Летопись наших с Антоном поездок на майские праздники — это история поломок.

Первый раз в мае мы поехали в Кременчуг в 2017-м. Дотянули лишь до Черкасс – на моём Zongshen’е закапризничал карбюратор.

В 2018-м за четыре дня объехали Молдавию. То были самые успешные майские – отделались обрывом тросика сцепления на моём Вулкане.

2019-й – снова попытка добить до Кременчуга, окончившаяся вместе с тросиком сцепления на том же Вулкане. Кременчуг не давался, дальше Черкасс пробиться в том направлении не удавалось.

2020-й – осознав, что Кременчуг стоит пока отложить, решаем ехать на северо-восток от Киева, в город атомщиков Славутич. Старт намечен на 9-го мая, после проезда в колонне и возложения цветов к памятнику воинам-мотоциклистам в музее освобождения Киева. В 12.00 колонна выезжает из Киева, а в 12.15 я вываливаюсь из колонны и останавливаюсь на обочине с оборванным тросиком газа. Аплодисменты, занавес.

Между этими трудностями были беспроблемные поездки в Румынию, Карпаты, Одессу, Прибалтику, выполнение норматива Ironbutt. Однако стоило выехать на майские и техника бунтовала.

Но нас так просто не одолеть. «Карфаген должен быть разрушен» — на 1 мая 2021 года назначен старт снова на юг – в промышленный Кривой Рог через старинный Кировоград, где мы ни разу не были. Кременчуг решили оставить в покое, не искушать судьбу.

Пикантности поездке добавлял подвижной состав. Я еду на верно служащем мне уже четыре года 500-кубовом Вулкане, а Антон — на Пантере. Название мотоцикла обещает ярость, силу, натиск, но на поверку это оказывается скромный домашний китайский 150-ти кубовый котёнок Geon Pantera.



Странный выбор мотоцикла объясняется просто – неделю назад Антон продал свой Хьюсонг 650. Он верой и правдой служил 5 лет, побывал в Молдавии, Румынии, несколько раз был в Карпатах и на море, разок добил до Сочи, но всё когда-нибудь кончается.

Невовремя Хьюс продан, ох невовремя. Смены ему пока нет, майские на пороге, а у нас один мотоцикл на двоих. Благо, по знакомству подворачивается Пантера. В ней и мощность, и тяга не те, только нам выбирать не приходится.

Пантера и сама по себе скромный мотоцикл, а уж эта – вообще бедный родственник. С мятым баком, разными зеркалами, стёртым до белого пластиком, ломанными курками – она будто в одиночку отражала атаку тяжёлого танкового батальона.

1 мая мы отчаливаем. Расстояние маленькое – 400 км до конечной точки, но для Пантеры это рекорд. Так далеко от дома она ещё не отъезжала. Основной груз везёт конечно же Вулкан, Пантера в меру своих силёнок тащит один кофр.

Через полсотни километров от Киева заруливаем на заправку. Это Пантере достаточно плюнуть в бак и на этом проехать всю Европу, пересечь Гибралтарский пролив и дотянуть до Касабланки, а Вулкан так не может, не хочет и не будет.

Заправляю Вулкан и раз уж всё равно остановились, заказываем полный бак и дикой кошке. Бедолага таких щедрот от веку не видывала. Чтоб ей – и полный бак… Это так впечатляет несчастную, что она начинает плакать. Лить слёзы. Горючие. Бензином. Капля за каплей стекают они по баку и падают на асфальт.

Течёт откуда-то с передней стороны бака, из-под вилки. Видимо, страдалицу приложили баком так, что разошёлся сварной шов. На пустом баке течи не было, надо осушить бак ниже уровня пробоины – это приблизительно половина бака.

Мы обшариваем мусорки, терроризируем заправщиков, собираем все пустые бутылки по заправке. Их хватает, чтоб слить бензин и убрать течь.




