«Ай! Что это? Мне щипает нос!» – воскликнула Лори, когда в один январский понедельник мы вышли из подъезда и направились к метро Тропарёво, — «Пютан! У меня замёрзли сопли! Как дышать?» Было солнечно и морозно, минус девятнадцать. Северянам трудно представить, как обычное зимнее московское утро может вызвать такую бурю эмоций у человека, непривычного к отрицательным температурам. Ну и как же мы поедем с теплолюбивой француженкой на юбилейный 60-ый зимний мотослёт «Элефантентреффен» в Германию, за две с половиной тысячи километров, по такому морозу?

текст: Лори Бернар (Laurie Bernard) и Виталий Бордо
перевод с французского: Виталий Бордо
фото: участников событий





Виталий: Изначально наши планы были куда скромнее. Лоря собралась приехать в январе в Москву, чтобы наконец увидеть настоящую русскую зиму, и записалась на курсы русского языка для иностранцев при МГУ: две недели, каждый рабочий день с десяти до часа. После курсов я предлагал француженке прокатиться на недельку на моём «Урале» куда-нибудь недалеко от столицы: съездить, например, в Суздаль, или в Ярославль. Лоря ведь никогда раньше не ездила на мотоцикле зимой… я имею ввиду, настоящей зимой.



В наши планы внезапно вмешалась Судьба в лице мотожурналиста Андрея Котофея. Когда я встретил Лорю в аэропорту, то сразу же отвёз в гости к Володе Южному, который как раз отмечал день рождения в компании друзей-оппозитчиков.







— Мы с Аней через две недели едем на Элефанта, — посреди праздничного застолья сообщил Котофей, — Поехали с нами?

— ВиталИ! – обрадовалась француженка, — Я так давно мечтаю попасть на Элефантентреффен! Мы поедем?

— Нуууу, – задумался я, в уме прикидывая масштаб разрушений: пять тысяч километров вместо пятисот, совсем другой бюджет, серьёзная экипировка, отпуск на ещё одну неделю. Нужно срочно собрать мой «Гирап» по имени Гантеля, который был разобран ещё в ноябре для профилактического ремонта. В принципе, ничего невозможного: – Уи, конечно. Поехали!







Лори: Я только что прилетела в Москву, где планирую провести три недели, чтобы наконец увидеть эту страну зимой. Только я спустилась с траппа, как Виталий сразу же потащил меня на день рождения к своим товарищам, с которыми я познакомилась в прошлом году. Весёлый вечер, много (слишком!) выпивки… Болтаем о мотоциклах и путешествиях, о будущих мероприятиях: речь заходит про Элефантентреффен в Германии. Парни проверяют, насколько я «мужик»: говорят как с гомиком, берут на слабо… одно лишнее пиво и вот, я уже подписалась, честное русское слово: через две недели выезжаем на Элефанта, из Москвы, на «Урале»…







Виталий: На второй день Лоря уже свободно ориентировалась в московском метро, одна возвращалась ночью пешком через Тропарёвский лесопарк и понимала, что в условиях обледеневших и политых реагентом тротуаров она напрасно взяла с собой сапожки на высоком каблуке. Когда на третий день потеплело до минус трёх, Лоря вышла из метро мне навстречу без шапки и в расстёгнутой дублёнке и сказала: «Сегодня жарко!»

Лори: Я уже две недели в Москве. С самого моего приезда зима каждый день напоминала о том, что прочно обосновалась: когда садился самолёт, было -22, в следующие дни температура колебалась от -15 до -3. Я даже с удивлением обнаружила, что в -3 сказала «сегодня жарко». Чтобы понять, нужно по-настоящему прочувствовать это ощущение «жары» в минус три, прожив несколько дней за отметкой -10. Просто невероятно! Можно наконец дышать в полные ноздри, и холод не замораживает мгновенно любые жидкости, которые там находятся. Это так ужасно: чувствовать, как в носу растут сталактиты, и ощущать, как замороженные сопли мешают дышать!








