Путешествия

Памирский дневник 2016 (Часть I)

Ваханский коридор. «Серенькое утро — красненький денек».

Установка лагеря по темноте грозит открытиями поутру. Расстегнув палатку, я воззрилась на окна афганских мазанок по другую сторону реки. А рядом миролюбиво паслась коза, по всей видимости, обитатель дворового хозяйства, во владениях которого оказался наш табор.

Погода непривычная, палит солнце, но если не утепляться продувает. Начался кашель. Воображение мигом нарисовало грозящий как минимум отек легких, который на высоте и вправду может развиться молниеносно на фоне простуды. В магазине, со скудным выбором, как и во всех магазинах Памира нашлась кружка кипятка. Колдрекс вместо заварки, и каким-то таинственным образом, как это часто случается в дороге, вся хворь быстро отступила.



Мы – на Южном Памире, и здесь есть жизнь!
Как и все памирцы, ваханцы удивительны в своей открытости и дружелюбии. Здесь остро чувствуется оторванность от обжитого мира. Народ беден, питание скудно, урожаи низки, а товары первой необходимости дороги. Но горцы всегда позовут к себе любого, кто встретится им на пути, разделят кров и стол, ничего не требуя взамен.
Еще одно их удивительное отношение к жизни — умение довольствоваться малым. И не только покорно сносить эту скудную малость, а радоваться ей.

На низенький стол скромного памирского дома я достала наш не менее скромный припас: банку кильки, печенье и пряники. Хозяин принес свежую лепешку и налил чай, походивший на суп. Пить было страшно, но интереса больше. Подкопаев на всякий случай дождался простого кипятка. Мы сидели на помосте, высотой полметра от пола, где и происходит вся жизнь в доме: здесь едят, спят, общаются. Их неброские дома как ласточкины гнезда – в основном из глины с соломой, только оштукатурены. Одноэтажные, без чердака.
Памир совершенно не похож на Таджикистан, да и вообще на страну с мусульманской культурой. Их отличие велико и от ближайших соседей афганцев.

… Рывок, еще рывок, и мягко забуксовав, KLR прилег в песок. Зажмурив глаза, пытаюсь отвернуться от ветра, обдающего пылью и песком. Он задувает в глаза, нос, карманы. Горные, пики во все времена покрытые снегами, создают здесь эффект аэродинамической трубы, своеобразного хода среди высоких горных вершин.



Дорога петляла в узком Ваханском коридоре. Узком по меркам жителей равнин, но широком в понимании памирцев. С древних времен он соединял далекие друг от друга цивилизации. Здесь шли армии, купеческие караваны, миссионеры и паломники. Этот жизненный факт отразился в названии кишлака — Лянгар, что значит «привал».
Тут бы и придать этому внимание, но дорога увлекла.

Подъехали мы к нему снизу. Лянгар расположен на высоте 3000 метров и растянут по вертикали вдоль горы. Главная улица поднимается вверх серпантином, а напротив высятся пики Гиндукуша. Самые высокие снежные вершины были залиты вечерним нежнейшим розовым светом.
Внезапно резкий поворот, крутой подъем в гору и пейзаж мгновенно меняется. Долина остается позади, дорога все уже, а мы забираемся все выше. Почувствовался быстрый набор высоты. От рериховских видов просто уносит крышу. Здесь вмиг проветривается голова и накрывает ощущение вне времени и пространства, без начала и конца. Я поминутно останавливаюсь, что-то фотографирую и утепляюсь, постепенно упустив напарника из вида.

Подкопаев дожидался в ущелье «Прощай молодость». Это название появилось в 70х годах, после того как отслужившие пограничники не вернулись домой. Здесь машина упала вниз…
Пока неопределенные догадки, бродившие в моей голове, приобрели ясные очертания, вокруг заметно стемнело. Затяжной подъем кончился. Впереди простиралась высокогорная пустыня без каких-либо признаков поселений. Горы Памира и Гиндукуша достигают здесь наибольшей высоты, а долины между ними подняты выше трех тысяч.

