Big Al Perryman, один из моих ближайших друзей, состоит в клубе больше тридцати лет. В восемнадцать он пошел в армию в родном штате Миссури. В первой же увольнительной Альберт ограбил заправку и был пойман, получил десять лет в тюрьме Нью-Мексико. Он отсидел семь, вышел на свободу и переехал в Сакраменто, где встретил девушку и женился на ней. Альберт купил Harley-Davidson с двигателем на 750 кубов, приехал на свою первую встречу Ангелов Ада и больше никогда не возвращался домой, начал зависать с Ангелами Сакраменто и в итоге был принят в клуб.

Один парень из клуба торговал героином, и после собрания подошел к Альберту с просьбой передать маленький пакет. Альберт не знал, что было в пакете, и потому согласился. Он приехал на место, постучал в дверь, и отдал открывшему ее человеку пакет. Этот человек оказался информатором копов. Таким образом Big Al арестовали, хотя он был чист.

Вскоре Альберт стал наркоманом, принимал героин и другие наркотики. Когда мы приняли правило no-needle, Альберт последовал за Терри в Берду, чтобы и дальше сидеть на игле. В результате он очутился в калифорнийской реабилитационной тюрьме. Пока он сидел там, мы переписывались. “Альберт, когда ты выйдешь, то первое, что сделаешь — приедешь в Окленд и поговоришь со мной. Нам надо побеседовать, это важно.” — писал я ему. К тому моменту я уже договорился с его клубом о переводе Альберта в Окленд, как только он окажется на воле. Он ничего об этом не знал, а я был уверен, что Альберт — настоящий Ангел Ада, и хотел испытать его.

Мы решили на собрании — если он примет героин хотя бы раз, то вылетит из клуба. Его перевели в Окленд, чтобы уберечь от наркотиков, и с тех пор он чист. Вот как сильно Big Al предан клубу. Когда у некоторых Ангелов случаются проблемы с законом, иногда одним из условий условно-досрочного освобождения является запрет на любые связи с клубом. Для Альберта все было наоборот, его реабилитация была связана с клубом неразрывно.





Между прочим, Джейк Сойер, человек неординарный, рассказывает немало историй о клубной жизни в цикле автобиографических статей. Кому интересно — приглашаю разобраться, я же приведу небольшой отрывок про Big Al.

“Колонна двигалась в заранее продуманной формации. Сонни ехал впереди слева, рядом с ним — Terry the Tramp, Big Al Perryman и Lonesome. А позади них твое положение целиком зависело от тебя. Не то, чтобы мы серьезно соревновались, но без некоторого маневрирования и толкотни не обходилось.

Я ехал прямо за Big Al Perryman, восходящей звездой клуба, быть ближе к авангарду людям в статусе hang-around не дозволялось. Мы встали на красный, и я заметил, что его задняя шина сильно износилась и могла лопнуть в любой момент. На следующем светофоре я встал рядом с Big Al, чтобы предупредить его. Он пожал плечами, расхохотался и сказал, что, быть может, пришло его время для длинной последней поездки сквозь облака. Big Al добрался до горы Паломар без происшествий, а я всю дорогу молился за него. Не знаю, виновато ли тут провидение, но как только мы остановились разбить лагерь, на его мотоцикле взорвалась передняя шина, да так громко, что мы приняли звук за ружейный выстрел и приготовились отражать нападение полиции штата или типа того.

Он прошел мимо меня к одному из трех пикапов с запчастями и шинами, что сопровождали нас. Big Al не сказал мне ни слова, а я даже не взглянул на него. Некоторые вещи лучше оставлять невысказанными. Big Al знал, что большинство hang-arounds до усрачки боялись сказать ему хоть слово, особенно о его байке. Ангел Ада может воспринять это как намек на то, что он не знает, как правильно обслуживать мотоцикл. Худшее, что ты можешь сказать Ангелу Ада. Мы часто раскидывали мотоциклы до состояния кучи запчастей, лежащих на одеяле, где-то за полчаса и могли, открутив ручку газа, понять по звуку достаточно ли в моторе масла. Так что следовало быть осторожным с замечаниями относительно байка твоего брата.

Big Al был доволен тем, как я себя повел. Позже он стал президентом отделения Nomads, самого жестокого отделения Ангелов Ада, в котором я был проспектом. Поэтому я, скажем так, был рад, что у нас с ним дружеские отношения.”

Не мог не добавить отрывок про Баргера. “Тебе нужно понять, что клуб был нашей религией, Сонни Баргер — мессией, а мы — его последователями, учениками, безоговорочно преданными ему. Скажу прямо и откровенно, мир еще не знал лучшего прирожденного лидера, чем Сонни Баргер. Он притягивает людей чистой силой своего характера и обаянием. Он никогда не угрожает и ничего не навязывает. Каким-то образом ты просто понимаешь, что ему виднее. Тем не менее, он еще и обычный парень с работой и семьей, который по случаю стал лидером наиболее сильного, исключительного и веселого outlaw-мотоклуба в мире.”

