Глава 12 — RICO, закон с забавным названием

Был в офисе шерифа округа Солано коп по имени Уильям Зерби. Он плотно работал с управлением по борьбе с наркотиками и ФБР, даже начал действовать, как один из агентов ФБР, и иногда следил за участниками оклендского клуба.

Я с Зерби никогда не пересекался, но вот он, работая со своими дружками-федералами в феврале 1978, перешел дорогу Ангелу Ада по имени Джеймс “Jim Jim” Брандес. Обеспокоенный опасными последствиями, которыми грозила его работа, Зерби каждый день выходил из дома, отходил в сторону и становился в определенном месте, после чего заводил машину с пульта.

Зерби был очень осторожным копом, за исключением того утра, когда он торопился в суд округа Солано, чтобы дать там показания против Jim Jim по обвинениям, связанным с наркотиками и оружием. Он встал на свое обычное место и нажал кнопку пульта. Машина не взорвалась, взрывчатка была заложена там, где он стоял. Он едва избежал смерти, хоть и был тяжело ранен. В то же самое время на дороге в Сан-Хосе сержант полиции по фамилии Крок также пострадал от взрыва. Крок был тем, кто арестовал Джеймса.

К весне 1978 дело о подрыве Зерби было вынесено на разбирательство перед большой коллегией присяжных. Примерно тогда же подходили к концу мои четыре месяца в тюрьме за нарушение условий досрочного освобождения. Меня доставили в округ Солано, чтобы я дал показания перед присяжными. Я и не знал, что их интересует взрыв у дома Зерби. Зато я знал, что законники привезли меня куда-то против моей воли, поэтому, когда они для протокола спросили, как меня зовут, я послал их куда подальше.

Это вывело из себя окружного прокурора. Еще одна такая реплика, предупредил он, и меня бы “поместили под стражу”. На мне были ножные кандалы с цепью, тянущейся к пояснице, наручники, да к тому же я был прикован к стулу. Будучи выпускником тюрьмы Фолсом, я спросил его: “И что ты сделаешь? Нацепишь на меня еще больше цепей?” Даже сам чертов прокурор засмеялся.

Они поставили меня перед судьей, который приказал мне говорить, иначе это будет расценено как неуважение к суду. Я ответил ему, что Неуважение — мое второе имя, и он не имеет права удерживать меня. Меня похитили из тюрьмы округа, мой адвокат не знал, где я нахожусь, и я не собирался ничего говорить, потому как даже не знал, по какому поводу суд. “Засунь всю эту ебучую систему себе в жопу” — таким был мой комментарий.

Судья обвинил меня в неуважении, и они отволокли меня в ближайшую тюрьму. Из-за других членов клуба и знакомых, которые тоже были вызваны в суд, пошли слухи, что я был на заседании. Они видели, как меня в цепях вели по коридору в комнату присяжных. Копы все еще отказывались ответить моему адвокату, Кенту Расселлу, где я нахожусь, поэтому он обратился к другому судье с заявлением о пропаже человека. На следующий день я вернулся в тюрьму округа Аламида без обвинений в неуважении к суду. По официальной версии я никогда не покидал стен окружной тюрьмы.

Хотя обвинений по подрыву Зерби никогда не предъявлялось, было совершено покушение на одного из своих, поэтому сотрудники правоохранительных органов не могли проигнорировать дело. Местные копы и полиция штата регулярно предъявляли Ангелам Ада обвинения из-за наркотиков и оружия. Мы вооружились помощью юристов для борьбы с системой, и, чаще да, чем нет, Ангелы оставались на свободе. Наши игры в кошки-мышки сильно расстраивали представителей закона.

