Глава 6 — Старушки, подружки и “Мисс Ливермор”

Женщины. Старушки. Малышки. Цыпочки. Жить без них нельзя, хоть каши с ними и не сваришь. Если где-то есть Ангелы Ада, то будь уверен, там есть старушки и добротные девки. Чем лучше старушка, тем лучше Ангел Ада. Женщина, которая не возражает против развлечений мужа, отличает классного Ангела Ада от просто хорошего. Мы делаем все возможное, чтобы женщины, сопровождающие нас в пробегах, посещающие вечеринки в клабхаусе или просто связанные с нами, чувствовали себя в стопроцентной безопасности. Тронешь старушку Ангела Ада — и ты рискуешь навлечь на себя гнев не одного человека, но целого клуба.

В свое время я изрядно погулял, но в общем-то меня можно назвать однолюбом. Хочешь верь, хочешь нет, но я не эксперт по женской части. С самого детства женщины, начиная с матери, обескураживали меня.

Бросив в детстве, мать писала мне письма и пыталась связаться со мной. Но я выбрасывал письма не открывая их. Обеспокоенная, она позвонила в полицию и попросила их проверить, как мы живем. В те времена копы проводили гораздо больше социальной работы, они спросили меня, получал ли я письма. “Да, я выбросил их. И что с того?” Копы сказали, что лучше бы мне ей ответить, иначе они отправят меня в интернат. “Так давайте,” — ответил я, — “забирайте меня.” Я знал, что отец всегда заступится за меня.

Когда моей сестре, Ширли, стукнуло шестнадцать, она наконец-то встретилась с нашей матерью, но я этого делать не собирался. В четырнадцать тебе кажется, что раз мать бросила тебя в младенчестве, то ей до тебя дела нет, и вы теряете всякую связь, поэтому я никогда не позволял себе переживать по этому поводу. Сестра присматривала за мной, и скоро, как я думал, передо мной будут открыты улицы Окленда.

В том же году я получил первый сексуальный опыт. Было утро, я лежал в кровати, когда соседская девочка постучала в окно. Мы были ровесниками, к тому же она была недурна собой. Я впустил ее в комнату, и она забралась со мной в постель.

В ранние дни мотоклуба Ангелы Ада, обычный участник клуба вряд ли стал бы мишенью для красоток (foxy lady) или искушенных карьеристок 1950-х. За исключением женатого Томми Томаса и меня, у которого обычно были постоянные отношения, если кому-то и давали, то с большой вероятностью это была известная городская шлюха, и ее уже оприходовали все, кому не лень.

Если в 1950-х кто-то говорил тебе, что переспал с кучей девок, то либо он врал, либо сгонял в Тихуану. А потом наступили 1960-х, и все воспламенилось. Эксперименты с наркотиками и сексом были в духе времени и знаком той декады. Ангелы Ада не охотились за дочерьми Америки, но к нам было приковано внимание национальных СМИ, о нас снимали фильмы, так что перепадало нам по-крупному. Многие парни сожительствовали сразу с несколькими подружками.

“Добропорядочных” женщин втайне тянет к диким, мужественным парням, поэтому так называемые чуткие ребята остаются дрочить в сторонке. Такова природа большинства телок, это их заводит.





Групповой секс не был редкостью в те времена. Хотел бы я получить по доллару за каждую женщину, что подходила ко мне на наших тусовках и спрашивала разрешения воспользоваться свободной спальней в окружении нескольких возбужденных парней, готовых к делу. Потрахаться с толпой Ангелов Ада было делом чести для девок определенного пошиба. Некоторые женщины при виде нас на дороге не чувствовали страха или отвращения, они хотели стать частью этого, даже если требовалось запрыгнуть на байк незнакомца. Bobby Durt частенько вставал на дороге перед баром в клубных цветах и ловил попутку. Если девка ехала мимо и подбирала его в таком виде, то скорее всего она не спрашивала, куда он направлялся, а отвозила его к себе. Он был Ангелом Ада и дорога была открыта.

Нашивки с красными и черными крыльями произошли из клубных ритуалов пятидесятых-шестидесятых. Ты получал красные крылья за оральный секс с девушкой во время месячных, а черные — если она была чернокожей. Некоторым удавалось получить обе нашивки за раз. Bobby Durt однажды выпивал с нами в “Sinner’s Club” и повел черную девушку в туалет, где мы, приоткрыв дверь кабинки, засвидетельствовали получение черных крыльев.