Вечно в наших поездках Вулкан служит вьючным осликом. Антон, на чём бы он ни ехал, везёт максимум один кофр, я же тащу инструменты, запчасти, палатку, спальники, одежду, алкоголь, закуску – техничка при гоночном болиде, денщик при благородном доне. В этот раз приходится стать ещё и танкером – бутылки с бензином грузим в мой кофр.

На трассе Антона отпускаю вперёд – скорость каравана равна скорости самого медленного судна и лучше пусть я буду упираться в Пантеру, чем постоянно уезжать от неё. Выходим на «крейсер» 90 км/ч и так неспешно идём. Увы, не всё время дорога ровная, встречается подъёмчик на холм. Холмик-то мелкий, даже на гружённом Вулкане я б подкрутил ручку газа и спокойной взлетел бы наверх. Но для Пантеры это испытание. Дистанция между нами начинает таять. Антон падает на бак, увеличивая обтекаемость, выцарапывая себе пару лишних километров в час. Я бросаю ручку газа – не помогает, всё равно накатываю на Пантеру. Посередине подъёма мои обороты падают до неприличных значений, мотоцикл начинает дёргаться и я нехотя сползаю с шестой передачи на пятую. А расстояние до Пантеры уменьшается, ещё немного – и упрусь ей в номер. Хлопком по лапке коробки понижаюсь до четвёртой. Дальше отступать я не намерен, третья передача на трассе это выше моего понимания. Но и Пантера больше не теряет в скорости, изо всех силёнок молотит и тянет вверх. Так, с Антоном в позе Берта Монро, астматично хрипящей Пантерой и Вулканом на околохолостых оборотах мы вытягиваемся на вершину холмика. Пантерка оживает, начинает дышать, а не задыхаться, наращивает скорость и потихоньку отъезжает от меня, выгребая к заветным 90 км/ч.



Трасса покажет, что не такой уж и домашний котёнок наша Пантера — Антон пожалуется на её попытки воблить при отпущенном руле.

До Кировограда – нынешнего Кропивницкого и бывшего Елисаветграда – добираемся засветло, а гуляем по нему уже вечером.



Ленивое отпускное существование – утро начинается в десять часов. Обычно в дальняках у нас либо провиант в виде сухпайка, либо посещение заведений общепита. А тут Антон предлагает сделать пищу богов – яичницу. Не спеша завтракаем, выезжаем в Кривой Рог в полдень.



Дорога от Кировограда до Кривого Рога хороша. Можно повиснуть на заднем колесе Пантеры и не спеша любоваться окрестностями.



В Кривом Роге забронирована квартира в центральном микрорайоне с названием «Соцгород». Это рождает ощущение дежавю – Соцгород, улицы Гагарина и Мира, всё как в моём родном Киеве, где я тоже живу в Соцгороде рядом с проспектами Гагарина и Мира. Видимо, одна на всех была методичка с топонимами у строителей социалистического рая.

Квартира в четырёхэтажном многоквартирном доме. По пути мы успели ощутить налёт запустения на городе и сейчас, ожидая хозяйку квартиры, рассматриваем двор. Детская площадка, слегка заросшая травой, осыпающаяся лепнина. У нас есть блокиратор на диск и противоугонный трос и мы прикидываем, к чему привязывать на ночь мотоциклы. Труба перекладины для выбивания ковров кажется наиболее солидной для такого дела.



Сгрузив содержимое кофров в скромных апартаментах, отправляемся смотреть город.
В Кривом Роге у нас список достопримечательностей. Первым пунктом, который желательно смотреть засветло, идут карьеры. Их много, не размениваясь на мелочи, едем к одному из крупнейших – карьеру Южного горно-обогатительного комбината (ЮГОКа).