Власти также бесились потому, что я отказывался порвать свои связи с клубом после выхода из тюрьмы, не соглашался играть по их правилам. Многие из освобожденных досрочно прогнулись бы под волю правительства, предпочли бы не рисковать и держались бы подальше от такой известной группы, как Ангелы Ада. Несмотря на то, что я больше официально не был офицером отделения Окленда, многие люди воспринимали меня как номинального руководителя организации. Если член клуба попадал за решетку, то мы старались найти способ позаботиться о его детях и семье. В клабхаусе проводились ужины в честь Дня благодарения. Об этих повседневных аспектах клубной жизни правоохранители не хотели думать.

ФОТО — Джеймс “Jim Jim” Брандес. На фото он в камере аэропорта Мельбурна. Джеймс прилетел в Австралию, чтобы убить двоих полицейских, которые активно мешали местным Ангелам производить наркотики. О его визите полицейских предупредили, поэтому байкера задержали, обыскали и, поскольку не нашли ничего серьезного, отправили обратно в Америку.

К слову, в статье говорится, что именно Ангелы Ада сделали метамфетамин популярным в Австралии с подачи оклендского клуба. В качестве благодарности местные байкеры отправили в Окленд 200 литров химиката P2P, который был легален в Австралии, но запрещен в США, и требовался для варки мета. Отправка велась по почте, тарой служили емкости из-под ананасового сока, которые запечатывались на украденном оборудовании. Автор статьи утверждает, что такая контрабанда помогла Ангелам Окленда заработать деньги, необходимые для судебной защиты в деле, речь о котором пойдет ниже.

Поскольку копы не могли развалить клуб арестами и судами, правительству требовался новый метод нападения на Ангелов Ада, как на преступную организацию. Таким образом они могли добраться до участников, которые не совершали преступных действий как таковых, а просто тусовались с людьми, которые были в чем-то замешаны. Так как власти были убеждены, например, в том, что Ангелы Ада контролируют лаборатории по производству метамфетамина и имеют значительную долю в прибыли, им нужен был способ обойти традиционную процедуру доказательства преступного сговора, чтобы сажать нас за сам факт членства в клубе. Тогда появился RICO.

RICO расшифровывается как “Закон о коррумпированных и находящихся под влиянием рэкетиров организациях”, это федеральный закон, который был частью принятого в конгрессе “Акта о контроле организованной преступности” 1970 года. RICO был вариацией традиционных законов о преступных группировках и антикриминального законодательства, которые, в свою очередь, произошли от законов по борьбе с рэкетом родом из 1950-х. Причиной принятия таких законов стали опасения по поводу того, что преступные группы становились слишком прибыльными и могущественными. Эксперты правоохранительных органов считали, что банды и преступные группировки стали слишком опасными для общества, ведь благодаря своей иерархии и тактике сговора преступники могли распределять риск и прибыль между боссами и их последователями.

RICO сосредоточился не на отдельных преступниках, а на федеральном преследовании групп людей. В юридической терминологии такую группу называли “предприятие”. Любая группа, даже если это легальная организация вроде профсоюза, политической партии или мотоклуба, могла быть обозначена “предприятием”, если на нее нацелилось правительство. Первые дела по закону RICO были направлены на мафиозные структуры. Федералы и полиция штата, объединенные своим новым оружием, положили начало целой правоохранительной машине.

Федеральные прокуроры с помощью ФБР, управления по борьбе с наркотиками и правоохранительных органов Калифорнии решили, что существовало криминальное предприятие под названием “банда мотоциклистов Ангелы Ада”, и что в действиях всех участников клуба присутствует преступный сговор. По правилам RICO единичные преступления могли бы объединены, чтобы показать “пример рэкета”, нарушающий федеральные законы и законы штата.

Федералы могли взять прошлые преступления, даже если по ним уже был вынесен приговор, составить на этой основе дело и предъявить обвинения в групповом сговоре. Такие преследования грозили повторными наказаниями за преступления и нарушениями сроков давности. Любое преступление, за которое нас могли осудить по RICO, влекло за собой до двадцати лет тюрьмы по каждому пункту обвинения.

