Журнал был такой в советское время. Разноплановый, познавательный журнал, но больше технический, печатал статьи о людях, о процессах, о заводах и т.д. Мне больше всего нравились истории об изобретателях, легенды о науке и открытиях. Естественно, я и в жизни приглядывался к изобретателям, к изобретениям.


Но на заводе таких почти не было, вернее были или в прошлом, или совсем не удивительные. А вот рационализаторов было много, хоть пруд пруди. Познакомился я с ними сразу, как пришел на завод конструктором. Мне казалось, что инженер, а тем более конструктор, в принципе не могут быть рационализаторами: — это же их прямая обязанность по должности и исполнении обязанностей. Оказалось не совсем так.
Большинство моих сослуживцев были рационализаторами, причем с гордостью объявляли гонорары за то или иное предложение. Они собственно и подвигли меня попробовать.
Не помню сути предложения, но помню, что оно касалось конструкции мотоцикла, вроде бы как ступицы колеса. Небольшие изменения в конструкции давали большую экономию на «паковке» заготовки. Отдел конструктора как бы сильно не задевало, а вот технологов и металлургов, да. Предложение предполагало нескорое решение.
Подав «рацуху» по инстанции, по советам своих коллег, я стал ждать многочисленных отказов и хождений, многочисленных изменений. Но вдруг получил неожиданное предложение от начальника моего начальника, от Денисова.
Он пригласил меня в свой кабинет и предложил соавторство пятьдесят на пятьдесят. Вообще, я не ожидал такого откровенного нахальства. Меня предупреждали, что эта традиция есть у начальства, но половина на половину, я считал оскорбительным. Видимо, прочитав это у меня на лице, он объяснил суть предложения.
— Я не отбираю у тебя половину предполагаемого вознаграждения, я зарабатываю его для тебя, продвигая реальность внедрения рационализаторского предложения. Придумать и подать — этого мало, очень мало. Главное пройти сотрудничество со всеми касающимися сторонами и выйти на внедрение.
— Ну, я, я еще…, я как-то не очень понимаю систему внедрения.
— А я понимаю. Я еще много тебе предлагаю, но ты молодой, талантливый, надеюсь, дальше вместе еще поработаем. Вот бери, переписывай, себя можешь писать первым.
Я ушел, моя ошеломленность медленно сменилась творческой депрессией. Коллеги наоборот были удивленны поддержкой начальника и поздравляли с явным в будущем успехом. Романтика исчезала. Не стал я тогда ничего подавать, да и ни Денисов, ни коллеги инициативу не перехватили…
Но, к системе стал приглядываться, стал разговаривать о «рацухах» с рабочими, инженерами, администраторами, она задевала многих, а главное, она была материальна.
Вроде как система вызывала инициативу к рациональному конструированию, производству. Но вместе с инициативой система порождала сволочизм и комплекс административно творческих пороков. Ну, судите сами.
Я разработал глушитель и рассчитал толщину металла корпуса. На стадии подготовки производства технолог мне предлагает увеличить толщину металла корпуса на 25%. Мы, говорит, на стадии отработки «штамповка» подадим «рацуху» на уменьшение толщины на 25%. Премию пополам делим. А глушителя по 600 штук в день делают. Судите? – Мне даже делать ничего не надо, надо только дружить с технологом.
Еще пример.
Я и мой начальник знаем план министерства по внедрению пластмассовых деталей по отрасли и заводу. Работая руководителем группы двигателя в отделе главного конструктора, я рассматриваю все рацухи, касающиеся двигателя. В один прекрасный день я получаю пачку рацух от своего начальника Пушкрева по замене металла на пластмасс нескольких деталей и узлов. То есть, зная обязывающие перспективы, работник Пушкарев использует служебное положение. Или не так? А сколько я таких рацух рассматривал задним числом…
Вообще, рационализаторство и новаторство имело совершенно противоречивые стороны.
С одной стороны любое новшество, а точнее внедрение новшества, носило проблемный характер. На небольшие изменения в конструкции уходили годы. На саму идею новизны выстраивались батальоны, полки бюрократов и консерваторов.
С другой стороны, существовала целая система рационализации и изобретательства, призывающая от рабочего до руководителя участвовать в ней. Существовал совет рационализаторов и изобретателей при главном инженере. Существовал план рационализаторства в пунктах, в деньгах, в людях. Система включала и общественное поощрение и материальное.

Я был втянут в совет, хотя не только не подал ни одного рацпредложения, но и был ярым их противником. Я был изобретателем, причем самым плодовитым на заводе, однако это было моим увлечением. Я знал, по долгу службы множество историй, связанных с конфликтами заявителя и рассмотрителя. Вот одна из них.
На заводе в середине 80-х самым активным рационализатором был Комаров, он доставал многих, в том числе и меня.
Рыбаки охотники с давних времен взялись за изменение конструкции глушителей для своих интересов. Самый простой способ изменения, это убрать левый глушитель, переварив выпускные трубы. Это позволяло меньше вязнуть в колее.
А вот рационализатору это давало громадные деньги (по тем временам) за экономию металла на 250 000 штук глушителей. Вот Комаров и написал такую рацуху.
Главный конструктор ахнул от сверх экономии, а может от денег, которые должен получить Комаров. Главный дает указание лаборатории двигателей отклонить рацуху, типа потеря мощности, динамики или еще чего-то. Отклонили!
А через пару лет пришел приказ министра по экономии металла до конца года. Главный ничего не нашел, как убрать тот самый левый глушитель, его вес совпадал с планом министра. Сделали!
Тогда появляется Комаров с требованием своих денежек.
Главный заставляет одного из конструкторов своего отдела написать такую — же рацуху, но с датой на месяц ранее, чем у Комарова. Это рассказывал мой сосед по кульману, когда я только пришел в отдел. Как вознаграждение делили я не в курсе, но через несколько лет эта история коснулась и меня.
Комаров предложил убрать оставшийся глушитель, подав рацуху на использование внутреннего объема рамы коляски для глушения шума выпуска. Меня эта заявка привела в замешательство, однозначно не ответишь. Я написал что-то длинное про необходимость изучения вопроса, проведения испытаний и исследований. За такую писанину главный крепко отругал меня:
— Ты что, хочешь, чтобы весь отдел на Комарова работал? Не можешь нормально «отбрить»? Так и скажи. Я другим поручу.
— Выхлопные в раму коляски, пусть группа коляски и «отбривает» или электрики. Мне тогда зачем дали?
Не знаю, кто в итоге написал отказ, но Комаров и на меня обиделся.
Конец истории, правда, для меня она лет через десять имела другое продолжение.
В некоторых своих рассказах я упоминал Криса Бержеса, вот:
bikepost.ru/blog/62192/Aksessuary-na-Ural-Kris-Berzhes.html
Он попросил сделать ему мотоцикл с коляской, где глушители убрать снизу, чтобы устанавливать вариант спортивной коляски.
Вот тут-то я и вспомнил про Комарова. Мы выполнили систему выпуска в раму коляски, предварительно пропустив газы через резонатор в виде шара. Результат нас ошеломил: — звуков выпуска мы не услышали совсем, но обнаружился страшный шум от шестерней КПП, и более жуткий шум шестерен ГРМ и генератора. Это мне Комаров отомстил.


Плана по изобретениям практически не было, хотя слово это и упоминалось. Изобретение предполагало гораздо большую затратную часть. А уж более смелые изобретения вызывали раздражения главного инженера Перминова.



Была другая сторона широкого творчества на мотозаводе: народное конструирование, но это другая и широкая тема.