Продолжая дальше свой ночной путь, мне чудилось единоборство с силами природы. Горы стали одноцветно-черные. Отстранённые, холодные, безразличные к человеку. Ёжусь, созерцая перед собой перекаты горного ручья. Жутковато искупаться холодной ветреной ночью.
И еще 30 километров позади, крутой подъем, силы закончились резко посередине. Заглушила, бросаю на скорости. Подножка. Вроде надежно.

… Когда долго смотришь на звезды, становится спокойно и забываешь о мелочах. Земля — такая маленькая во вселенной. Но такая необъятная для одного маленького человечка лежащего под этими звездами на крыше мира.
Странно, холода от земли не чувствую. Может уже сплю. Вроде нет. Хотя… кажется только на миг. Нет, нельзя. И чем там еще Подкопаев занят? Ага, тоже загорает под мотоциклом. Пора, подъем…

Дорога начала измеряться не километрами, а временем ее прохождения. Наконец где-то далеко мелькнул огонек. Он только показался, а я уже ощутила теплоту его жилища.
Шлагбаум.
— Здесь никого. Посмотри, правильно приехали?
— Ну да. Замок? Отлично!…

На карте здесь есть поселок, он правда есть — на карте. На деле, долгожданный кишлак Харгуш, оказался одинокой погранзаставой на высоте 4200 м.
Ещё одна прекрасная новость состояла в том, что запыхавшиеся погранцы не знали где следующий поселок. То в чем я была уверена наверняка — впереди есть Мургаб. До которого еще дневной перегон.

Мы не были ограничены в своем выборе. Хочешь, едешь дальше, что бы насладиться ночными заморозками по крайней мере в движении. Хочешь, ставишь палатку, но штормовой ветер в лоб, обещал одеть ее на голову еще до установки. Ко всему прочему под утро только и оставалось ждать эффект от нашей акклиматизации, с которой получилось разобраться на раз — махнув с двух тысяч на четыре.

Размышляя созерцала пустоту и безотрадность оставшихся развалин. В союзное время, здесь был поселок. Единственное, что сохранилось от прежних времен это автобусная остановка. Стоп! Остановка. Три стены и целая крыша. Внутри ветер существенно слабее.

Между тем, пока мы вдыхали жизнь в ледяной бетон, давно забывший, как укрывал людей от непогоды, из темноты снова появились пограничники с собаками и автоматами. В их руках был термос чая, одеяло и горячая еда. Проявить все свое азиатское гостеприимство им помешал военный устав.



К утру ветер поутих. Сфокусировав взгляд на тенте, прислушалась к ощущениям. Жива, и кажется, неплохо себя чувствую. Кристальный воздух и утренняя тишина смешались с инеем на мотоцикле. Горы уходили в еще тёмное небо. Умывшись в горной речке, ноги понесли на вершину склона, под которым ночевали. Уже поднявшись, я вдруг вспомнила, что должно не хватать воздуха и сил.

Молчание и небесная, бездонная тишина здесь наверху, пока внизу сонное царство. Как рассказать о рассвете, который встречаешь на горном перевале? На перевале где все неизменно веками.

На солнце стало вообще неплохо. Умостившись в тепле с подветренной стороны своего пятизвездочного отеля, достала памирский блокнот. Одна звезда моей остановке за крышу, одна звезда за стены, одна звезда за коврик, одна звезда за спальник и одна за завтрак от пограничников.



Утро уже настойчиво звало в дорогу. Наш выезд никак не вписывался в график «с утра по раньше». Под стать остальным, KLR сонно буркнул стартером и затих. Ну что ж, зато вчера наша стоянка сверкала всеми моими огнями, и ближним и дальним.
— Садись, я подтолкну, воткнешь третью.
— Кто, я?! Он же сам не едет, а у меня ноги не достают! Садись ты.
Подкопаев сдался. Изо всех сил расталкиваю KLR вниз, а минуту спустя ругающийся напарник заталкивает его наверх.
Больше выбора у меня нет. Ну давай родимый, и KLR схватывает. Еще час я без остановки кручу мотор, пролетая по каменистой дороге перевал Харгуш (4450 м), попутно экономя батарейку в фотоаппарате.

