Путешествия

Уважаемые байкпостовцы, хочу поделиться с вами прекрасным рассказом о путешествии моей подруги, отважной, веселой, потрясающей девушки Аси! Текст автора полностью сохранен.



Дорог на свете много,
Но выше не найдешь,
От города Хорога
В далекий город Ош.
По кручам каменистым,
Смотри не оборвись,
Машины-альпинисты
Карабкаются ввысь…
Ю. Визбор.


Свет фары пляшет по ухабам грунтовки. После заката резко похолодало, пронизывающий ветер заставил надеть все что было. Зажатая шеститысячниками, дорога уходит по краю обрыва куда-то вверх. Все ожидания этого вечера свелись к одному — увидеть маленький огонек человеческого жилища. А вокруг мерцают снежные вершины. Восхищение и тревога усилились. Снова брод. Останавливаюсь. Напарник молчит. Но молчит так, что я читаю его мысли. На этих чудовищных осыпях ночлег мы не найдем. Под лунным светом надо шпарить дальше…
В такие минуты думаешь: вот она грань физических возможностей, но проходит время, и в сущности это еще не предел. Ты можешь больше…

Мягко вплетаясь в будни дороги, мы с KLR-ом катили на Барнаул. Первые сотни в начале пути приятно волнуют. Кажется, такт мотора согласован с неторопливым течением мыслей. «Памир, какая в тебе загадка?» Ты возник в моей жизни из ниоткуда. Просто появился в сознании как магнит. В течение долгого времени энергия ожидания превращается в страсть, и она находит себе выход — дорогу, которая ведет к цели и добрым встречам.
Нередко случается, что в пути попадаются одни и те же люди. Те, кто часто ездит. Разговор с ними оставляет чувство, будто ты их знаешь полжизни. Простые в общении, простые во всем.
Встретившись со старым товарищем на гостеприимной кухне в Барнауле, мы за пять минут накидали совместный маршрут. Скрывал он в себе стратегические сведения — «Памир во-о-он там!».

Казахстан.

Роль штурмана в нашем новоиспеченном тандеме свалилась на меня еще при прохождении Российско-Казахстанской границы. Подкопаев, абстрагировавшись от мирской суеты, держал путь на Памир, не забивая голову промежуточным пунктами, а копавшийся в обыденности таможенник желал приземленных целей. Помог прийти к взаимопониманию изумительный город Алма-Ата. До которого ближайшие два дня мы «дубасили» по пятьдесят километров в сутки. Постепенно как-никак вкатились и даже начали уважать странности друг друга.

На хайвэях Казахстана можно запросто заработать фобию темноты и гаишников. Особенно темноты. Неизвестно, сколько в ней гаишников. Этот анекдот определенно про Казахстан. В стране, где осязаемо работает полиция, люди просто-напросто не нарушают — слишком дорого это обходится. Все рассказы о разводах на деньги оказались святой правдой. «Братья» предлагали дать им бакшиш, но и повод в отношении нас у них находился всегда вполне обоснованный. Исход торгов сильно зависит от того, насколько ты стоишь на своем, а как специалисты по бюджетным поездкам мы всегда расходились бесплатно, для всех.

На въезде в город, в лицо подул горячий воздух яркой и солнечной Алма-Аты! Сразу с порога на нас обрушилось гостеприимство хозяев алматинского байкпоста. Холодная минералка, холодное пиво, холодный душ и горячий, бесподобно вкусный обед. Пришлось быстро усвоить — поглощать все, чем угощают, и оставить все попытки платить за себя. Это Азия.
На следующий день получила привет из любимого Владивостока. Karoo волшебно пахла новой резиной и кажется еще сохранила соленый морской дух. Алип даже успел сдернуть колесо… но после мучительного выбора — с перламутровыми пуговицами или без, колесо вернули на место. Резина едет до Душанбе без дела.
Алма-Ата город яблок, горных вершин и ослепительных людей. Казахстанского вам гостеприимства, друзья!




Киргизия.