Через проспект Металлургов, по улице Криворожстали, через полгорода мы едем к карьеру. Я читал, что город длинный, хоть и с относительно небольшим населением, но всё равно не думал, что ехать будем так долго — 20 километров, 40 минут. Широкие улицы, любопытная архитектура, местами ещё сталинских времён – так выезжаем к карьеру. В какой-то момент асфальт кончается и начинается крупный красноватый гравий. Глупый навигатор выводит к шлагбауму с охраной. Смотровая площадка карьера, куда я прокладывал маршрут, за шлагбаумом, туда не попасть.

Лезу за телефоном, ищу обходные пути. А Антон тем временем подкатывает к охране у шлагбаума. Когда подъезжаю к ним, слышу только окончание разговора.

— Ты хочешь, чтоб я тебе все тропинки на режимный объект показал? – с усмешкой говорит пожилой охранник Антону.
Странный вопрос, — думаю, — Конечно мы этого хотим. Зря что ли сюда ехали?

Раз тропинки можно показать или не показать, значит, они существуют. Не наша вина, что официальный путь оказался закрыт. Нормальные герои всегда идут в обход. Пока я фотографирую улочку, ведущую к карьеру, Антон ищет маршрут объездными тропками.



Мимо двухэтажных домиков, огородов и кладбища выезжаем к насыпи, за которой карьер. Ни шлагбаумов, ни заборов, ни табличек. Всё вокруг засыпано красновато-бурой пылью что придаёт пейзажу мрачноватый постапокалиптический налёт.



Словосочетание «режимный объект» произвело на нас неизгладимое впечатление. Теперь за каждым кустом и на каждом дереве чудится ВОХРовец с винтовкой Мосина наизготовку и двухголовым псом на цепи. Метрах в пятистах маячит какой-то корпус, имеющий отношение к карьеру. Ставим моты так, чтоб они не очень были видны из окон здания, и пригибаясь, перебегаем дорогу, ведущую к корпусу. Залезаем на кучу камней, с которой уже виден карьер и устраиваемся в ямке между складок породы. Карьер впечатляет, это правда. Даже при том, что расстояние скрадывает истинные размеры. Не сразу осознаёшь, что это не природное явление, а сделано людьми.



На дороге, которую мы только что перебежали, раздаётся шум мотора. Будто хоббиты на склоне Ородруина, мы съёживаемся, сжимаемся в нашем «окопчике», стараясь слиться с кусками породы и громко не смеяться. Страшные и ужасные слуги Карьера на плюющемся дизельной сажей КамАЗе проезжают мимо, не заметив нас или не обратив внимания на две фигуры среди камней.

Мотики ждут нас на месте, целые и невредимые. Отправляемся к следующей точке – скалам МОПРа, нависающим над рекой Ингульцом.



Третий пункт в нашем списке – криворожский метротрам, метис метрополитена и трамвайной линии, редкий зверь, занесённый в красную книгу отечественного градостроительства.

Такой транспортный феномен рождается, когда города для метро слишком мало, а для трамвая – слишком много. Выделенная линия, где часть станций подземные, а часть – наземные и курсируют не специальные вагоны метро, а обычные трамвайные вагоны.

Нас метротрам притягивал не только необычностью концепции, но и архитектурой павильонов станций в духе советского конструктивизма.

Знакомство с метротрамом начинаем на станции Мудрёная – наземной станции, от которой поезда уходят под землю. Дизайн станции отличается от привычных киевских станций метро – круглый кассовый зал и вытянутый бетонный шатёр над платформой.



Оставляем мотоциклы наверху и спускаемся на станцию. Фотографий внешности станции нам недостаточно, надо ещё запечатлеть метротрам изнутри. Я достаю телефон, включаю камеру и на всю станцию раздаётся зычный голос бдительной дежурной:
— Моооооолоооодые люди, а вы что здесь, фотографируете?
— Нет, что вы, — отвечаю, выбирая настройки камеры, — мы просто карту открыли, заблудились.

