Все как на мотоцикле Урал и все от мотоцикла Урал, а эмоций больше.
Когда и как все началось.

1999год. Сижу в своем подвале, вроде кризис 1998 года пережили, или почти. Я практически перешел на производство аксессуаров и тюнинг мотоцикла Урал. В принципе было интересно, но на 1 час творчества конструктора или технолога приходилось 9 часов административной работы (снабжение, сбыт, поиск заказов, снабжение, финансы и т.д.) Частный бизнес- это все сам.
Вдруг открываются двери, заходит знакомый здоровый мужик с аккуратным дипломатом. Я не мог его вспомнить, пока он не назвался: – Петр с Набережных челнов. Петр заходил ко мне в начале 90х когда мы в подвале завели кружок мотодельто-планеристов. Кружок почил как дорогой вид развлечения, но в некоторых городах еще отмечался за счет людей с нереальной влюбленностью в полеты. У Петра фанатизма не было, но свою любовь он решил транспортировать в любимый бизнес. И вот он здесь, открывает дипломат и начинает доставать банкноты.
— Петр. Ты взял банк?
— Ну почти.
— Будем гулять?
— Да, только не гулять, а летать!
— Куда летим?
— Никуда, а на чем летим?
— На чем?
— На двигателе, который ты создашь на эти деньги.
— О-е… т! Боюсь что ты не все из дипломата достал.
— Ну есть еще, но это только первый этап. Предлагаю проект с финансированием 50 на 50. Но и продуктом будем владеть 50 на 50.
Он рассказал, что перешел от покатушек на мотодельтопланах на обработку полей крестьян. Летают на «Rotax 912», что очень дорого. Мотор классный, но при работе с химией его убиваем за два года. А если мы сделаем мотор Урал с ресурсом на год, но дешевый, то явно выиграем. Пятьдесят лошадов с
крутящим момент в пятерочку нам достаточно.
— Интересно! Рисково только 50 на 50.
— Твои 50- это труд и все, а все материальные приобретения за мои 50.
— Вот, вот! Барахло можно потом как то продать, а потраченное время? – потеря невосполнимая.
— Решай.
Денежки, это конечно хорошо! Причем вот они. Но разработать новый мотор?- это круто для меня. Я все еще считал себя двигателистом и делать новый мотор, а не фильтра для ИМЗ было бы здорово.
— Давай отодвинем денежки, расскажи как ты видишь это все дело?
Вечер был весь наш, мы много говорили, но внутри меня, что-то возгоралось, или появилась какая-то энергия, которая росла, готовая перейти в восторг. Наверное, эту энергетику видел и Петр, а может это общая энергетика, но мне становится хорошо даже сейчас, когда я об этом вспомнил. Я вроде уже был готов работать и без денежек, но к 99году я уже испытал и падения, и дефолты, уже терял коллектив и естественно осторожничал.
— Виктор, а ни чего если я своего человека дам вам в помощники. Будет делать, что скажешь, платить ни чего не надо. Сына, Андрея хочу как-то к делу привлечь, 18 лет, ни чего не умеет, но вроде чему-то хочет научиться.
— Как это ничего не платить? Человек будет работать, что-то изготовлять? Платить надо.
— Смотри сам, но хотелось бы, что бы он побольше занялся проектом двигателя, ему его потом устанавливать на аппарат, хотя, твое дело, куда поставишь, туда поставишь.
Я на счет сына ни чего не понял, но пообещал все, что Петр просил.