На границе с Киргизией термометр показал +42. Чуть было не увяв на солнцепеке, с удовольствием заезжаю на досмотр в тень таможенного навеса.
— Оружие, наркотики, что-то запрещенное есть? — оживился офицер. — Ничего подобного, совершенно честно отозвалась я.
Не разглядев ничего подозрительного, таможенник ограничился кивком — А ваш напарник сказал, что у вас-то наверно есть. Пожимаю плечами. — А вот и нет, закончилось.
Неподалеку от Подкопаева это уже что-то вроде привычки.
Дальше разговор перешел в традиционное русло — кто такие, что уже посмотрели, а почему вон туда не заехали? Как так времени не хватило? Улыбаются и желают счастливого пути.

Вся территория крохотной Киргизии это высокие холодные хребты, восхитительные серпантины и очень жаркие долины. Главная дорога страны проходит в горной местности, через два перевала высотой 3600 и 3400 метров. Она соединяет два крупнейших города страны: Бишкек — Ош.

Между перевалами лежит прохладная высокогорная Сусамырская долина. Вокруг всё покрыто сочной зеленой травой. Местные чабаны (пастухи) в ватниках и шапках одним своим видом переубедили ночевать в палатках. Чувствовалось, что лето в горах в самом разгаре.
Уже в сумерках ныряю в скромный холодный уют пастушьей юрты. Приоткрыв узкую двустворчатую дверь, приходится здорово склонить голову. По наитию иду на женскую половину, она справа от входа. Наступать на застеленный коврами земляной пол прохладно. Хозяйка молчаливо хлопочет.

В понимании кочевого народа юрта не просто жилище — это часть мироздания. С ней связано большое количество поверий и обычаев. Из ночных философских размышлений с хозяином дядей Мишей сложилось впечатление, что шаманизм у них гармонично соседствует с основным верованием — исламом. Верят во всё вместе, вычленяя суть веры из религии. Боятся злых духов, игнорируют медицину, доверяют врачеванию народных лекарей. Один такой уважаемый человек лечил мою семью сегодня здесь, рассказывает в деталях дядя Миша, вынося на улицу лоток для кровопускания.

К середине ночи холод стал осязаем всеми фибрами души, не говоря уже про торчащий из спальника нос. А юрта все таки дом, а не палатка.
Утром, из двери этого самобытного жилища долина выглядела иначе. Неторопливая и размеренная жизнь семьи киргизского скотовода затянула. Удалось выехать ближе к обеду. Наслаждаясь колоритом азиатских дорог, мы катили сквозь бесконечные отары овец. На деле, оказалось, ехать через стадо можно бесцеремонно: бараны пугливы и послушны.

Иная сторона киргизких дорог — горячий асфальт, связки вовлекающих виражей, скалы, бирюзовые реки и ослепляющие туннели. Ослепляющие — потому, что сначала теряешь зрение после яркого света, а затем в глаза снова бьют лучи солнца. И так по несколько раз. Выкл/вкл. Иногда встречались платные участки, но проезжались с ходу, в объезд шлагбаума.
В жарких долинах очень быстро научились рассчитывать на стабильное угощение местных жителей. В кофрах всегда болтались абрикосы, лепешки прочая снедь. Разве, что не вышло запихать с собой трехлитровую банку компота.









Таджикистан. «Без тучи нет дождя»

Привычка цеплять GPS на руль у меня так и не прижилась. По мне так, это не мешает продвижению вперед, а временами просыпающаяся топографическая бестолковость заводит в любопытные места.
Подчиняясь какому то единому скрытому смыслу, главная дорога на подступах к границам маскируется среди одинаково разбитых развилок. Посреди таджикского кишлака сверяюсь с местоположением. Нужный поворот остался пару десятков километров позади. Едва ли сюда заглядывают туристы. Осматриваюсь. Таджики в спортивных костюмах, бесправные женщины — отнюдь.
На встречу шли со школы дети в белых рубашках. И менты к гражданам «нетаджикской» национальности с проверкой не приставали. Русских уважают, всегда рады и долго уговаривали зайти на обед.
С сожалением приходится отказать. Время обед, а на сегодня еще 400 км восхитительных азиатских дорог и леденящий кровь Анзобский туннель.