Иногда отношения между обществом и Ангелами выходили из-под контроля до такой степени, что ситуация могла перерасти в подогреваемый прессой конфликт. Инцидент с изнасилованием в Монтерее — громкая история, которая привлекла к мотоклубу Ангелы Ада внимание крупных СМИ — отличный пример такого конфликта. Я тогда отбывал срок в окружной тюрьме Санта-Рита по тому паршивому делу с травой, иначе бы присутствовал при том случае.

Группа Ангелов Ада устроила пробег в Монтерей, чтобы отметить День Труда в 1964. Местных пугал вид Ангелов, разгуливающих по улицам. Их торговая палата тоже не была в восторге, ведь денег у наших ребят особо не было. Парней в итоге выжали на побережье, где они отыскали себе место — Marina Beach неподалеку от военной базы Форт Орд. Там Ангелы Ада и остались выпивать, тусоваться и закидываться вместе с местными мотоциклистами из Монтерея и девушками (около тридцати), которые пришли повеселиться с нами.

Все вокруг прыгали и развлекались. Под конец вечера оклендские Ангелы Terry the Tramp и Mouldy Marvin Gilbert вытворяли дикие вещи и отрывались по полной. Все полезли купаться в океан, девушки — в откровенных купальниках. По пляжу прохаживалась парочка очень молодых девушек — белая и черная. На одной была только футболка, на второй — так и вовсе не было одежды.

Mouldy Marvin отливал за припаркованной машиной и увидел, как тачка копов остановилась рядом с этими двумя. Копы опустили стекло, о чем-то спросили девушек, усадили их назад и увезли. На следующий день тусовку накрыли с целым отделением полицейских машин. На Marina Beach все еще оставались около шестидесяти человек, парней примерно вдвое больше, чем девушек. Копы построили парней и девушек в колонны друг напротив друга, и затем полицейская машина проехала между двумя шеренгами, сзади сидели те две девчонки. Они указали копам на некоторых Ангелов, в том числе на одного парня из Ричмонда, что стоял в самом конце, копы жестом приказали ему подойти. Он передал свое пиво Джиму “Mother” Майлзу, президенту клуба в Сакраменто. Тогда копы решили прихватить заодно и Джима. Тут Марвин рассмеялся, и его загребли за компанию. Друг Марвина, Tramp, стоял рядом и выпалил что-то по этому поводу. Взяли и его. Девушки опознали их, последних четырех парней в колонне.

Монтерейские копы притащили всю четверку в город, затолкали в камеру окружной тюрьмы и объявили, что все четверо будут под стражей по обвинению в изнасиловании. Заголовки газет кричали: “ИЗНАСИЛОВАНИЕ В МОНТЕРЕЕ! ЗАДЕРЖАНЫ АНГЕЛЫ АДА.” Новостные медиа от побережья до побережья освещали так называемое дело Ангелов Ада об изнасиловании в Монтерее. Наша известность вышла на национальный уровень.

Близкий родственник Terry the Tramp, по совместительству бывший окружной прокурор Монтерея, который позже стал католическим священником, отвечал за защиту. Marvin, Tramp, Mother Miles и парня из Ричмонда выпустили под залог, а когда они вернулись для официального предъявления обвинений, дело было закрыто. Прокуратура и полицейские знали, что дело проигрышное. Скандальное изнасилование в Монтерее так и не дошло до судебного разбирательства, и снова Ангелы Ада, теперь уже освобожденные, попали на первые страницы газет по всей стране. Мы были плохими, знаменитыми и невиновными.

В следующем году генеральный прокурор Калифорнии Томас К. Линч представил прессе и законодателям большой доклад о преступлениях Ангелов Ада. Тогда-то все и началось. Впервые верховные власти штата провозгласили нас угрозой, разлагающей общество. Да придет слава! Газеты и журналы охотились за нами в свете этого объявления войны от правительства, все хотели поговорить с нами.





С моей первой женой, Элси, мы познакомились в 1962. Она была настоящей красавицей. Я любил красивых девушек, и знал ее задолго до того, как мы начали встречаться. Изначально Элси была связана с Ангелом Ада по имени Рик Риснер. Рик провел в клубе несколько лет, а потом покинул нас и Элси, переехал в Кентукки. После его отъезда мы с Элси стали сближаться. Элси была милой, любила развлекаться и ездить со мной на байке. У нее были длинные темно-каштановые волосы и прекрасные глаза, всем в клубе она нравилась. Кроме того, у Элси было двое детей — мальчик и девочка — и для нее весь мир сходился на них. Одним вечером в доме Ширли, которая тогда жила в Южной Калифорнии, зазвонил телефон. Звонила Элси, она хихикала в трубку: “Привет, это твоя новая невестка! Я только что вышла за твоего брата.” Мы обручились в Рино в 1965, во время поездки на мотоцикле в Неваду с другой парой.