Люблю проект в самом начале. Большой белый лист, впереди только хорошие ожидания, все еще впереди.
Через неделю уже пошел тратить денежки, закупил на ИМЗ три двигателя со склада запчастей. 99 год, начальник сбыта, а вернее зав складом еще король, выстраивает получателей в очередь. Пустая рожа, фамилию называть не достойно, но король. Меня определил на предпоследнее место, но, не дождавшись от меня ни чего, только к концу дня выделяет мне три мотора. Вот эти кладовщики внесли очень существенный вклад в социалистический образ жизни. Они были хозяевами, и даже когда склад пустел и исчезал. Чего это я? – не моя тема.
Начали работать с первым двигателем. Немного подняли степень сжатия, все отладили и отправили на первые испытания. Стенд самодельный в подвале жилого дома, над нами многострадальная почта, а над ней как буфер к остальным жильцам моя квартира. Почему почта многострадальная? Потому что мы пару раз горели, душман порой стоит ужасный, а уж шуметь то у нас каждый день выходит. Вот и сейчас мои парни пытаются оживить двигатель, крутя его электромотором. А он пах-пах и ни чего, ни как. Нет снова пах-пах. Что такое? День прошел, пах-пах да пах-пах. Устали искать. Парням я верил, они много чего повидали, а запустить не могут. Чудеса!
Достал чертежи, начал контроль всего газораспределения. Еще день прошел, вернее я уже чуть с ума не сошел. Все нормально, но пах-пах и ничего. В такие минуты сходишь с «нормальных рельсов» и подчиненный непонятным силам чего-то делаешь. Взяло меня угол шпоночного паза проверять на шестерне газораспределения, и как то он не точно по зубу определяется.
Не понял?! Начал просто зубы на шестерне считать- 49! Не понял. Снова. 49. Снова, в другую сторону — 49. О-ое! Не 48 а 49(для сведущих)! Для не сведущих, это означает нарушение всей системы подачи топлива и отвода газов. Эврика кричать не хочется, зав складом убивать не будем, он вообще не знает, что в двигуне есть шестерня, но с кем то поделиться хочется.
С шестерней в кармане иду на мотозавод, в ОГК. Прихожу к испытателям в «партком», поднимаю вверх шестерню и спрашиваю:- «Сколько зубов думаете»?
– Чего? 49 что-ли?, не отрывая взгляда от домино отвечает вопросом Тюленев.
— Ну Е… т, удивить то ни чем нельзя.
-Да Виктор, мы и 49 видали и 50, а вот 51 вроде не было. Не было 51?
— Нет, 51 не было!
О чем они говорят? Это массовое производство, Супер ответственная деталь, допуски жесткие, а тут целый зуб лишний! Откуда взялся?
Потом я был на участке по производству шестерни, пытал наладчика, но ни кто так и знал и не понимал как он появляется.
— Режется в пакете по десять шестерен. Сначала думали, что подшутил кто-то. Потом еще появляться стали. Начал замечать, что когда разбивает оправку зажима всего блока из десяти шестерен, на десятой появляется лишний зуб.
— Я не понимаю.
— А ни кто не понимает.
— Ну ладно, ослабла оправка, лишний зуб на десятой нарезало. А как пятьдесят нарезало? Как два лишних нарезало?
— Нет, пятьдесят не было! Это испытатели врут.
— Ладно. А как обкатали двигатель? На поршнях нагар, значит, мотор работал как то?
— Это скорее всего на участке доделки моторов кто-то уже мудрил. Шестерню переставили, скорее всего после обкатки.
— Зачем? Для прикола? Непонятно.
Так мое расследование и закончилось, надо возвращаться к «своим баранам».
Сделали мы два двигателя, один серия, но налажен и поджат по степени сжатия до 92 бензина, второй выполнили в режиме двигателя для кросса- это большие клапана, каналы, только маховик оставили и карбюраторы старые. По нашим представлениям один должен дать 36 сил, другой 44 без глушителей. Второй я возил в лабораторию ОГК, дергал на стенде — показал действительно 44 лошады.
Отправили двигатели Петру в Набережные челны для испытаний на аппаратах. Через какое-то время звонит Петр и заявляет что на одном двигателе 32 силы, а на другом 37.
— А вы как силы то мерили?
— Мы ставили на мотор контрольный винт и мерили динамометром тягу, а потом уже считали по формуле лошады. Сначала этот винт крутил «Rotax 912», а потом ваш двигатель.
— Ни чего не могу сказать. Мы-то дергали на стенде, дергали инженеры испытатели с громадным стажем и опытом.
Вот тогда зародились взаимные сомнения. Петр мне кажется, считал наши цифры завышенными, и ему было неважно, кто их завышал, инженеры или я. Мне сразу сомнительным показалась система измерения лошадов у Петра. Вот я бы на мотике натянул пружинку динамометра, а потом считал бы силы? – Бредятина! Потом Петру не стал нравиться разгон винта, что-то тупило на разных оборотах винта, время разгона не удовлетворяло. Но вот это понятно, дело в настройках, в карбюризации и т.д.
В ноябре приехал сын Петра- Андрей. Пришел на работу в здоровых валенках и тулупе. Мы вытаращили на него глаза.
— Тебя что родители в ссылку на север Сибири отправили? Отец то ирбитский, знает какой такой тут мороз. По девкам-то тоже в этом будешь бегать?
— Да вот купили все перед отъездом.
— Андрюха, а сколько тебе лет?- Мастер по производству Александр у меня был довольно резким и въедливым. Но как-то мы терпели друг друга.
— Восемнадцать.
— А так ты от призыва косишь? Понятно, какого специалиста нам Петро прислал. — И Александр вопросительно уставился на меня.
— Пусть поработает зиму. Может все обойдется? А там с Петром порешаем. Почему только Петр сразу ни чего не сказал.
Андрей работал с усердием, хотя умения не было. Я старался его употребить именно на авиацию, но там и требовалось, то умение и предвидение результата, которое редкому профи дано. Работали общим интеллектом. У меня было несколько наработок, за счет которых я хотел приблизиться к характеристикам моторов для авиации.
Двигатель мы катали на своем уже стенде, к этому времени мотозавод все стенды начинал сдавать в металлолом за ненадобностью. И наш был барахло, и пришлось его отвести на ремонт в инструментальный цех мотозавода. Пока он ждал очереди, с него украли весь цветмет. Все! Суши весла(в смысле крылья). Мерить кобылки чем? Беда.
И тут Андрей предлагает мерить тягу динамометром и считать силы как делает Петр. Хорошенькое дело, — только нужна по крайней мере тележка мотодельтоплана, винт, редуктор и динамометр:- половина бюджета самолета. Петр тележку не собирался отдавать. А время идет, зима проходит, дело стоит.
И решил я под уходящую зиму строить аэросани. Как то успел придти винт из Казани, редуктор на выходе. Лепим аэросани- рулят сами: палка, полка, вилка, лыжи, лыжа, руль, бензобак; получился опять мотоцикл. И уже под таящий снег пробуем. Эффект? Сногсшибательный!
Фото первого нет. А вот фото несколько позднее сделанное, уже есть какая –никакая защита и свой винт.