Ближе к перевалам становится мокро. Небо затянуло красивыми грозовыми тучами. В горах своя погода, говорят таджикские парни. Может будет дождь, может нет. Дождь был…
Один за другим дорога ныряет в противолавинные тоннели, проехав несколько, резко оттормаживаюсь… становится ясно: несколько минут назад дорогу накрыл камнепад. Оцениваю обстановку. Вроде тихо. Варечка обходит меня «прокладывая» путь. Потихоньку прокатываюсь вперед. У каждого завала приходится останавливаться, чтобы сфотографировать всю эту красоту. За спиной камни то перестанут катиться, то вновь начинают. Совсем близко, сурово сверкнули возвращающиеся фары. Самые приличные слова у напарника были — «Ты хочешь сдохнуть в этих горах?! Быстро вперед!»

Дорога вилась бесконечными петлями в Фанских горах. Бездонные ущелья. Асфальт — стекло. Лететь если что — высоко. Отбойников фактически ноль.
В сумерках нарисовалась черная мгла Анзобского тоннеля. Не скажу что к этой встрече я готовилась, но я ее точно ждала! В памяти восстали одинаково описанные ужасы — освещения нет, вентиляции нет, пробки из газующих камазов, дышать не чем, вода до колена, из которой торчит арматура. Местные при въезде закрывают окна в машинах и дышат через мокрые тряпки.
Тоннель называют позором Таджикистана, но в моем понимании это дорога жизни. До его запуска, еще четыре года назад, северные районы страны в зимний период были отрезаны от основной территории.

Подножка убрана, какую то долю секунды мозг не хочет давать команду отпустить сцепление. Ровный такт двигателя сразу успокоил. Напряжение отпустило, только концентрация на дороге. Да темно, да видимость плохая. К середине пятикилометрового тоннеля фара перестала пробивать дальше нескольких метров. Но ехать можно. Не успев обогнать за раз несколько камазов, втиснулась между рычащими монстрами. Акустика еще та, встречка друг за другом. Густые сумерки на выезде показались светом белым. В горле першит, голова покруживается — это от счастья)

И дальше на всех парах в Душабе, где нас ждали. Дорога начала даваться напряженно. Сосредоточившись на сплошных узких поворотах, на веренице из медленно ползущих фур, на дальнем свете который не переставал слепить, к полуночи успели с корабля на байкпост мотоклуба Ирбис. Въехав в ворота цитадели памирского мототуризма, стало заметно — народ гуляет.
Помните стишок у Остера «Родился девочкой — терпи...». Тяжелая женская доля — это когда в конце дня не можешь определиться – красивее ты в балаклаве или без. Кто то уже перепарковывал мотоцикл, а я пошла смывать налет дорожной романтики.







Душанбе. «Город понедельник».

На следующий день задул «афганец». Небо затянуло мельчайшей пылью, горизонт совсем не просматривался. Пора было идти в миграционной службу получать регистрацию и пропуск в пограничную зону с Афганистаном. Под бдительной опекой Афзала, и без того несложная процедура нас миновала. Уже следующим утром все бумажки были заброшены на байкпост.
Осталось переобуть KLRа и заглянуть на восточный базар.

Душанбе оказался на удивление роскошным городом. Пропитанный из детства темой жестокой гражданской войны – мое воображение рисовало полуразвалившийся, бедный город небольших размеров. Ничуть. Сталинская архитектура вписана в широкие современные улицы, с красивыми площадями, тенистыми аллеями и величественными зданиями. Четы века назад на этом месте по понедельникам организовывался крупный базар. Отсюда и название города – Душанбе, в переводе с таджикского – «понедельник».
С первого взгляда меня очаровало скромное обаяние закрытой одежды восточных женщин. И разумеется шумный, суетливый, говорливый восточный базар. Дыни с арбузами! Хрустящие лепешки! Пахнет восхитительно! Пройти мимо совершенно невозможно, впрочем, как и мимо не входившего в мои насущные нужды таджикского платья.

К тому моменту как сборы доморощенной любительницы гор подходили к концу, Подкопаев затюнинговал крепление гоупрошки страховочной тесемочкой. Теперь точно все отовы к Памиру. Низкий старт. Все шумно радуются! А распорядители этого рассадника туристов, Боря с Димкой, побольше прочих.



Душанбе — Калай-Хумб. «Нормальные герои всегда идут в обход».