Почему нельзя снимать? Что ж за режим повышенной сверхсекретности? И пускай ещё метрополитен – стратегический объект, но метротрам… Чем движимы чины транспортного ведомства, что строго-настрого наказали тёткам на входе держать и не пущать? Будь я коллегой Макса Отто фон Штирлица и Джеймса Бонда, уж придумал бы как отснять секретный объект.



Изготовившись, мы стали ждать добычу. Прошло пару минут, в тоннеле показался свет и к платформе выехал до боли знакомый трамвай Tatra T3 SU в двухвагонном составе. Это странное ощущение – ты смотришь в метрополитеновский тоннель с метрополитеновскими часами над ним, но вместо вагонов Мытищинского машиностроительного завода оттуда выезжает красно-жёлтый дребезжащий чехословацкий трамвай. К такому повороту меня годы езды на метро не готовили.


Трамвай внутри оказался обычным, видавшим виды и знававшим лучшие времена. То, что происходило за окнами, привлекало куда больше. Сначала мы прокатились в тоннеле до конечной, потом – обратно, в другую сторону от станции Мудрёная, по дамбе через шламоотстойник шахты «Гигант».



Две черты роднят виденные нами станции криворожского метротрама – модерновость дизайна, как её видели треть века назад и обветшалость.



Возвращаться приходится на Мудрёную – к мотоциклам. Неподалёку от них мужики пьют пиво. Увидев нас, оживляются, начинают давать советы.

Я вполуха слушаю их и подбираюсь к блокиратору на переднем диске Вулкана. Неудобно чертовски, слева впритык к Вулкану стоит пантера и никак нормально к противоугонке не подлезть. Думая о чём-то своём, берусь за покрышку и выворачиваю колесо, чтоб развернуть диск с блокиратором к себе. Колесо выскальзывает из пальцев и мотоцикл с лязгом грохается оземь.

Вулкан ещё не приземлился, а над ухом раздаётся:
— Ну Ииииигорь Владимирович, — поддержка друга бесценна.

Вулкан поднимаем, видимых повреждений нет, он заводится. Моя забывчивость обходится задаром. Что ж, как гласит расхожая истина, — не падает только тот, кто не ездит. Я, правда, не ехал, а стоял. Вернее — сидел. И даже не на мотоцикле, а рядом, на корточках.

Экипируюсь, сажусь на мотоцикл, берусь за ручку газа – и выясняю, что забывчивость всё-таки не бесплатна. Ручка «пуста», не связана с карбюраторами, крути её, не крути – без толку. Обрыв тросика или поломка ручки – надо разбирать и смотреть.

Инструмент у нас, разумеется, есть. Но дома, в пяти километрах. Что ж, нам не привыкать, более-менее сносно ехать можно и на холостых, добавляя или убавляя их винтом количества смеси. Так и едем. Строй тот же – Пантера во главе, я замыкаю, только теперь бедный слабый родственник в этом строю – я.

Дома выясняем – разлетелась пластиковая вставка ручки газа. Отдельно – кусок с пазами для тросиков, отдельно – трубка, вставляющаяся в ручку. Рядовое падение на месте, мотоцикл упал на дугу, на руле даже следа нет от удара – а поди ж ты, как-то так приложился, что ручка не выдержала.



Уравнение простое: Первое мая равно день труда равно всеобщий отдых. Никому мы сейчас с нашими горестями не нужны. Антон находит через сайт объявлений частника, продающего бу ручки с мопедов. Тащимся к нему через полгорода в кооперативный гараж, где Пасху пивком отмечают двое мужиков – Сергей и Витя. Ручки с разобранных скутеров и мотоциклов у них есть, но только на диаметр руля 22 мм, а у меня, как и положено круизеру – 25 мм.

Антон предлагает отреставрировать сломанную ручку. Склеить две половинки суперклеем с содой. Оказывается, есть такой способ. Склеиваем, обстругиваем надфилем, чтоб ручка не цеплялась за пульт и тестируем. Сначала кручу ручку газа потихоньку, несмело, потом дёргаю так, будто хочу отодрать карбы. Всё замечательно работает. Мотоцикл газует, ручка возвращается в исходное состояние.