Виталий: Через неделю Лоря спросила: «А почему я каждое утро вижу в парке детей на лыжах? Им разве не нужно ходить в школу?» Я объяснил, что это как раз у них урок физкультуры, и по Лориной инициативе мы тоже отправились на лыжную прогулку. Я на лыжах не стоял лет двадцать пять (в школе отбили тягу к этому виду активного отдыха), а Лоря – все свои тридцать один, то есть никогда. У них во Франции слово «лыжи» по умолчанию означает горные лыжи, а беговые считаются экзотикой, нужно уточнять – иначе не поймут. Постепенно руки и ноги вспомнили, как двигаться… Лоря тоже освоила этот новый для неё способ перемещения в пространстве. Мне даже понравилось!







Виталий: За две недели была приобретена экипировка для француженки: тёплые охотничий полукомбинезон и куртка, сапоги для работников крайнего севера (мне стоило труда найти 36 размер), черепашка, наколенники и шлем с подогревом визора. Лавра Павловна, как я иногда в шутку называю подругу (французское Laurie эквивалентно позабытому имени Лавра, отца зовут Paul, то есть Павел по-нашему), выразили крайнее неудовольствие эстетическими свойствами обновок:

— Этот комбинезон – самое страшное, что я когда-либо надевала!

— Лори, главное – что тёплый. Тут уже не до красоты. С холодом не шутят, он не прощает!



Виталий: Процессом сборки мотоцикла командовал мой друг Влад Академик, которому я выдал ключи от гаража. У Влада рабочий график более гибкий, и в свободное время он приезжал работать над моим «Уралом», а я со своим строгим офисным расписанием помогал ему по вечерам. Иногда к нам присоединялись друзья-оппозитчики, хотя вреда от них было больше, чем пользы.



С каждым днём в моей душе рос и крепчал маленький внутренний буддист: отстранившись от всякой суеты и волнений, он беспристрастно созерцал, как мы с Владом ничего не успеваем. «В крайнем случае, съездим на Элефанта в следующей инкарнации», — говорил мой внутренний буддист поздно ночью, и мы с ним безмятежно засыпали, обняв подушку чёрными от въевшегося масла руками.

Лори: Накануне старта мы договорились с Виталием о встрече: он живёт в пятидесяти километрах от центра Москвы и предлагает приехать за мной в город к 10 утра. Мне кажется, что это поздновато, особенно с учётом погоды: очень холодно. Я настаиваю на том, что встретиться мы должны в девять, ведь перед стартом ещё нужно подсоединить к аккумулятору навигатор и подогревы двух шлемов и моих перчаток. При таких температурах стекло шлема обмерзает и теряет прозрачность, так что подогрев визора – вовсе не игрушка: нам не придётся ехать с поднятым забралом, рискуя потерять глаз, а то и оба! Учитывая, что Виталий – русский, я разумеется не ожидала, что он приедет вовремя. Я сказала «9 часов», просто чтобы продемонстрировать намерение не выезжать слишком поздно. Но я даже представить себе не могла, что он появится… в 14 часов!




Виталий: Уже некоторое время назад стало ясно, что мы с Лорей поедем одни. В силу стечения разных обстоятельств Котофеи отправятся на Элефанта на автомобиле их подруги Алёны, кратчайшим путём – через Белоруссию. Лоре без визы туда въезд закрыт, а времени на оформление у нас нет. Так что придётся нам сделать крюк через Латвию, Литву и Польшу, а с Котофеями встретиться уже где-нибудь в Европе.

За день до выезда похолодало до минус двадцати, и у меня дома сломался газовый котёл. Всю ночь мы с Академиком крутили гайки и собирали меня в дорогу в постепенно остывающем гараже, пока ремонтная бригада боролась с поломкой котла. В лучших оппозитных традициях, ценой невероятных подвигов и сверхчеловеческих усилий Гантеля был полностью готов в четыре утра. Ещё через час газовщикам удалось наконец запустить отопление. Я отправил Лоре СМС: «Мотоцикл на ходу! К 10 не приеду, но ты не волнуйся, на Элефанта точно успеем!», и забылся тревожным сном.



