришло окончательное осознание, что горы отпустили нас, подарив бесценный опыт и впечатления. Не останавливаясь в Кировске, едем в сторону Колы. Следующие двадцать километров мы напряжённо всматривались вдаль, пытаясь увидеть хоть небольшие проблески ясного неба, любую маленькую зацепку, которая дала бы надежду на хорошую погоду и возможность скинуть дождевики, но нет, небо было неумолимо к нам.
Останавливаемся на заправке в Апатитах, переодеваемся по погоде, телефоны ловят сеть после суточного перерыва, я привычно открываю навигатор и понимаю, что следующая заправка будет последней на нашем пути туда, а дальше — пара-тройка дней автономности. Мы уже как-то привыкли, что после эндурного приключения следует несколько сотен километров асфальта. Эти километры — как пауза, своеобразная передышка перед следующим испытанием, во время которой ты приводишь в порядок свои мысли, настраиваешься на новую цель. А тут осталось ехать всего ничего, меньше одного бака. Как-то незаметно подкралась эта граница.

Всё таки дальнобойные поездки на мотоцикле делают тебя неисправимым оптимистом — никогда не устаёшь надеяться на лучшее. И так получилось, что на подъезде к федеральной трассе на горизонте отчётливо обозначились границы хмурого неба, а стоило нам проехать несколько километров в сторону Мурманска, как выглянуло солнце. Горы словно сделали нам прощальный подарок, как магнитом они сдерживали тучи у своих хребтов. Ну а что сказать по поводу дороги от поворота на Апатиты до Мурманска? Не побоюсь этого слова, это было похоже на сказку, хотя правильнее будет сказать — на древнюю нордическую песнь про бесконечную борьбу света и тьмы. Светило солнце, продольные полосы туч, словно специально выстроившиеся вдоль широт, чередуются с полосами голубого неба, постоянно сменяя друг друга — мы словно ехали в центр гигантской воронки, туда, где всё начинается и заканчивается. Едешь сквозь этот хоровод и видишь на горизонте очередное тёмное грозовое облако на своём пути, оно становится всё больше, и кажется, что сейчас опять застрянешь в очередном циклоне. Становится темнее, и ты ловишь первые капли дождя на визор, но тучу удаётся проскочить, оставляя её позади, и следующие пару десятков километров над твоей головой нет ни облачка, они все жмутся к горизонту.
Однажды, когда дорога вывела нас на очередную возвышенность, мы увидели, как по обе стороны от неё раскинулась заболоченная низина. Залитую солнечным светом, её начинал окутывать едва заметным шлейфом туман, больше похожий на пар, сквозь который призрачными силуэтами виднелись тонкие стволы карликовых елей и мелкие лужицы воды среди низкой травы. Длинные тонкие струи тумана петляли между стволами деревьев, просачивались всюду словно щупальца, опутывая всё, до чего могли дотянуться, буквально на глазах заполняли собой всю долину. Буквально пять
минут, и туман заполняет всю низину целиком, так, что даже солнце с трудом пробивается сквозь его пелену.

Деревья вокруг нас становятся ниже, где-то вдалеке видно ровное плато Ловозёрских тундр. Всё складывалось слишком замечательно — непривычно хорошая погода, мотоциклы не ломаются, отличный асфальт, от графика почти не отстаём; где-то точно должен быть подвох. И да, подвох не заставил себя долго ждать: на подъезде к Мурманску на горизонте прямо по курсу появилась очередная чёрная туча, только была она больше предыдущих, и края её не было видно. Стало понятно, что застрянем мы в этой туче надолго.
Прекрасно, Мордор встречает нас, а я, как Голлум, неизменно продолжаю вести этих двух хоббитов к Ородруину. Терпение и смирение, быть может проехав девяносто километров на запад в сторону Рыбачьего, нам удастся выбраться из этого проклятого облака. Но прежде чем пилить, надо закупиться провизией и алкоголем, а для этого нужно сворачивать в город, слезать с мотоциклов и искать магазин. Чёртова сырость и холод, за двадцать последних километров погода умудрилась всё испортить, на часах половина десятого вечера, мы в одном из спальных районов Мурманска, останавливаемся у магазина, неподалёку местные ребята вгоняют жигулёвский двигатель в красную зону. Я словно попал внутрь фильма Левиафан.

Мурманск, вроде как значимая точка, но совсем не ощущаются ни пройденный общий километраж, ни какая-то торжественность момента. Просыпаться с утра у мотоциклов и куда-то ехать — это уже стало нормой для нас на тот момент. Неважно, как далеко ты от дома, проедешь ты в этот день тысячу километров по асфальту, либо же меньше сотни по камням и грунтовке — всё это совершенно не важно, не ощущается, что родной дом или конечная цель становятся дальше или ближе. Цель? вроде она впереди и до неё рукой подать, а с другой стороны кажется, что она нереальна, и до неё — бесконечность. Никак не могу понять для себя, что важнее: конечная точка, или путь до неё? Ваня говорит, что продрог до костей и похоже заболевает, нужно где-то искать место для ночёвки. Тёмыч негодует, мол, все знали, на что шли, гостиница не входила в наши планы, Ваня отвечает, что его устроит просто развести костёр и погреться. Опять же, где искать место для лагеря, не посреди же Мурманска ставиться? Но в любом случае сначала нужно было решить вопросы насущные. Состояние неопределённости. Планирование маршрута заканчивалось как раз таки на Мурманске, а точнее — на последней заправке перед полуостровом. Дальше в игру вступало множество новых переменных, все значения которых нельзя было предусмотреть заранее, поэтому предполагалось ориентироваться по ситуации. У меня в голове закрадывалась мысль, а не найти ли какой-нибудь хостел, чтобы переночевать там, а с утра уже продолжить путь на Рыбачий, как это делают многие адекватные люди? Но адеватность и мы — понятия далеко не всегда совместимые. Вспоминая, с каким негативом Тёмыч воспринял один только намёк на то, чтобы остановиться в какой-нибудь гостинице, мысль эту отбросил. Таким образом мой друг выбил всю дурь из моей головы, даже не догадываясь об этом.

Мозг почти не работает, ходишь по магазину не понимая, чего хочешь, а ведь надо запастись едой с расчётом на несколько дней автономности. Наверно правильным решением было бы заранее составлять список необходимой еды, в целях экономии места, времени и денег. А закупившись едой — валить, валить и ещё раз валить отсюда в сторону Рыбачьего, и чем быстрее — тем лучше. Всё таки лучше бросить свои кости где-нибудь на подъезде, чтобы весь следующий день посвятить только одной цели и ни на что более — добраться до края. Одно радует — темнее уже точно не станет, а через пару-тройку часов так вообще будет рассвет, а когда рассвет, тогда и утро.
Смотря на Ваню, хотелось укрыть его тёплым пледом, дать ему кружку горячего шоколада и сунуть тёплую грелку в ноги, но поскольку ничего из этого предоставить ему не было возможным, мы убедили его ехать на моём стрёме, на котором и ветрозащита в разы лучше и подогрев ручек имеется. Собственно, на момент поездки стрём числился на Ване, поэтому фактически Ваня просто пересел с одного своего мотоцикла на другой, слегка повозмущавшись, каким же непривычно высоким он стал из-за поставленных мною укороченных линков.
Время на последней заправке после Мурманска тянулось долго, хотелось уже поскорее покинуть это место и снова выйти на трассу. Но нет, пока все отвяжут канистры, зальются, расплатятся, упакуются обратно — всё это угнетало своей томительностью. Начало двенадцатого ночи, наконец, всё готово, и мы продолжаем наш укрытый туманом путь в неизвестность.