С самого начала наш брак был неспокойным. Мы на время разошлись в 1966, а затем вновь стали жить вместе, планировали купить дом. Я нашел скромный коричневый одноэтажный дом на Golf Links Road в Окленде, вниз по улице от городского зоопарка. Многие члены клуба последовали моему примеру и поселились в этом районе — Уинстон, Fat Freddie, а позже и Джим Джим Брандс, Сергей Уолтон и Кенни Оуэн.

В 1967 сразу после Нового года Элси забеременела и, поскольку у нее уже было двое детей, мы все обсудили и решили, что больше детей нам не нужно. Да и вообще дети не входили в мои планы. В феврале, пока я проверял новое отделение клуба в Бостоне, Элси попыталась самостоятельно провести аборт. Она умерла мучительной, но быстрой смертью.

Несмотря на то, что наш с Элси брак был нестабильным, прерывистым, со своими проблемам и промахами, мы разделяли и проводили вместе хорошие моменты на моем мотоцикле. Смерть Элси так сильно опустошила меня, что я набил на правой руке татуировку с ее надгробием в виде креста. Ее смерть застала меня врасплох, в то время клуб бурно развивался, отделения открывались по всей стране. Я уже купил новый дом на Golf Links и приготовил его к нашему заселению. После смерти Элси я полностью погрузился в клубные заботы и обязанности.

Адрес — 9508 Golf Links, Oakland, CA, можно посмотреть на гугловских панорамах.

ФОТО — 1 и 2, если не ошибаюсь, Сонни и Элси, причем на обоих снимках есть Magoo. 3 — надгробный камень. 4 — на фото хорошо видно татуировку, о которой идет речь выше.

Когда Ангелы Ада только появились в Калифорнии, некоторые отделения действительно принимали в состав женщин, особенно Сан-Франциско и Сан-Бернардино. Я видел старые фотографии девушек с нашивками Ангелов Ада. Фрэнк Садилек был президентом клуба Сан-франциско в конце пятидесятых. Его жена Лейла была в клубе полноправным участником и секретарем. Во времена президентства Бобби Циммермана в Берду, его старушка Кеата ездила рядом с ним. Вскоре после того, как Бобби разбился, погибла и она, руль мотоцикла отвалился, когда она гнала по шоссе. Не уверен, проводили ли вообще голосование, чтобы принять ее в клуб, потому, что на тот момент девушек в составе уже не было.

Когда я стал президентом отделения Окленда, мы перестали принимать женщин в клуб. По моему мнению они там не нужны, Ангелы Ада — элитный мужской клуб. Называйте нас сексистами, шовинистами, как угодно, но пока мы ни копейки не берем от государства, они не могут вызвать нас в суд и заставить изменить наши внутренние правила. Да, девушки в клубе не состоят, что не мешает им ездить с нами. Многие женщины сейчас катаются с нами на своих байках, но никогда ни одна из них не попадет на голосование.

Когда мы формировали первые отделения клуба, нашивку приходилось защищать. Было множество драк с другими клубами, мы избивали людей и забирали их нашивки, они, в свою очередь, пытались провернуть то же с нами. Женщина не сможет защитить нашивку. Драки и езда — вопрос выносливости. Я встречал женщин, что гоняют наравне с парнями из клуба, некоторые даже ездят лучше меня, но когда доходит до сотен и сотен миль в день, они просто не готовы к такому.

В конце пятидесятых было правило, согласно которому женщина могла носить твой жилет, пока едет с тобой на мотоцикле. Делалось это для того, чтобы люди, проезжающие мимо, могли видеть нашивку. Но как только девушка спешивалась, нашивку следовало сразу же вернуть. Видимость была важна для роста клуба, теперь же такого правила нет. Если кто-то носит нашивку Ангела Ада и не состоит в клубе, без разницы, женщина это или мужчина, то такой человек рискует быть избитым до полусмерти.