Лори: В соответствии с первоначальным планом, в первый день мы должны были проехать 500 километров. В общем, мне это сразу показалось нереальным. На «Урале» даже летом пятьсот километров в день – уже подвиг! У него капризный характер, и частенько приходится делать вынужденные остановки: то одно сломается, то другое… Мой навязчивый страх перед предстоящей поездкой: мы сломались, и мороз пожирает нас за несколько минут. Картина только усиливается, когда к 16 часам мы наконец заканчиваем подсоединять провода: прошло почти два часа! Мелкие детали требуют точных движений, в перчатках не получается… снимаешь перчатки на две минуты, закручиваешь одну гайку, а руки уже промёрзли до костей. Надеваешь перчатки, немного согреваешься и всё повторяешь с начала. А если поломка, да в чистом поле? Боюсь себе представить! К тому же, парни закончили собирать мотоцикл только прошлой ночью. Как он будет работать? Ох уж эти русские!

Есть ещё одна история внутри этой истории. Должна вас предупредить, что я – бретонка, и эта маленькая подробность имеет значение. Кроме того, что зачастую бретонцы – большие националисты, мы ещё обожаем разные мифы и легенды, и по натуре достаточно суеверны. Не буду говорить за всех, но лично я выросла в среде, где лечиться ходят к местному знахарю, а к разным, скажем так, загадочным вещам относятся очень серьёзно.



В мае 2014 г. я привезла в Россию своих родителей и подругу Фаби, чтобы показать им из коляски «Урала» эту страну, которую люблю. То было моё третье путешествие по России, и предыдущие поездки прошли без особенных проблем: так, пара пустяков, ничего серьёзного. Но отпуск с родителями стал чередой мучений, которые мы никак не могли объяснить. В самое первое утро той поездки, только я присела на предназначенный мне «Урал», как мне сразу же стало не по себе: что-то не так. Я вежливо спросила, можно ли поменяться мотоциклом с Денисом, который должен был везти мою подругу Фаби. Стоило нам отправиться в дорогу, как через пять километров мотоцикл Дениса сломался… что стало началом кошмара, продолжавшегося все 10 дней нашего путешествия. Не буду приводить подробный список всех поломок и мучений, выпавших на нашу долю, но должна упомянуть одно загадочное обстоятельство: залезая в коляску «моего» мотоцикла (которым я поменялась с Денисом), Фаби нашла воткнутую в полог иголку. Будучи добропорядочной горожанкой, не придающей значения таким «суевериям», она просто выбросила иглу… какая ошибка! Ведь для того, чтобы снять порчу, иголку нужно сломать!



Виталий: У Лориного подъезда я был в два часа дня и принялся подключать к аккумулятору навигатор, перчатки и два шлема. Задубевшие на морозе пальцы не слушались, провода ломались, отваливались клеммы. Лоря несколько раз пыталась всё сделать сама, но замерзла и поднялась в квартиру греться. Наконец собрав весь этот колхоз на длинных болтиках, я понял, что с ними батарея не влезает на штатное место – болты упираются в раму… пришлось переделывать. Когда через два часа я наконец победил этот кошмарный клубок электропроводки, стало понятно, что выезжать бессмысленно – через полчаса стемнеет. Мы решили перенести выезд на утро и прокатиться в пробную поездку до Кремля.

Оказалось, что подогрев перчаток не работает. Всего за полчаса Лоря отморозила руки: кожа покрылась белыми как бумага пятнами. Сидит в коляске, чуть не плачет от боли! «Что же ты сразу не сказала?» — я отдал подруге свои толстые перчатки. С «валенками» на руле и подогревом рукояток даже с голыми руками я вполне комфортно вернулся обратно. Дома Лорины ручки покраснели и опухли, как у бомжихи… Весь вечер нам звонили друзья-оппозитчики: волновались, переживали за отмороженную француженку и наперебой предлагали тёплые вещи.