Восточный Памир — это пустыня. Сурова и выжжена солнцем. Невысокие горы, голые пологие склоны и соленые озера в котловинах. С наслаждением я растянулась на теплых камнях инопланетного ландшафта.
… Издавна люди верили, что горы живые. И весь наш мир пронизан этой удивительной силой жизни. А там где эта мощь, исходящая от сердца планеты наиболее сильна – поднимаются горы. Каждый, кто оказывался в заоблачной выси, подтвердит, что здесь и воздух прозрачнее и солнце ослепительнее и краски ярче.



Дорога приняла относительно прямой вид. Оказывается, вчера до основной трассы нужно было дотянуть километров 30, и еще через 20 появился бы Аличур. Единственный поселок на трехсоткилометровом перегоне. Здесь в первом же доме нам отлили бензин. Хозяин не перестает извиняться за его дороговизну. Приходится несколько раз успокоить — все и так ясно. А честно сказать вообще не ясно как эти два десятка домов существуют. В этих краях нет растительности, сильнейшая солнечная радиация, очень низкое давление, разреженный воздух и вечный холодный ветер. Нет заработка вообще, все товары завозятся с других регионов и стоят в три дорога.

Начала сказываться высота. Притихшей сижу на обочине. Голова тяжелая, хочется как можно реже ей вертеть.
В крайней отрешенности наблюдаю, как напротив меня в придорожной ледяной луже бабушка с ребенком чистят ковер. Столь проста и сурова их жизнь. Прикоснувшись к памирскому быту — свои эмоции я получила. Ищи теперь прежнее отношение к благам цивилизации.



Горячий суп, несколько кружек чая в ожидании, когда подействует цитрамон и можно ехать дальше.

На фоне голубого неба паслось два десятка великолепных силуэтов! У самого черненького и рогатого я вызвала взаимное любопытство. Оглядывая на всякий случай путь к отступлению узрела решительно топающего в нашу сторону Подкопаева. И сразу перестало быть ясно в какую сторону отступать.

Дорога уже привычно стелется по пустынному нагорью. Впереди Мургаб! В переводе с тюркского языка – гиблое место. Поселок был основан в 1893 году как один из пограничных постов Российской империи.

На въезде контрольный пункт, где с большим желанием у меня собрались проверить все разрешения.
Ме-е-едленно вспоминаю, как после последней проверки двухдневной давности документы остались у напарника, который проехал здесь минимум час назад. Стараясь подобрать правильные слова, объясняю эту будничную ситуацию. Хорошо, что вид одинокой девушки на Памире без документов не вызвал сразу наряд милиции вместе с санитарами, плохо что оказалась неубедительна.

Мне представилось весьма сомнительным, что бы сообразительный Подкопаев мог этот момент упустить. Ну ладно, может и вправду длительное пребывание на высоте так повлияло. Строгий дядя вдруг растягивается в широкой улыбке и не хватает только воплей «Вас снимала программа „Розыгрыш“.

— Проезжайте, пожалуйста! Вам просили передать, что вы найдете вашего товарища в доме у сварщика.
Ясно, значит что-то отвалилось, интересно что?

Напасть на след труда не составило. Еще издалека стало заметно, как над Варечкой сгрудились мужики. Скатываюсь по обочине. Похоже все серьезно. Хотя вид у Подкопаева вполне довольный собой. И улыбается отчего-то. Неужто так рад видеть. Спорная мысль.

— Ну? Как твой конь огонь?
Самодовольное выражение сменило сомнение.
— Тебя не останавливали? А мы с мужиками гадали, смеяться будешь или убьешь меня на месте.
Живи пока, но бойся.

