Мы съехали с парома, всех обогнали и проехали Керчь. Я все ехал и вспоминал, с мягким знаком пишется Керчь или без? Вот заклинило меня. На плакатах попадалось то так, то эдак.

Несколько раз нас обгоняли мотоциклисты. Но когда въехали в Керчь, с ее кривыми и разбитыми дорогами, мы всех обогнали обратно. По пробкам я езжу лучше других, я жил в Бангкоке.

Еще до поездки я полазил в интернете и набросал на карту всевозможных вариантов ночевок, то есть таких мест, где можно встать бесплатно близко к берегу моря. Но мы не успевали ни на одно из них: времени было 18.30 и начинало холодать.

Я съехал на обочину. Анжелика замерзала, но ничего не говорила. На ней была одета хорошая зимняя куртка, но ноги оставались голыми.
Мы расположились на поляне рядом с дорогой, достали остатки еды и разложили коврики. Вытряхнули из пакета «на стол» помятые яйца, хлеб и майонез — всё, что у нас осталось. А я улегся с навигатором и стал смотреть где мы вообще находимся. Ни о каком море я уже не думал и просто хотел встать на краю посёлка, желательно рядом с ручьем.
И тут…

* * *

Иногда полезно взглянуть на вещи незамыленным взглядом, например уменьшить карту, как в моем случае. Я щелкал по кнопкам, пытаясь найти Черное море на Керченском полуострове. Справа от дороги, совсем с другой стороны от той, в которую мы ехали, показалась голубая полоска, стала расти и расти. Все это время я лежал на траве уткнувшись в телефон. Поднял глаза на Анжелику. Она жевала черных хлеб с майонезом и чистила мне яйцо. Я моргнул пару раз, задумался, посмотрел снова в карту и спросил:
— Милая, потерпишь ещё двадцать четыре километра? Это наверно полчасика.
— Потерплю конечно.
Вообще с того момента как мы первый раз поехали вместе, я еще ни разу не слышал от нее нытья и начинал все больше уважать эту маленькую татарскую девушку.
— Мне кажется, милая… мне кажется… Что мы не доедем до Черного моря. По крайней мере сегодня.
— А куда доедем? — доставая сигареты спросила Анжелика.
— Я пока не знаю точно, пока не знаю, — адский новый план занял весь процессор моей головы и мешал внятно излагать мысли.
Анжелика уже привыкла к моим сложным настройкам, поэтому ничего не ответила, а закурила, сидя по-турецки на коврике и грея ноги.

Я пока не знал, что получится, но Османд подсказал мне отличную идею.
Мы закончили трапезу, залезли с огромным скрипом на мотоцикл (задницы уже отваливались у нас обоих), пронеслись еще восемь километров по трассе и свернули направо. Дорога стала ужасной, но позволяла ехать со скоростью 40 км/ч. А нам всего-то оставалось продержаться пятнадцать километров. Я уворачивался от ям и иногда мне это удавалось.


* * *

Между холмами дул ветер. На горах появились белые ветряки, генераторы электричества: как большие белые мельницы они махали нам руками и приветствовали в своих владениях. Через двадцать минут мы преодолели последний холм и увидели то, что безусловно подняло настроение нам обоим. И если до этого я считал поездку большой ошибкой, то с момента как мы заехали на этот бугор, счетчик неудач начал бешено вращаться в обратном направлении, пока не обнулился, и быстро полез в сторону счастья.
А увидели мы

Азовское море

Спустились с холма и съехали на берег.


Мне даже в голову не приходило, что здесь есть еще какое-то море, кроме Чёрного! Докуда хватало глаз не было видно ни души. Солнечный диск у нас на глазах скатывался за линию горизонта, но дальше можно было не спешить.
— Я готов встать здесь, прям здесь, — я спрыгнул с мотоцикла и топал ногой по песку, — меня всё устраивает, вот прям тут!
Анжелика улыбалась, глядя то на меня, то на солнце.
Скорость заката легко вычислить: солнце садится за пять минут на размер своего диска. Поэтому до начала сумерек нам оставалось от силы минут пятнадцать. Я надеялся, что сразу не стемнеет и у меня хватит времени найти дрова и съездить купить воды.

Я настроил Османда на «пеший» режим и… он мне показал родник! В четырех километрах по берегу.
— Дорогая, давай-ка прокатимся еще чуть-чуть, — я показал в навигаторе значок родника, — может мы еще и воду найдем?!
Я одел шлем на руку, хотелось проветрить голову, и мы поехали вдоль моря. Через пять минут нашли колонку, врытую в землю, из которой текла вода по новенькому шлангу в длинное корыто, по типу поилки для лошадей. Я попробовал воду, вкус показался странным. На берегу нашел людей, это были единственные поселенцы здесь — большая семья с несколькими палатками. Я спросил у них насчет воды и они ответили, что вода насыщена сероводородом, считается целебной, отсюда такой вкус, днем на этот источник приезжают аж из Керчи, можно смело пить в сыром виде. Если дать ей отстояться, запах пропадёт.


— Я даже мечтать не мог о таком месте!
Мы встали от источника метрах в двухстах и я начал метаться по берегу в поисках подходящей площадки. Встать можно было где угодно, но теперь мне хотелось спрятаться за кустами от сильного ветра. Анжелика крутилась вокруг мотоцикла, радовалась вместе со мной и щелкала меня на телефон.