Один из репортеров местного телевидения назвал RICO “законом с забавным названием”. Теперь это был сильный козырь правительства против нас, Большой красной машины, Ангелов Ада.

Поначалу федералы назначили датой тщательно организованного массового рейда утро 14 июня 1979, но, опасаясь утечки в местных органах, они перенесли все на вечер предыдущего дня. Вот тогда и начался фейерверк.

Все члены клуба собирались встретиться в клабхаусе Окленда в восемь вечера 13 июня. Оттуда мы должны были поехать на ужин в одном из ресторанов Аламеды, чтобы отметить десятую годовщину Майкла Малви в качества Ангела Ада Окленда. Чтобы успеть к восьми в клабхаус, мы выезжали из дома между семью часами и полвосьмого. Когда все собрались в клабхаусе, копы начали нападать на наши дома. Первым делом они разбили стеклянную дверь дома Jim Jim. Раз они видели, как он уезжает, то знали, что в доме никого нет. Рейды проводили перед телекамерами для одиннадцатичасовых новостей. Они устроили героическое представление, кричали в пустой дом, пока агент разбивал ботинком стеклянную дверь. Все было подстроено в духе боевика, игры в копов и грабителей.




По сей день копы клянутся, что мы уехали заранее потому, что кто-то из полиции Окленда предупредил нас о намечающихся рейдах. Но никто из оклендских офицеров в рейдах не участвовал. На самом деле федералы даже не уведомили местную полицию, они считали, что у нас есть информатор глубоко внутри полицейского управления.

Мы получили первый звонок, пока ждали в клабхаусе. Федералы вломились в дом Сергей Уолтона. Его не было ни там, ни с нами. Следующий звонок — нападение на дом Mouldy Marvin с телекамерами. Он тоже куда-то пропал. Вскоре все начали звонить домой. Если трубку брали федералы, то ты быстро сваливал. Когда я позвонил домой, никто не ответил, так что я никуда не поехал. Оставшиеся решили проследовать на ужин в честь Малви. При мне, в кармане куртки, была памятная пряжка для ремня в честь десятилетия Майкла и семьсот долларов, которые мы собрали в подарок.




Мы отъехали от клабхауса всего где-то на три квартала, когда нас догнали федералы. Куча служебных и гражданских автомобилей окружила нас. Из них выскочили сотрудники органов, некоторые в синих куртках с надписью “ФБР”, напечатанной на спине жирным желтым шрифтом. Я не мог поверить, насколько серьезно копы подошли к делу, они облачились в боевую разгрузку и бронежилеты, направили на нас оружие. Нас поставили лицом к сетчатому забору, через каждые несколько метров стоял офицер с дробовиком, нацеленным нам в спины. “Поднимите руки вверх, и не двигаться!” “Что ж вы, блять, от меня хотите?” — ответил я. “Не двигаться или поднять руки?” Федералы шутку не оценили.

Нас с Шэрон в наручниках затолкали на заднее сидение белой Impala без опознавательных знаков. Вместо того, чтобы сразу поехать в федеральное здание, что в Сан-Франциско, нас бесцельно возили по району оклендского пролива. Я реально начал подозревать, что у этих ублюдков наконец нашлись яйца, чтобы убить нас. Руки были скованы наручниками за спиной, и я пытался разобраться, как бы подвинутся вперед, к водителю, и прокусить его яремную вену.

Пока я раздумывал над тем, как прошептать мой план Шэрон, водитель обернулся и спросил: “Эй, Сонни, как проехать к Правительственному острову?” Сраные федералы заблудились!

В итоге они привезли нас в учреждение на острове Аламида, где они устроили импровизированный участок. Нас с Шэрон вытащили из машины и провели на открытую площадку, похожую на армейские казармы. Группами прибывали другие арестованные. Нас всех рассадили на стульях у стены по периметру комнаты.