Мургаб может произвести очень разное впечатление. Зависит от того, с какой стороны приехать. Если из солнечной Киргизии, подумаешь: ну и глушь! А после Памира – цивилизация! Только легкая головная боль постоянным фоном напоминала о пребывании в самом высокогорном поселке бывшего СССР.



Сары-Таш. «От Мургаба до Оша ох дорога хороша!»

Последнее утро на Памире. С погодой повезло — Памир раскрылся. KLR себя чувствовал получше меня. Да и в соседнем тандеме Подкопаева и Варечки все были бодры и веселы. Напарник аж придумал утреннюю пробежку. Мне тоже было интересно взглянуть какимон вернется.

На пути к одному из самых высокогорных перевалов я окончательно привыкла к дорожному минимализму. Все как на ладони, куда ни глянь. Эти бескрайние, безжизненных просторы однажды влившись в душу, вовек останутся в памяти.



Подъезд к перевалу оказался не просто простым, а горе каким простым. Вся уникальность Ак-Байтала заключается в фотографии у щита с надписью Высота 4655 м. Поедая лепешку, с любопытством высматривала знакомые наклейки мотопутов. Обстановка уже начала принимать формат пикника, когда напарнику понадобилась фотография у пограничного забора и я внешне не принужденно попрыгала вверх по камням.

За Ак-Байталом еще более дикий и от того еще более прекрасный восточный Памир. Дорога уводит на север. Слева, на высоте 3914 м, проплывает голубая гладь озера. Спокойный Каракуль совсем не похож на Черное озеро, так его называют в переводе с тюркского. Вглядываясь в прозрачную синеву, в ней сложно угадать черную, с белой пеной, воду.
На подъездах к берегу кочки болотистой тундры способствовали отличному впечатлению, и лишь короткие ноги при слишком активном торможении, содействовали бравому падению.
На его берегу охватило ощущение отчужденности и одиночества. Место ледяной красоты и жизненной силы, окруженное пустынными скалистыми хребтами.

Над головой ещё палящее солнце, но впереди уже явно просматривается какая-то хмарь. За небольшим горным переломом долина Маркансу — »Долина смерчей", тут у путешественника Марко Поло погибли лошади. И действительно, по долине один за другим несутся песчаные вихри. Я не сопротивляюсь. Погружаясь в них, сливаюсь воедино с пылью и небом.



И вот дорога снова устремляется вверх на «Красный перевал». Из за глины он в самом деле кирпично-красный. За ним Киргизия. На верху перевала Кызыл-Арт 4280 я ныряю в теплую бытовку таджикской таможни. На перевале погода резко меняется. Белые облачка, парящие в голубом небе, незаметно сгруппировались в густые тучи, оседлавшие вершины гор.

Рядом с горячей печкой, я смотрела в окно на первые парящие снежинки. Я не торопилась. Каждая снежинка на своем месте. Созерцая свой внутренний мир, уже перестала замечать, как Подкопаев последние полчаса настойчиво ищет общий язык с таможенниками. Но все когда-нибудь заканчивается.
Прощай, Таджикистан!

Подняться вверх полдела! Теперь хорошо бы с этой крыши мира спуститься. И началась вдохновенная пляска вниз по затяжному серпантину на тающей от снега глине. Плавными, выверенными движениями через полчаса скатились к Киргизской таможне. Оставив здесь все самое ценное — время, сорвались в Сары-Таш.