Шэрон, моя вторая жена, была моей избранницей и, по крайней мере в глазах полиции, соучастницей на протяжении более чем двух десятилетий. Я встретил Шэрон Мари Грульке летом 1969, после гибели Элси. Ей было девятнадцать, шикарная девушка, коронованная “Мисс Ливермор”. Когда ей было пятнадцать, Шэрон решила стать моделью, бросила учебу и записалась в модельную школу. Через год, летом, преподаватель отозвал ее в сторонку и сказал, что она должна весить не более 51 кг. Поскольку в ней было 54 кг, Шэрон в страхе побежала к доктору, который раз в неделю делал ей инъекции раствора с амфетамином с составе. Так Шэрон познакомилась с наркотиками. Она даже не знала, что ей колят, и завершала каждую неделю дополнительной голубой таблеткой. В семнадцать, в 1968, Шэрон покинула дом матери и отчима в Ливерморе, чтобы отправиться в Сан-Франциско. Она поддерживала вес на “профессиональном” уровне, ела много творога и выполняла утреннюю зарядку по советам Джека Лаланна из телевизора.

Ее переезд в большой город был продуктивным и выгодным, Шэрон имела охренительный успех. Поначалу ей платили двадцать пять долларов в час, но, по мере насыщения расписания фотосессиями, работой на подиуме и телевидении, агентство накинуло еще десятку. Шэрон состоялась, как модель, но все еще чувствовала себя неуютно с другими девушками из агентства. Она происходила из семьи среднего класса в Ист-Бэй, ее воспитывала мать. Большинство остальных моделей вышли из более богатых семей и жили в красивых местах вроде района моста Золотые ворота, Сосалито, округа Марин или еще более роскошных частях Сан-Франциско. Она испытывала те же проблемы, что и восьмилетний я, когда приезжал на велосипеде в Сан-Франциско. Они — не мы, Окленд против Фриско и все в таком духе.

После переезда Шэрон привыкла к звукам мотоциклов, проезжающих по району. Ее соседка по квартире начала встречаться с проспектом отделения Ангелов Ада в Дейли-Сити. Вначале Шэрон его побаивалась, и предупреждала соседку: “Гэйл, лучше бы тебе быть осторожной. Знаешь, легко попасть в беду с одним из таких мотоциклистов”.

Проспект стал приводить к ним на квартиру друга из клуба. Все в клубе звали его Nigger Rick потому, что он был португальцем с темно-оливковой кожей. Шэрон сходила с ним на пару свиданий. Дальше отношения не зашли, но он все еще заглядывал в гости, и они с Шэрон оставались друзьями. Иногда он брал ее покататься на мотоцикле.

Клуб Дейли-Сити был готов разделиться на две части, планировалось создание нового отделения в Сан-Хосе. Рик полагал, что у него были хорошие шансы стать президентом одного из отделений. Ему нужно было приехать в Окленд, чтобы обсудить со мной отделение в Сан-Хосе, так что он пригласил Шэрон проехаться с ним. Рик остановился у моего дома, позвонил, и кто-то, махнув рукой, открыл ворота, приглашая их пробежаться до двери. Мой большой доберман выскочил из своей будки, чтобы обследовать двор, а Шэрон и Рик быстро последовали в дом.

Как всегда, там было полно людей и кипело веселье. Tiny болтался у двери, Джонни Эйнджел рыскал вокруг, все были в восторге относительно открытия нового отделения Ангелов Ада. Многих ребят с их старушками не было видно, они скрывались в спальнях. Я валялся в кровати с фигуристой миниатюрной блондинкой-барменом, что жила на моей улице. Мы оба водили Corvette и обычно проводили вместе вечер пятницы. Этим субботним утром она пряталась под одеялом, пока комната наполнялась парнями из клуба и друзьями, которым в общем-то было без разницы, есть она тут или нет.

Когда Рик представил меня Шэрон, она выглядела взволнованной, не в своей тарелке. Думаю, ее слегка смутили разговоры с другими старушками, необходимость стоять в дверях спальни и блондинка в моей кровати. Шэрон была моложе и гораздо красивее владелицы Corvette. Мне нужно было знать: кто эта молодая белокурая красотка, с которой был Рик?

Тем вечером должен был состояться большой благотворительный концерт в “Longshoreman’s Hall”, Сан-Франциско. Вход стоил доллар. Я спросил Шэрон, планирует ли она пойти туда. Она ответила отказом, я повернулся к Рику и сказал: “Ну, у меня есть доллар для нее, если у тебя нет.” Шэрон поблагодарила и отправилась домой.