Несколько офицеров полиции в цветастых гавайских рубашках фотографировали разных людей из комнаты, некоторых я не видел годами, другие же тусовались с клубом и были доставлены сюда за компанию.

Все спрашивали меня, в чем дело и в чем нас обвиняют, но, если отбросить в сторону разные обвинения, которые они зачитали мне при задержании, я не мог понять, какого черта мы все были там. Когда они сняли у всех отпечатки пальцев и сделали еще больше фотографий, то перевезли всех нас одной большой группой через мост Бэй-Бридж в федеральный изолятор на самом верху здания Федерального суда Сан-Франциско. Мужчин и женщин разделили, мы сидели и гадали, что за херня происходит.

На следующий день вечерние новости, которые мы смотрели по телевизору в общей комнате, открывались репортажем о нашей истории, показывали федералов и ночной штурм. Только тогда я понял, каким масштабным был рейд, как много домов оклендских Ангелов подверглись нападению, и что в мой дом тоже вломились. По ТВ показывали, как под видом улик власти выносят из дома коробки с моими вещами. Все мое барахло — флаги, постеры, плакаты и даже бензобаки с эмблемой клуба — было конфисковано.

Ведущие новостей называли Ангелов Ада преступной организацией со мной в качестве главаря. (На самом деле я больше не был офицером клуба, не был с тех пор, как меня освободили из Фолсома в 1977.) В обвинениях по телевизору говорилось, что Ангелы Ада были глубоко вовлечены в производство и продажу метамфетамина, занимались наркотрафиком, крышевали проституток. Прокурор Дж. Уильям Хантер (мы шутили, что он был родственником Мередита, жертвы Альтамонта) в интервью сказал: “Клуб — это зонт, используемый для сохранения и ведения преступной деятельности.” Обвинения Хантера пошли дальше — вымогательство и убийство. От Джерри Дженсена, регионального директора управления по борьбе с наркотиками, прозвучало следующее: “Эта операция [имеется в виду серия арестов накануне вечером] чрезвычайно важна, поскольку мы предъявляем обвинения не отдельным лицам, но организации. Организация Ангелов Ада занимается бизнесом, который нарушает законы Соединенных Штатов.”

Обвинений становилось все больше. Если верить им, то мы покупали судей и прокуроров, держали на зарплате копов, поддерживали широкую сеть юристов и поручителей для выхода под залог. У нас были справочники со списками полицейских радиочастот, домашних номеров офицеров, телефонов их подружек (и парней) и даже засекреченными номерами. По словам одного ведущего новостей, мы контролировали поставки и распространение метамфетамина до такой степени, что, подобно нефтяным компаниям, могли повышать и понижать цену за счет нашего господствующего положения на рынке.

Когда новости закончились, я понял, что у нас большие проблемы. Я и в самом деле ничего тогда не знал о законах вроде RICO. До этого я полагал, что нас арестовали за взрывы копов и продажу наркотиков. Но это обвинение, как мне пришлось узнать, отличалось от прежних. Правительство решительно вело войну, чтобы уничтожить клуб раз и навсегда.

В оранжевом тюремной комбинезоне я дал интервью репортеру телевизионных новостей. “Ангелы Ада — это организация, группа людей, которые собираются вместе, чтобы покататься на мотоциклах, веселиться, ездить на вечеринки и делать все, что угодно,” — объяснял я. “Тот факт, что определенные люди в клубе совершали преступления в прошлом, не делает организацию преступной.”

Опасной стороной RICO было то, как обвинение могло доказать преступный сговор, при котором все члены клуба становились соучастниками. Даже кто-то, связанный косвенно, мог быть привлечен и обвинен в сговоре. Например, если я продал человеку наркотики и, скажем, другой Ангел тоже продал наркотики этому человеку, а я даже не знал об этом, то нас могли считать вовлеченными в сговор. Власти пытались доказать, что если один Ангел был осужден или даже просто предстал перед судом за убийство, то мы все об этом знали и были вовлечены с ним в сговор относительно убийства. Они хотели показать и доказать, что мы были “бандой”, вовлеченной в преступную деятельность, и что именно поэтому мы держались вместе. Полный бред, но выпутаться из ситуации было сложно. Многие участники клуба за эти годы совершили множество случайных актов насилия. Пришло время действовать как клуб и держаться вместе. На кону стояло наше право на свободу ассоциаций, гарантированное Первой поправкой.