Мы не то чтобы полетели? Скорее мы поползли. Но как понравилось это коллективу?! Серьезные инженеры становились пацанами с горящими глазами. Даже те люди, которые приходили просто на работу, тут просили:- «Дай, дай попробовать?»
Поле, прилегающее к пятиэтажному дому, мы превратили в полигон. Рев трехлопастного винта с утра до вечера радовал жителей. Драться правда ни кто не приходил, но вот советчиков и участвующих было много. Одни жалели нас:- «Что же он у вас так надсажается?» Другие, удивляясь скорости, оберегали нас предупреждениями и нотациями. Действительно, когда мы с каким-то новшеством выкатывали транспорт на полигон, то он на мокром снегу кое-как трогался и мотор надрывался, что бы его разогнать. А утром по замерзшему насту эта штука легко разгонялась за сто, страшно смотреть. Становилось опасно маневрировать и останавливаться.
Штуку назвали Аэрокатом, наверно пацаны, которых собирал разрывающий рев винта, а может и кто то из своих. Мы гоняли на Аэрокате до последнего снега.
Мне как то на ходу в винт прилетел пустой полиэтиленовый пакет, раздался такой хлопок — я думал, что меня уже всего разнесло. Да! – Бог нас берег! Пришел как то ко мне (специально пришел!) Мотов Геннадий Борисович. Легендарный человек, мотогонщик, мы в детстве даже играли в него в «Мотова». Подает мне листочек, с какой-то таблицей. А в таблице фамилия, город, мотор и итоговый столбец: оторвало кисть, смерть, рана головы, глаз левый. Просто ужас какой-то!
— Геннадий Борисович? Ну, вы уж через чур?
— Чересчур? Поглядел я на вас, себя вспомнил. Увлекался аэросанями когда-то в 60е, а потом друга винтом убило. Вот я тебе списочек и принес.
Задумаешься тут.
Лето, мы уже и тягу научились мерить и некоторые идеи воплощать стали, скорее вспомнили старые: жидкостное охлаждение и автомобильный карбюратор. Первое решение добавляло надежности двигателю, снижало расход, а второе ни чего не добавляло кроме возни и адаптации автомобильного режима карбюризации к двухцилиндровой пульсации.
Это работа. А парней моих печалила невозможность погонять на Аэрокате. А чего не погонять? На воду давай! В те годы я сплавлялся по рекам и был в теме лодок, катамаранов и т.д.. Решил двух зайцев подстрелить, купить катамаран и для работы для Аэроката и для отдыха на сплав.
Особо не заморачивались с рамой: поставили Аэрокат на раму катамарана посредством опор и поплыли. Больше вниманию уделили безопасности: защита винта, чека зажигания, спас жилеты. Думаю еще вместо фары надо было табличку Мотова установить, потому, как инциденты были.

