Набил себе трассу на берегу реки, выезжаю минут на пять-десять на Урале- 650, но с какой-нибудь конструкторской «приблудой!.. Разминка в радость: в душе подъем и мышцы оживил, а если что с мотоциклом, то цех рядом.
Откатал очередной заездик, аж взмок. Пошел по своей трассе, расслабляюсь. Вдруг запах, такой старый, забытый. Душу обнесло. Запах вздернутого шипами травяного грунта и оттенок бензина. Коктейль, который я не нюхал лет сорок. Реальный запах зимней трассы.
Ах, меня понесло.


В 70-х трассу для мотокросса начинали грести только к 23 февраля, когда традиционно, практически в каждом областном центре проводили мотокросс, посвященный дню Советской Армии. В начале зимы выезжали, пока покров снега позволял. Да и подготовленная трасса не была выскоблена до земли, вот и набивали мы свои колеи. Большинство «пахали» бровки, я не любил этот стиль, но зачастую только от бровки и можно оттолкнуться. Металлические шипы тогда не признавались в мотокроссе, только резина. Я ставил Barum на 19 для гари, на «перед» и «зад» (извините за жаргон, на нормальном языке это целая страница пояснения). Для нас, в Тюмени, это была трасса Моторного завода.

Запах вздернутого дерна с остатками несгоревшего бензина — мой запах того времени.

На фото у четырех экипажей спереди стоит Barum на 19 для гари.

Одна-две тренировки и гонка. Гонка 23 февраля была практически тоже тренировкой перед большой гонкой на Приз Моторного завода, проводимой около 8 марта. Этот кросс входил в Кубок СССР, а таких гонок в году было пять на всю страну, кроме чемпионата СССР и «Вооруженки».


На Приз Моторного завода допускались только кандидаты в мастера и мастера спорта, но похоже Ирбитских пускали всех, кого привез Мотов, абсолютный авторитет. За команду допускались перворазрядники.

Мы не то чтобы боялись Ирбитских, но понимали, что биться «со скалой» бессмысленно. Приедет с ИМЗ три профессиональных экипажа и семь призеров чемпионата СССР, что мне студенту и перворазряднику за приз биться? А вот поучиться самое место.

Выиграть старт нереально, для меня даже попасть в десятку на старте не реально. Потом идет завал на узком горлышке правого поворота, я, естественно, в завале. В общем, если я в двадцатке со старта, это уже неплохо.


Вот далее я обожал эту работу. Догоняем Ирбитского, который пашет все бровки правых виражей, догоняем за счет Barumа, и аккуратненько по внутренней стороне ловим зацеп заднего колеса со льдом, а порою и с землей.

Обходим и уходим, уходим. Вот тут с колясочником надо дышать в такт, а не то что понимать. Только чувство каждого движения друг друга дают преимущества перед более мощным мотором соперника.

Конечно, это зимний стиль езды, а Ирбитские «заточены» под летний стиль.


Вот так аккуратненько работая, мы уже в десятку вкатили. Далее сложнее, мы уже индивидуально работаем с каждым соперником. Гена Кулага — просто жуть. Два раза нас таранил, выталкивая за бровку. Пришлось его же методом так вытолкнуть в безлюдном месте, что не видали его больше ни сзади, ни за бровкой.

Когда уже идешь пятым, то зрители становятся твоим фанатами. Поддержка, безусловно, «поднимает и несет», но и на бровку может занести. Особенно досадно, когда любящие тебя выбегают на твою траекторию, и ты вынужден отдать место сопернику. В общем в первом заезде пятые, это здорово.


На старте второго заезда без нервотрепки не обошлось. На стартовой доске меня вписали не пятым, а двадцать пятым. Уверен не обошлось без доброжелателей с тюменских же. Пока Валерий Отрощенко (председатель федерации Тюменской области) разбирался с судейством, экипажи начали заезжать. Мы заехали двенадцатыми, тринадцатыми, а стартовали еще хуже.

А далее работа, работа, работа и потери. В борьбе за пятую позицию, будь она не ладна, экипаж Сергея Подкорытова, «Ирбитские естественно», отрывает мне левую выхлопную трубу. Мы с хлюпающим двигателем, как-то выбираемся на четвертую позицию. Я, кстати, этого не знал тогда, вообще из проблемы, что двигатель заглохнет, мы мало на кого обращали внимание. Знали, что конец заезда и надо доезжать.

При всех проблемах догоняем следующего, а это Женя Устинов. А Женя не просто однокашник по мототехникуму, мы с ним года полтора за одной партой сидели, но еще и друг детства. Не зная его проблем, но на полутора цилиндрах мы его достаем, сейчас расскажу.

Ледяная прямая, Женя цепляясь «сиськой» то за бровку, то за неровность, пытается держать свой темп. Но то ли из них кто-то устал, то ли еще что-то, получается не очень, но они держатся. У нас трубы левой нет, все на нервах, но зацеп ловим и на голом льду обходим экипаж Устинова и Рождественского. Мы не знаем, что мы уже третьи, третьи на Кубке Советского Союза!

Далее идет крутой тычковый правый и мы утыкаемся в бровку. Левый цилиндр хапает снега через выпуск головки — затыкается. Мы едем на одном правом цилиндре, панически хрюкая левым. Евгений проносится мимо нас, как мимо стоячих.

О! Левый подхватывает! И мы поехали! И мы достаем экипаж Евгения, красиво обходим на затяжном правом, а метров через сто в конце виража все же цепляем порцию снега с бровки в выпуск левой головки. Снова работает только один цилиндр, снова хрюканье.

Евгений, обгоняя, притормаживает, смотрит недружелюбно, уходит. О! Снова левый подхватывает! Мы на двух! И через два поворота мы «делаем» экипаж Устинова — Рождественского, но в конце снова хапаем снега левым цилиндром. Евгений, догнав, едет рядом, вопросительно смотрит. Метров семьдесят едем рядом, но я на одном цилиндре. У него что?

Я показываю: — «Вали!» Женя качает головой и едет вровень с нами. Вдруг срывается, уходит, мы «чапаем» на одном цилиндре.

О-па! Последний поворот и финиш.

Толпа ревет. Нас, еле едущих, все хватают, кричат, я пытаюсь доехать до своего места в парке. В суете этого бардака появляется фигура Евгения, хватающая мой руль, высаживающая меня с седла и хватающая за грудки.

— Издеваешься! Да? А по морде за такое не хочешь?

Но нас растаскивают и события далее идут отдельно. Оказывается, у Евгения третье, а у нас четвертое место. Это и по второму заезду и по итогам двух заездов. Мы с Володей были переполнены сюжетом и болельщиками. Мы уже не в состоянии были идти ни на закрытие, ни на награждение. Не было жалости о третьем месте.

— Третье на Кубке СССР и нет жалости?

— А вот значит не могли. Нет жалости, а вот восторг был, включая столько ликующих болельщиков, любящих друзей и несостоявшейся драки.

Вспомнил и записал в декабре 2019г. Виктор Завьялов