Первая поправка напрямую не гарантирует свободу ассоциаций, только свободу собраний. Тем не менее, Верховный суд США в ходе дела 1958-го года “Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения против штата Алабама” постановил, что свобода ассоциаций — неотъемлемая часть свободы слова, которая в Первой поправке как раз упоминается. Суд руководствовался тем, что “во многих случаях люди могут эффективно выступать с речью только тогда, когда к ним присоединяются другие”. Позже в суде рассматривали похожие дела, но это — первое.

До суда над Ангелами Ада в октябре 1979 никому и никогда не удавалось победить RICO. Никому. Если тебя арестовывали, то было самое время паниковать потому, что ты, считай, был уже осужден, выиграть в суде было невозможно. Влияние силы обвинений по RICO обычно приводило к быстрому признанию вины и заключению сделки с правосудием. Ангелы Ада стали первыми, кто сомкнули ряды и гордо, в полный рост, предстали перед судом.

Наш первый арест по RICO был основан на череде событий — попытках убийства Зерби и Крока, плюс каждом убийстве, которое как-то было связано с клубом, каждой продаже наркотиков и даже обвинениях, за которые я отсидел в тюрьме Фолсом. Когда власти предъявляют тебе обвинения в рамках RICO, они фактически могут повторно судить тебя по всем статьям, за которые тебя когда-либо арестовывали, без разницы, был ты признан виновным или нет.

Наше дело по RICO было названо “Соединённые Штаты Америки против Ральфа Баргера-младшего и других” (далее следовали имена нескольких ответчиков). Вплоть до последних недель перед первым рейдом я был первым в списке, то ли из-за превратностей алфавитного порядка, то ли в роли основного лидера. Из первоначальных двадцати восьми обвиняемых десяти разрешили признать вину в относительно мелких правонарушениях. Одного участника клуба арестовали с пушкой. Он заключил сделку — признал себя виновным в незаконном владении оружием в обмен на отмену обвинений по RICO. Мы были не против, так как не было никакого смысла в риске получить приговор на сорок лет за владение оружием.

Некоторые из ответчиков не были Ангелами Ада, включая Шэрон, Аниту Мусик и жену Берта Стефансона, Шарлин. В числе восемнадцати перед судом предстали члены клуба Окленда — Джонни Эйнджел, Берт, Бобби Инглэнд, Майкл Мусик, Альберт Перриман, Мануэль Рубио и я.




Для меня был установлен залог в один миллион долларов, сумму позже повысили до двух миллионов. Шэрон пыталась собрать деньги из тюрьмы, многие из моих друзей предложили свою собственность. Я наконец уговорил ее бросить эту затею с залогом. Я знал, что меня не выпустят.

Спустя много месяцев за решеткой, проведенных в ожидании суда, меня в итоге привели к мировому судье, который был готов снизить сумму залога до ста тысяч, если я пообещаю держаться в стороне от клуба, пока буду на свободе. Я послал его вместе с залогом куда подальше и ответил, что когда столько Ангелов Ада сидят в окружной тюрьме, я скорее вернусь наверх и буду с ними, чем буду разгуливать снаружи. После этой вспышки ярости судья сказал моему адвокату: «Я знал, что мне не следовало делать это предложение».