— Мужики, что с нас? – спрашиваю.
— Денег не надо, а вот пивка бы…

Антон с Серёгой отправляются за пивом, я остаюсь с Витей.
– А как у вас тут с криминальным элементом в городе?
— Есть,- говорит Витя, — где ж его нет-то?

Его ответ — последняя соломинка, ломающая спину верблюду. И до этого уже были сомнения, стоит ли оставлять мотоциклы на ночь во дворе, теперь же они развеяны – оставлять нельзя, надо искать парковку.

Возвращаются парни с пивом. Сергей начинает проситься прокатиться на мотике. Причём Пантера ему не интересна, ему на Вулкане хочется. Мол, и скутер у него есть и на малокубатуре ездил – справится.

Что ж, ребята помогли в праздник и денег не взяли.
— Ладно, проедь 100 метров по кооперативу.

Он залазит на Вулкан и трогается. Весь его мопедный опыт помогает скудно – вулкан идёт рывками, Сергей или не может приловчиться к ручке газа или боится открутить и на второй космической улететь в забор. За пять метров до меня он начинает тормозить, выставляет левую ногу и тут-то выясняется, что два с хвостиком центнера веса Вулкана это немного больше, чем восемьдесят килограмм «полтинника». Удержать мотоцикл в вертикальном положении седоку не удаётся, отклонение растёт, и я телепортируюсь от гаража к мотоциклу, в последний момент подхватывая своё сокровище.

— Ух ты ё…, — удивлённо произносит Серёга, — тяжёлый, з-зараза. Чуть на ногу не упал.
— Тяжёлый, — соглашаюсь. А про себя думаю – что твоя нога, на трубу же мог упасть.

Прощаемся с мужиками и едем на поиски парковки неподалёку от дома. Насколько же приятно управлять тягой не засовывая руку под бак и крутя винтик, а элегантно вращая ручку газа.

Стоянка найдена, моты поставлены и привязаны. Выполнены две самые насущные задачи – Вулкан в строю и мотоциклы под охраной.

Теперь обнаруживается, что мы зверски голодны. Целый день занимались физическими нагрузками, шпионской деятельностью, ремонтами мотоциклов, а когда последний раз ели — уже и не припомнить. Возвращаемся в центр, находим супермаркет, где нас ждут готовые блюда и пиво. Выбираем тщательно – еду, пиво, закуску к пиву – и тащим это всё на кассу.

— Молодые люди, а пиво мы после десяти не продаём.

Наши планы рухнули, сердца разбиты. Закуска теряет сакральность, превращается в тривиальную еду.

Ужинаем на парапете возле входа в какое-то госучреждение. У меня котлеты по-киевски.
— Правильно, — говорит Антон, — ты же в другом городе, в поездке, зачем пробовать что-то местное, когда можно взять котлеты по-киевски. В Кривом Роге ты ешь эти котлеты, в Харькове – их, во Львове – тоже.
— Я, — говорю, — зато в Киеве их не ем.

До нашего дома километра три. Не дождавшись автобус, медленно идём пешком по безлюдному городу.
Замечаю, что уличные фонари окружены лёгким ореолом, как в тумане или дымке. Протираю очки – ничего не меняется.
— Антон, посмотри на фонари, ночью задымленность не просто ощущается, а видна.
— Что там смотреть, я это давно заметил.

Бредём по пустынной улочке от проспекта Металлургов и справа в просветах между домов замечаем огонь. Ещё на въезде в Кривой Рог я видел горящие факелы на верхушках труб, но днём огонь не впечатлил и быстро забылся. Сейчас же, посередине ночи, от него взгляд оторвать невозможно.