Таджикистан не очень богат на дороги. Но выбор каким маршрутом ехать все же есть. В классическом памирском стиле маршрут проходится за пять дней. От Душанбе до Калай-Хумба есть основная южная трасса через Куляб, по ней идет основной трафик. И есть северная — ошеломляющая и дикая. Ясное дело, обход оставили для героев.

Асфальт закончился. Ура Ура! Наконец KLR в тонусе. Ноги мокрые, глаза большие, лицо довольное. Дорога переполнена красотой окружающих видов. Здесь почти никого нет, вся жизнь на «нижней» дороге.

Всегда элементарный процесс заправки мотоцикла обернулся здесь задачей на внимательность. Первая заправка осталась незамеченной дважды. Но рефлекс реагировать на вёдра с огромными жестяными воронками по обочинам выработался довольно скоро. Бензин везде один — просто «Хороший». К слову сказать это правда. У KLRа с Варечкой проблем не возникало. Никто ни разу не обсох и баков на 23 литра всегда хватало.

В некоторых кишлаках дорогу после тайфуна размыло селевыми потоками. Где то бульдозер раскапывал проезд для машин, где то случалось пролететь по глиномесному болоту. В развороченном русле реки безошибочно признаю брод. Здесь группа Фархада пару дней назад перетаскивала мотики по пояс в воде. Вопреки всем ожиданиям, картина вполне радужная, но воды маловато.
Наше шапито на переправе живо пробудило интерес местных жителей. Подкопаев в воде показывает фарватер. Я ныряю передним колесом в поток, прохожу на газу, успеваю удивится как бодро приближается берег, но KLR коварно идет на снижение не дотянув пару метров. Спиной чувствую — аттракцион удался. Ну что ж, не за асфальтом сюда ехали. Варечка повторила заезд с планированием на тех же булыжниках. Занавес, мы приглашены на обед.

Здесь уважение к гостю — это святое. Гостю предложат все, что у них есть. Многие сводят концы с концами, но готовы накрыть поляну с шурпой, чаем, лепешками, конфетами и пр. Дают номера, домашние адреса и готовы помочь в любой ситуации. И ты, бездушный городской житель, начинаешь отвечать тем же.
Парвиз, как и большинство его близких, ездит к нам на заработки. И невзирая на пренебрежение, с которым им приходится сталкиваться у нас, они благодарны за то, что работая в России могут прокормить свои семьи. Мне по душе находиться среди этого доброго и гостеприимного народа. А сейчас, вернувшись домой, становится неловко за тех, кто ведет себя с азиатами по-хамски.

Впереди затяжной подъем на перевал Хабуработ 3253. Места позабытые, полудикие. Попасть сюда в сырость двусмысленное удовольствие — 30 км в подъем и 20 на спуск раскисающего грунта. На вершине облака плывут непривычно низко. С этой заоблачной выси долго рассматриваю земной удивительный мир. Погода неплохая, холодно, но не очень. В мокрых ботинках уже давно появились пакетики, а в голове назойливое желание согреть ноги. На короткой остановке традиционный кусок лепешки и вниз, на финишный ночной рывок до Калай-Хумба. После захода солнца в горах быстро наступает ночь, а над головой открывается низкое бездонное небо.
В кромешной тьме, какая бывает в южных широтах, въехали в Калай-Хумб на реке Пяндж. Бушующий поток зажат в кишлаке бетонными берегами. Терраса нашего гестхауса нависла прямо над водой. Отдавшись приятной усталости в ожидании ужина, я смотрела вниз. Бурлящая стремнина под ногами нарастала гулом в ушах. Звон чайной чашки вывел из транса плывущей перед глазами картинки.



Калай-Хумб – Хорог. «Афганский рынок».

Еще задолго до сегодняшнего утра я держала в мыслях Афган-базар в кишлаке Ишкашим. Базар работает на нейтральной территории между государствами один раз в неделю по субботам. Но уже в Душанбе стало понятно — нам не хватает одного ходового дня, чтобы успеть без спешки. По принципу случайность — самая неслучайная вещь в дороге, внезапно открылось – Ишкашимский базар не работает уже 9 месяцев, но(!) его перенесли в Калай-Хумб. И сегодня суббота!