Пока я был в тюрьме, друзья клуба разместили в газете “San Francisco Chronicle” объявление на целую страницу, в котором предупреждали людей об опасностях, связанных с уголовным преследованием Ангелов Ада в рамках RICO. Реклама стоила десять кусков и была сделана на пожертвования. Правительство ограничивало наши (и, следовательно, твои) конституционные права. Они выбивали двери и окна, увозили нас прочь в наручниках. Независимо от твоих политических взглядов, гласила реклама, нужно понимать, что правительство отбирает у тебя права под предлогом защиты от так называемых антиобщественных группировок.

Мы привлекли к работе наших юристов, продумывали варианты действий. Многие юристы до смерти боялись RICO и советовали идти на сделки с законом. Правительство предлагало нам согласиться на пятилетний тюремный срок и избежать суда. Но когда мы провели много совещаний по правовым вопросам, то все согласились, что никто не признает себя виновным, и мы все идем в суд. Мы объяснили всем привлеченным юристам, представляющим наши интересы, что никто из них не должен был призывать своих клиентов сотрудничать и заключать сделки с федералами или выступать против других Ангелов Ада, обвиняемых по этому делу. Адвокатам было запрещено утверждать, что их клиент не был частью группы, или пытаться указать кого-то из наших. Как Ангелы Ада, мы были полны решимости бороться с этим делом и довести его до конца. Либо мы все выиграем, либо вместе сядем в тюрьму.

Мы много работали над подготовкой нашего дела, следили за ходом рассмотрения ходатайств. Я читал каждый клочок бумаги, выходивший из зала суда и ходил в суд каждый день, когда проходило заседание. Иногда у меня возникали проблемы, в том числе с другими обвиняемыми Ангелами Ада. Судья и федеральные маршалы не хотели приводить всех задержанных в те дни, когда присяжных не было, я же требовал, чтобы мы присутствовали в суде. Я заставлял всех подсудимых посещать заседания, чем, бывало, злил их. Мы договорились, а значит, настаивал я, все должны быть там.

Как уже было рассказано в книге и еще будет написано дальше, Ангелов часто обвиняли либо в чужих преступлениях, либо в том, чего не было вообще. Тем не менее, в клубной истории есть страницы, о которых говорить не любят.

Эту историю уже знают те, кто следят за outlawarchive. Человек на фото ниже — Рекс Карденас. В 1955 он был одним из участников второго состава Ангелов Ада Фриско под предводительством Фрэнка Садилека. В 1956 основал отделение Даго (Сан-Диего). В том же году разрешил Вику Беттанкуру открыть отделение SoCal, Южной Калифорнии. Вик, в свою очередь, дал такое право Сонни Баргеру в 1957.

Рекс был близко знаком с Mother Ruthe. Владел мотомастерской, о которой в своем журнале писал Эд Рот. В 1969 Ангелы Ада сожгли дотла дом Рекса, убили его питомцев и приставили к голове его семнадцатилетнего сына пистолет, требуя, чтобы он заманил отца в мастерскую. Говорят, что до этого Ангелы напали на другой клуб и решили, что Рекс их сдал потому, что его с ними не было. Семья бежала через всю страну, в Майами. Через несколько лет Рекс полностью завязал с мотоциклами и позже посвятил свою жизнь искуплению грехов молодости, был столпом сообщества. Члены семьи до сих пор, спустя много лет после смерти Рекса, боятся за свою жизнь.

С мотоциклом на фото ниже связана история. Однажды Рекс продал “Lil Bit”, так он назвал байк, какому-то парню, который кинул байкера и не заплатил. На собрании однопроцентников Рекс объявил награду за мотоцикл — тысячу долларов, очень большие деньги в то время. Там присутствовали Ангелы из отделения So. Cal, один из парней вывел Рекса на улицу и открыл дверцу своего фургона. Внутри стоял “Lil Bit”, Ангелы накануне украли его у нового владельца, не зная, кому принадлежал мотоцикл. От награды товарищи по клубу отказались. Рекс же пообещал бесплатно привести в порядок их мотоциклы, если они будут проездом в Сан-Диего.




Оглавление расположено в последней главе перевода.