Рассмотреть факел получше мешают дома, окна нашей квартиры выходят на другую сторону и мы, несмотря на усталость, оставив дома сбрую, налегке идём смотреть факел. По проспекту Металлургов спускаемся к мосту через пруд и оттуда наблюдаем огонь. Раньше большой факел я видел разве что на 9-е мая, когда на киевском холме над Днепром зажигают Вечный огонь. Но там он горит раз в год, а тут – всегда.

Это не старый Львов или Таллин, где ночью бродят люди и слышна музыка, в Кривом Роге город спит. Город, но не предприятия. Дрожит в ночи, тянется за ветром языками пламени факел, тяжело гудят за прудом невидимые товарняки, басит гул производства.



Это заключительный аккорд в той симфонии впечатлений, которую дарит нам Кривой Рог. До этого в действующих промышленных городах мне бывать не доводилось и не отпускает впечатление, будто мы на руинах древней великой цивилизации. Тут всё дышит былым величием и размахом. Если проспект — так вширь, с запасом, на бурный поток советских малолитражек. Если карьер – значит один из крупнейших в Европе. Если архитектура – не только приевшиеся хрущовки, но и фантасмагорический советский модернизм.

Взять хотя бы станции метротрама. Ведь не столица же, даже не областной центр; можно было обойтись простыми формами, стандартными ж\б конструкциями, но нет – каждая станция имеет своё лицо, каждый павильон особенный. И пусть разбиты световые фонари на потолках и крошится бетон – изначальную задумку не скрыть.

Кривой Рог — это не город-сад, конечно, хотя Соцгород, где мы живём, полон двухэтажных домиков, утопающих в деревьях.
— Кажется, я понимаю, почему много зелени, — скажет Антон, — С зеленью по экологии хотя бы в ноль выходишь.

Но от запаха растительность не спасает. В разных районах города с разной силой чувствуется сильный химический аромат. Антону он напоминает вонь жжёной резины, мне – запах креозота возле железной дороги. И всюду следы добычи руды – красноватая пыль и бурые камни.



Назавтра в полдень мы покидаем Кривой Рог. Добиваем до окраины Кировограда, там на постаменте у Т-34 устраиваем перекур и уходим на кировоградскую окружную.



Она страшно разбита, проехав пару километров по ней, вспоминаю слова подруги-мотоциклистки:
— Езжайте через город, окружную избегайте, там разве что на турынде можно проехать.

Что ж, Пантера это почти эндуро, а Вулкан однажды сумел штурмовать по крупному гравию карпатский перевал Немчич, так что и тут пройдёт.

Слегка подмёрзшие мы финишируем в Киеве уже в темноте.

Итог — тысяча километров за три дня, снятое заклятие майских, и покорённое кировоградско-криворожское направление. Сама дорога была чем-то средним арифметическим. Не ошеломительные серпантины Трансальпины, но и не скучнейшая Одесская трасса. Пожалуй, сами города были интереснее. Отдельной кратковременной поездки они однозначно стоят. Ради карьеров, метротрама, архитектуры и флёра промышленного города.

А что до мотоциклов – выводы были известны ещё до старта. Вулкан последние пару лет служит в основном транспортом отпускных дальнобоев, он привычен на трассе. Другое дело Пантера. Дальняки – не её стихия. Маленькая, слабенькая, неудобная. В горку не едет, ветром сдувается. Крейсер был порядка 80-90 км/ч. Максимум, до которого мы сумели её раскочегарить – 95 км/ч. Но в гору при встречном ветре скорость падала до 60 км/ч. И тем не менее, раздражения у нас это не вызывало, скорее иронический смех. Я неспешно плыл сзади на Вулкане на 6-й передаче по нижнему пределу оборотов и медитативно созерцал пейзажи по сторонам.

Путешествовать по асфальту на малокубатуре можно. Вряд ли к этому стоит стремиться, но при необходимости даже такой мелкий, битый жизнью и людьми китайчик, как наша Пантера, способен принести эмоций больше, чем «литр», безвыездно стоящий в гараже.