Лори: Виталий приехал поздно, а солнце в это время года садится в половине пятого, так что не могло быть и речи о том, чтобы на ночь глядя отправиться в неизвестность. Мы решаем перенести выезд на утро, а сегодня вечером прокатиться на Красную площадь и сделать несколько кадров, а заодно проверить работоспособность нашей экипировки. На улице -18, которые на мотоцикле ощущаются ещё на несколько градусов холоднее: говорят, как минимум на десять… честно говоря, я точно не знаю. Всё, что я знаю – было очень холодно, и даже после возвращения моё тело об этом помнило! Хорошая новость: хотя мотоцикл закончили собирать прошлой ночью, он полностью на ходу! Плохая новость: подогрев перчаток не работает. Предохранитель целый, лампочка горит, не заметно никаких повреждений, но тепла нет. Когда я снимаю перчатки, боль становится нестерпимой! Руки буквально обожжены. Это как солнечный ожёг, только в холодном варианте и в десять раз сильнее. Мои руки стали ярко-красного цвета и сильно опухли, а вся поражённая область страшно болит. Управлять мотоциклом с коляской без рук довольно сложно… Ложусь спать со смешанными чувствами по поводу этой «хорошей» плохой идеи поехать на Элефанта из Москвы на мотоцикле.

.

***
Лори: Звонит будильник. Я уже не уверена, что хочу выезжать. Если отложить старт и не отъехать хотя бы всего на 50 километров, вас поджидает опасность: вы всё ещё дома, в комфорте привычной обстановки. С учётом вчерашних неприятностей, у страха было достаточно времени, чтобы меня заполнить и дать воображению возможность нарисовать самые ужасные ситуации, в которых мы можем оказаться, без помощи и тепла. Бессознательное сделало своё дело, и как только в игру вступает рассудок, слова «риск, опасность, проблема» обретают особенное значение: вы начинаете сомневаться. Если ситуация затянется, может возникнуть соблазн снова отложить старт, считай – отменить. Нужно выбросить все эти дурные мысли из головы!

Я встаю, бросаю взгляд на градусник за окном (в этой стране некоторые привычки приобретаются очень быстро): -21. Наверное, мы выбрали худший день для старта! Через два дня потеплеет… Ладно, хватит о грустном, сегодня нужно выезжать! Виталий спокойно готовит завтрак. Он что-то не особенно разговорчив сегодня. Возможно, ночью его тоже одолевали сомнения? Принимаю душ, завтракаю, собираю вещи… вдруг чувствую душевный подъём: мы на верном пути! Стараюсь не думать о холоде, который через несколько часов начнёт грызть меня со всех сторон. Вчера я разобрала подогрев перчаток: отрезала выключатель, скрутила порванные провода, соединила напрямую. Надеюсь, это поможет и подогрев заработает!




Лори: Виталий всё так же молчалив – на него не похоже. Что-то не так? Немного поколебавшись, он наконец выкладывает: «Я нашёл иголку в покрывале, когда застилал кровать». Ха-ха, так я действительно стану параноиком! Стараюсь сосредоточиться на мыслях о предстоящем старте, но воспоминания прошлой (летней!) поездки сами всплывают в памяти. А если снова случатся все эти ужасы, но на морозе? Нет, всё равно нужно ехать! Но я не могу стартовать со спокойной душой, представляя себе, как какая-нибудь старая колдунья втыкает иголки в мою куклу, играя со мной, как с марионеткой. Нужно сломать иголку! После нескольких неудачных попыток Виталий спускается на улицу за инструментом и, вооружившись кусачками, наконец справляется с задачей. Я звоню родным во Францию и делюсь своими утренними страхами: мне будет проще бороться с проклятьем, если родные души будут думать обо мне весь этот день и всё моё зимнее путешествие.

Продолжение здесь