Чуть погодя появился асфальт, но праздничный снежный пейзаж вокруг не сулил ничего хорошего. Солнце только что село, уже бесповоротно накрыл мокрый снег. Перчатки хоть выжимай. Боковой ветер сечет лицо ледяной крупой. Развилка, ни одного указателя. Что там таможенник говорил — лево-право; право-лево? Думай голова, думай! Не стой, не теряй драгоценное тепло. От запотевшего визора толку ноль, без него надежней. Балаклава обледенела. Хоть каплю быстрее. Газ. Снова сбросила. Не удалиться бы в кювет.«Падает снег, каждая снежинка на своем месте», вот он — дзен дороги.
Пальцы, словно уже не мои. Перебираю в памяти признаки обморожения. Тормоз. Ладони на двигатель. Вкус паники.
-«Димка, как думаешь, далеко еще?»
-«Дофига».
Понятное дело, успокаивает.

Не вспомню, что давало большую надежду в жизни, чем огни Сары-Таш. Гостевой дом в кишлаке наделил чувством, будто приехали к кому то в гости. Семейные фотографии, столовые сервизы, расставленные по шкафам. Отопления в доме нет, лето ведь. Сухой одежды тоже почти нет. А есть бесконечное счастье от того, что удалось добраться до своего спальника.



«Нельзя развернуть ветер, но можно развернуть парус».

На пороге ослепительно сверкает солнце, лежащий повсюду снег исчезает прямо на глазах. Вода только в рукомойнике у забора. Ледяная, лето ведь. Под звенящую капель все вещи на улице умудрились высохнуть к обеду. Памирское нагорье позади. Начинается идеальный асфальт. А там, далеко за горами, зеленый город Ош. После гор — жарко, зелено, но мысли еще там, наверху, среди вечных льдов, камней и облаков.



Прыжок из заснеженной выси в раскаленную равнину Киргизии оказался слишком быстр. Организм не успел адаптироваться и налету поймал инфекцию. Наутро напарник нашел меня в комнате, трясущейся от температуры. Кажется, наметилась дневка.

В какой-то момент вероятность проблем уже перестала беспокоить. События в памяти урывками: — «Твою резину поменяли». Щелк. — «Ася, спишь?» Щелк. — «В аптеке только но-шпа». В очередной раз проваливаюсь в сон. Организм, давно привыкший лечиться в дороге подорожником, за сутки переборол болезнь. На крыльце гостиницы, добропорядочный местный пес, добродушно виляя хвостом, сначала избавил меня от искушения шашлыком, затем заел сочной вишней и стал преданно заглядывать в тарелку с рисом на воде. Прощаясь, мой новый друг подал мне лапу.

Большой Памирский Тракт закончился здесь, в Оше. Вместе с Подкопаевым доехали до Алма-Аты и, пожелав удачи друг другу, разъехались в разные стороны.

Началась долгая дорога домой, полная событий и человеческих отношений. Порой только строишь планы, а им уже суждено быть опрокинутыми временем. Но все настоящее приходит через лишения и крайнее напряжение сил. Люди на моем пути это поддержка, дарованная вселенной, которую невозможно исследовать и понять. В дороге возвращаешься к нормальным человеческим взаимоотношениям, где люди интересуются тобой, а не тем, как ты одет. Это здорово, потому отношения предстают в истинном виде, о которых давно забыли в суете городов.

Знакомство с настоящими суровыми горами изменяет навсегда. И сердце, и память остаются там – с последним взглядом провожающего облака, с холодным дыханием вечных вершин.



Маршрут на карте

Количество участников: 2
Мотоциклы:
Kawasaki KLR-650`13
Honda XL1000 Varadero
Сроки — с 5 по 29 июня 2016 г.

Низкий поклон всем людям, вольно или невольно, оказавшимся на моем пути:

Диме Подкопаеву, г.Красноярск
Марине Мазовой, «Steelcats» mcc, г. Новосибирск
Саше, Антону, Ане Ветеринару, г.Барнаул
Славе и Жене, г.Усть-Каменогорск
Серику, Алипу, Мише «Nomads» mcc, г.Алма-Ата
Диме Затееву, г.Алма-Ата
Фархаду, Борису, Диме, «IRBIS»mcc, г.Душанбе
Коле и Лире, «All-Kashi», г.Тараз