Можете представить, когда на скорости 25 км в час вспарывается брюхо одного из поплавков? Аэрокат, заваливаясь, осел и резко повернул в сторону берега. Алексей скачками по целому поплавку вылетел на берег. Все обошлось общим испугом. Поплыли на лодке искать «диверсанта», им оказалось крыло коляски Урала, кем –то выброшенное в годы мото изобилия. Основательно проржавевшие до острых кромок, боковины крыла были как лезвия.
Это нас не остановило. Более того мы увлеклись увеличением скорости. Приятно заниматься чужой работой, она кажется развлечением. Вот и я, ни чего не понимающий в водно моторном транспорте, стал совершенствовать в скорости надувной катамаран, который изначально создан для тихоходности.
Поплавки прилипали к воде, и тащили за собой пол-озера.
И вот мы, тратя время и деньги, стали поднимать поплавки из воды сначала за счет подводных крыльев. Отличная идея, только сборка Аэроката увеличилась с двадцати минут до тридцати с дополнительной возней на воде и под водой. Приходилось трогаться не с мелководья, но зато поплавки легко выходили из воды, следуя за ручкой газа. Аэрокат повеселел, увеличилась скорость в разы, а маневренность как улучшилась.
— Но что это? Экстренное торможение. Буд-то кто-то схватил Аэрокат из воды. Что происходит?
— Водоросли!
Это были водоросли, которые обволакивали крыло, превращая в подводный бампер. Пилот минут десять счищал крылья от водорослей, потом пять минут гарцевал по глади озера, а потом опять …. Конструкторы и механики терпеливо ждали на берегу, упражняясь в остроумии и в остроязычии. Я уже начал понимать, что, что-то я не то делаю, но инерция сильна.

Идея крыла нас не отпускала. Я начал сидеть на форумах водно-морников, увлекаясь то темой «реданов», то темой «воздушной подушки». В итоге мы пошли по пути надводных крыльев, расположенных между поплавками.
Крылья сделали из пенопласта и обтянули тканью для крыла дельтоплана (что было). Форму крыла сделали по законным аэродинамики, это для скоростей то менее 40км в час. Сейчас умиляет, а тогда все было в серьез. Размещение двух крыльев между поплавков давало приличный эффект, но именно в конце набора скорости. А вот добраться до эффекта было долго. Тогда мы поставили крыло для быстрого выхода на скорость.
Опять есть эффект- выходим из воды почти сразу.

Но опять «незадача» — пришла зима, озеро замерзло.
Последние покатухи делали в начале ноября по первому тонкому льду. Покатались красиво и эффектно.
Приехали на озеро с очередными испытаниями крыльев, а там лед. Меня не держит, ломается, но и проблема поплавкам.
— А вдруг все порвем?
Собрали, столкнули на лед, лед проломился. Лед толщиной 10-12 мм. Я сам сел.
— Опасно!
— Давай вдоль бережка.
— Как ледокол пошел.
Держу малый газ. Действительно ледокол, поплавки лезут на лед и своим весом проламливают его. За Аэрокатом остаются две дорожки из поломанных льдинок и дорожка целого льда. Красота!
— Даю полный газ!
Во мне появляется мальчишеский азарт. Лед «вскипает» подо мной. К реву винта добавляется шум ломающего льда. Осмелев, делаю круг побольше. А с берега:
— Мне, мне, оставь нам льда.
— Мы тоже хотим на ледоколе.
— А крылья, крылья будем испытывать?
— Зачем нам крылья, и без крыльев здорово!
А подальше от берега лет толще, миллиметров двадцать и более. На солнце Аэрокат выглядит великолепно. Супруга садится ко мне с камерой. И мы нарезаем очередной круг. Крушащиеся льдинки обгоняют Аэрокат еще по целому льду. Красота!
— Не ожидал такого!

Продолжение будет.