За мутными водами реки я первый раз увидела скалистый берег Афганистана. Он давно притягивает мое внимание своей недосягаемостью, иной, чужой мусульманской жизнью, все еще первобытный для путешествий. Мы привыкли к тому Афганистану, который разрушен войной. Но это представление на основе восприятия его другими людьми. И оно может быть весьма субъективным, а порой и просто преследовать разные цели. Мы мало знаем, что на самом деле происходит в других странах.

С осторожностью блуждая между торговыми рядами, я украдкой рассматривала бородатых дядек в чалмах и длиннополых халатах, отмечая на себе пытливые взгляды. Но их любопытство хитро переплеталось с восточной вежливостью. Скоро оторопь отпустила — я обогатилась сгущенкой, виноградом, сережками. Внезапно совсем рядом оказалась афганка. Длинная синяя паранджа, где даже глаза женщины были закрыты плотной сеткой, меня изумила. Так мы и смотрели друг на друга во все глаза. И на этом празднике жизни, стала близка и понятна ее тяга к скрытности от чужих взоров.

Сразу за Калай-Хумбом гравийка приняла в свои пыльные объятия. Самые стойкие куски асфальта остались здесь еще со времен Союза. Дорога оживленная, узкая, каменистая проходит по краю обрыва над бушующим Пянжем, вдоль Афгано-Таджикской границы. Из закрытых поворотов выскакивают джипы, с которыми не раз расходились в миллиметрах. При этом водители как будто удивлены, что на дороге оказался еще кто-то. В этих местах джип — это общественный транспорт для поездок в горы, привычные нам рейсовые автобусы на Памир не ходят. По одному в горах тоже не ездят, если ты увидел первый столб пыли, будь готов уворачиваться следом. Но стоит только влиться в броуновское движение памирского тракта — начинаешь восхищаться, ловить кайф, откручивать газ, подхватывая нарастающей темп музыки.

Место для остановки пришлось высматривать долго. Водичка. Разминка. Подкопаева все нет. Посматривая под откосы возвращаюсь. А напарник облеплен стайкой таджикских детишек. Подпрыгивая, не замечая ни пыли, ни палящего солнца они бегут босыми пятками к турникам. Спонтанный турнир разжег непритворный интерес в детских мордашках. Подкопаев по очереди закидывает ребятню на перекладину. Время пролетело махом, но отчего-то мне кажется, это состязание не забудется. Заставить заняться спортом нельзя. Можно показать то, что удерживая долгое время в памяти, непременно захочется повторить. Дети запоминают примеры взрослых, а не слова, для них имеет значение мнение сильных людей. Может и станет для кого-то из малышни началом побед над собой эта короткая встреча на всеми забытом стадионе.

Памирский тракт проходит через центр города Хорог. Это столица Памира. На въезде огромная бетонная арка с названием XOPУF. Русские сто семьдесят лет стояли в горном Бадахшане. На верблюдах привезли пианино, которое и сейчас здесь стоит. При Союзе жизнь в Бадахшане была активной – военные, строители, геологи со всей страны. Местные до сих пор сожалеют, что русские ушли из этих мест.

Решаем в нем не задерживаться и сворачиваем на южную дорогу, продолжая путь дальше вдоль границы Афганистана, по небезызвестному Ваханскому коридору. Через 300 км, минуя Ишкашим и перевал Харгуш, дорога сомкнется с основной трассой.
Привычное время ужина подошло и прошло. Вид трактира с дальнобойщиками, первый признак не ядовитости здешней кухни, вселил надежду на сытый желудок. Заглянув с порога в заведение, с подходящим для него названием «Елки-палки», я некоторое время пыталась найти чистый стол, затем тот который выглядел бы менее грязным и наконец уже выбрала ступеньки на улице, но нам поспешно вынесли на воздух круглый пластмассовый.

— Что будешь дочка? Хоть выбор на деле оказался из двух тарелок борща, левой или правой, слова отозвались в груди чем то сильным и радостным.

Ехали до полных сумерек, в поисках того редкого места где река не прижимает дорогу к скале. Каждый клочочек земли здесь чей-то. Уже в темноте скатились с обочины в густую скрывающую рельеф траву. Место для ночевки показалось вполне подходящим.



Памирский дневник 2016 (Часть II)