Наконец я нашел подходящее место: ровная площадка на песке, по бокам растут деревья (которые впоследствии нам очень пригодились), бросил палатку и подкатил вплотную мотоцикл, памятуя, что если не дай бог пойдет дождь, накрывать придётся обоих. Да, конечно Хонда прекрасно переносит дождь любой силы и даже снег, но у меня тент размером 4,5х4,5 метра (представьте потолок большой комнаты), так почему бы не накрыть сразу всех?

На этом удивительные события не закончились: я тряхнул рукавом и из него посыпались новые тузы. Я сделал два шага в сторону и нашел заготовленные дрова. Его Величество Случай и здесь о нас позаботился! Всё уже предначертано: куда бы мы ни поехали, там должны были лежать дрова.

Оставив женщину за разведением огня, я поехал до посёлка искать магазин. Нашёл сразу два, удивился ценникам, поговорил с местными, они прояснили, что везде так. Цены составляют примерно 150% от московских. Мне было все равно: я пополнил запасы гречкой, тушенкой, майонезом, пепси-колой и водкой. Кстати, из тех двух бутылок водки, что я брал из Москвы, и которых должно было с лихвой хватить на месяц, я выпил уже пять.

Вернувшись к палатке, нашел пылающий огонь и молодую девушку. Закинули гречку на костер, улеглись рядом и через полчаса от пуза наелись. Мы пели песни на русском и татарском, целовались с набитыми ртами, мешали грязными столовыми ложками коктейль в пластиковых стаканчиках, пили и снова пели. Смеялись всякой ерунде и строили планы на вечность. Реальность наконец-то догнала мои ожидания и даже немножко их опередила.

Ночная Хонда у костра.


Утром я как обычно проснулся раньше всех и вылез фотографировать. Наш шалаш.


С другой стороны.


Берег, о котором я мечтал. Знаете, что мне нравится больше всего в нём? Отсутствие людей. Это крымская Прибалтика. Вот на том удалённом мысу должна быть Рига.


В другую сторону.


Подумал, что рано встал, и полез в палатку доделывать свои дела.


Еще часа через три мы проснулись окончательно и пошли по берегу фотографировать. На горизонте стоят те самые ветряки.


Я посмотрел по карте и оказалось, что залив, на котором мы встали и вся местность вокруг называются всем вам хорошо известным словом

Казантип

До той площадки, где проводятся фестивали, нам сказали километров восемнадцать, но так вам будет проще понять куда мы заехали.

— Милая, я не хочу сегодня никуда ехать, давай останемся здесь?
— А я и не собиралась.

Анжелике нравилось разводить костер, поэтому я насобирал новых веток (на этот раз Его Величество Случай всё проспал), оставил подругу у очага, а сам пошел по берегу во вчерашний магазин, до которого оказалось 800 метров. На этот раз купил севастопольского шампанского и мяса! В расчете на шашлык.




Дождь все-таки пошел, да еще со страшным ветром со стороны моря. На этот раз я был лучше подготовлен и растянул тент между деревьев, защитив не только нас, но и наш костер.




В минуту затишья мы прогулялись по берегу до тех баркасов. Это не две обезьяны сидят на берегу?


Потом Анжелика залезла внутрь лодки, я поставил фотоаппарат на штатив, и мы сфотографировались вместе.




Здесь, у моря, стояла хижина, обнесенная забором. От забора отделилась девочка, лет двадцати, и пошла в нашу сторону. Я стоял и улыбался, думая, может нас угостят рыбой или пригласят на уху.
Девочка подошла:
— Здесь нельзя фотографироваться.
Я опешил. На фоне лодки у моря нельзя фотографироваться.
— Почему? — я все еще продолжал улыбаться, думая, что это розыгрыш.
— А нам неприятно, — ответила девочка.
Я даже не знаю, что добавить к этой истории, настолько она меня потрясла. Конечно мы ушли.
Но когда вам кто-то говорит «они не любят русских» или «они не любят хохлов», не верьте им. Единственно кого не любят эти люди — себя самих. За ту жизнь, которая им досталась. От отца к дочери передавая искусство ненавидеть.

* * *

Как люди, отдыхавшие на берегу, нам обещали, так и получилось. В течение всего дня к нашему источнику стояла очередь из двух-трех машин. Я подошёл и поговорил с людьми. Почти все приехали из Керчи за 45 километров, чтобы набрать полезной воды. Я заметил, что расстояние не маленькое и вода получится золотая. Мужчина открыл багажник и показал разных канистр на 70 литров.
— Если покупать в магазине — получится дороже. А там как правило обычная водопроводная очищенная вода.
С ним трудно было не согласиться.
Я к тому времени нашел пустую пятилитровую бутылку и меня, как малолитражку, все пропускали без очереди.

* * *

К вечеру дождь прекратился и погода перешла в багровый закат, мечту любого фотографа.


Я бегал по берегу и снимал, снимал, снимал. А Анжелика, теперь не желая остаться без собственных фотографий, снимала меня.






Последние пять минут.


Мы настрогали палочек и зажарили шашлык, открыли розовое шампанское. Решили, что хватит бездельничать и на следующий день рано утром выдвинулись в сторону ЮБК — Южного Берега Крыма.

(продолжение следует)

Николай Тринадцатый
2017 июнь
Россия, Крым