Пару недель я поддерживал связь с Риком, надеялся получить от него номер телефона Шэрон. Я попросил его замолвить за меня словечко, раз уж она казалась такой скованной в моем доме. Рик позвонил в тренажерный зал, где она работала, однако, Шэрон не проявила энтузиазма и спросила: “Так чего ж он сам мне не позвонит?”

Шэрон боялась встречаться со мной, поэтому Рик запланировал вечеринку в своем доме в Дейли-Сити, предложив себя в качестве своего рода шаперона, сопровождающего. Я набрал Шэрон и договорился о двойном свидании с ее соседкой и еще одним моим другом из клуба, Fat Freddie. Когда я тем вечером заехал за ней, Шэрон навела марафет — накладные ресницы и длинный парик, который гармонировал с ее выбеленными волосами. Казалось, что на вечеринке ей было слегка не по себе, так что мы покурили травку, первый раз для нее. Всю ночь телефон разрывался от звонков, чаще всего искали меня, искали женщины.

По телефону сообщили, что мне надо приехать в дом Fat Freddie, и немедленно. Одна из девочек Фредди только освободилось из женской колонии, тюрьмы во Фронтере, и хотела продать несколько стволов, припрятанных до того, как ее посадили. Собираясь уходить, я предложил Шэрон проехаться в Окленд. Не знаю, было ли дело в том, что она накурилась, но, похоже, она все еще меня боялась. Рик заверил ее, что все в порядке, и мы уехали. Мы выкурили еще один косяк на ходу, пока Шэрон отчаянно пытаясь удержать слетающий парик. Мы промчались по мосту через залив и сделали несколько остановок. Когда я закончил покупать оружие, один из членов клуба вошел в дом Фредди взвинченный и обеспокоенный.

— “Хэй, Сонни, ч--ч-что бы ты сделал, если б твоя старушка передознулась Секоналом?”

На секунду я задумался.

— “Зависит от того, кто она.”

— “Она — мать моих детей.”

— “Подлечи ее “скоростью”, это разбудит ее.”

Тогда я не знал, что таким образом можно еще и убить человека. Парень был в ужасе. Я видел, что ему нужна моя помощь.

— “Ладно,” — сказал я, потянувшись за курткой. — “Хватит веселиться, поехали, приведем ее в чувство.”





Нам требовалось найти наркомана с иглой и всем остальным набором, несложная задача. Мы оставили дом Фредди и погнали к дому того парня на 82-й Авеню. Шэрон растерялась, она не привыкла к моему темпу и не знала, чего ожидать с минуты на минуту. В таком юном возрасте Шэрон вряд ли точно знала, что означает слово «передоз». В поисках тела мы тихо вошли в дом через заднюю дверь.

Обстановка была тихой, но напряженной. Мы осмотрели тело женщины. Ох, она казалась мертвой. Я попросил Шэрон принести мне кухонное полотенце. Она пробовала отыскать у женщины пульс, а я проверял дыхание. Пульса не было, и мы оба пришли к выводу, что ей конец. Мы ввели немного “скорости” и, о чудо, она очнулась. Никто из нас на самом деле не знал, что, черт возьми, мы делаем. Позже той ночью Шэрон призналась, что со мной чувствовала себя в безопасности, даже когда вокруг умирали люди.

Как Ангелы Ада, мы жили в собственном подпольном мире, едва ли являясь частью мира обычных граждан и по минимуму с ними пересекаясь. Жизнь, смерть — мы решали наши проблемы по-своему. При передозировке наркотиками звать врача — не вариант. За нами пристально следили правоохранительные органы. Мы разруливали ситуации, не вмешивая копов или скорую. Той ночью женщина не умерла, и, думаю, я спас ей жизнь, взяв риск на себя. Первое свидание с Шэрон, полный комплект — покупка оружия и передозировка Секоналом.

Несмотря на все волнения, Шэрон нужно было вернуться домой, чтобы утром пойти на работу. Я изо всех сил пытался убедить ее остаться в моем доме, но она настояла на том, чтобы уйти. Я договорился с приятелем, он подбросил ее до Фриско. Шэрон подумала, что я тот еще скот, раз так зазываю ее к себе, но это был мой способ сказать, что я не хочу, чтобы она уходила.

С фотографии Шэрон и Сонни начинается этот пост, также ее фото есть в одной из первых частей перевода. ВИДЕО ниже — интервью 1994-го года, в котором она участвует вместе с Баргером. На этом канале, канале Ангелов Ада Ричмонда, есть несколько таких записей.



Оглавление расположено в последней главе перевода.