К слову, наткнулся на забавный диалог с Сонни из статьи “The Case Against Harley's Angels”, The Washington Post, 26 октября 1979.

— Думаю, мы воплощаем собой то, против чего большинство людей ничего не имеют. Но они просто, знаете, может и не хотели бы быть похожими на нас, но, возможно, хоть раз видели это в своей голове, хотели просто вскочить на мотоцикл, пролететь с ревом по улице и дать в морду тому, кто смеется над ними.
— Сонни, тебе 41 год. Ты не можешь вырубать людей просто потому, что они поцарапали лак на твоем Harley.
— Могу, если это кажется им забавным.
— Почему?
— Что значит, почему? (скептически) Это же мой мотоцикл.





В 1960-х подпольные химики испытывали свою дурь на нас, Ангелы были не прочь попробовать что угодно. Первым в очереди обычно стоял Charlie Magoo. Я познакомился с Magoo — настоящее имя Чарльз Тинсли — когда он перевелся в Окленд из Ричмонда, где стал Ангелом. Мы называли его Magoo из-за очков с толстыми стеклами, которые он носил. Парень был невероятно щедрым, он бы отдал мне последнюю рубашку, стоило мне только попросить, но свой жилет с нашивкой — никогда. Когда Чарли уволился с флотской службы в Пенсильвании, мать купила ему грузовик с мороженым, чтобы он мог зарабатывать на жизнь. Но Чарли был таким добряком, что раздавал детям мороженое бесплатно, если у них не было денег. В конце концов он потерял свой бизнес и грузовик. Magoo купил мотоцикл, приехал в Калифорнию и стал Ангелом Ада.

Как-то ночью одна девка, которую он встретил в байкерском баре, дала ему неизвестную таблетку, от которой Charlie Magoo проснулся только через несколько дней на полу какого-то гаража и был абсолютно разбит. Он потерял зубной протез и не знал, что вообще с ним случилось, где он был, как попал сюда и что принял. После этого случая Чарли приобрел “Настольный справочник медика” и никогда ничего не принимал, если не был точно уверен, что это. Он изучил книгу от корки до корки и всегда носил ее с собой. С тех пор Magoo надевал белый лабораторный халат под жилет с нашивкой и носил с собой медицинский саквояж. Какую бы таблетку ты ему не подсунул, он сразу определял, что это, для чего применяется, какие имеет побочные эффекты и последствия передозировки.

Я дрался с Magoo лишь раз. Мы отмечали новый год в месте на севере, которое называли “Nut Farm”, ореховый сад. Все отлично проводили время, а Magoo зачем-то притащил на вечеринку девушку, с которой, очевидно, был не в ладах. Он постоянно угрожал ей, чем портил всем отдых. Через пару дней эта срань меня утомила.

“Эй, Magoo,” — сказал я ему, — “почему бы тебе не решить свои проблемы где-нибудь еще? Никто не хочет слушать вас. Если решил убить чертову суку, так вали отсюда и разбирайся с ней в другом месте. Даже не думай пришить ее здесь, все и так от вас устали.”

В ответ он прокричал: “Нахер иди. Что хочу, то и делаю.” Magoo был довольно крепким парнем, явно не из моей весовой категории. Когда мы упали на землю, он оказался сверху, но не успел воспользоваться своим преимуществом. Я быстро вывернулся и рухнул на него сверху, прижав к земле. Чарли орал и пытался вырваться, но я не собирался его отпускать, получить еще несколько ударов в мои планы не входило. От той драки у меня остался шрам на носу.

Однажды Magoo хвастался таблеткой, которой очень гордился, и показывал ее другому парню. Тот, не будь дурак, смел ее с руки Чарли и закинул в рот. “Слышь, ублюдок,” — сказал Magoo, — “я заплатил за нее пять долларов.” Парень рассмеялся и ответил, что не стоило тогда предлагать эту таблетку ему. Это было что-то вроде синтетического героина или Дилаудида, но чуваку было плевать, он закидывался всем, что ему предлагали. Он был из тех ребят, что собирались доказать миру безвредность наркотиков. Из-за них он в итоге и покинул клуб. Magoo повезло меньше.

Чарли, как и мой отец, работал портовым грузчиком, разгружал грузовики. В один день он вышел на улицу пообедать, разлегся в своем грузовике, заснул и умер от сердечного приступа. Ему было тридцать два. Позже медики обнаружили, что сердце его, истощенное большими дозами “скорости”, выглядело на все семьдесят.

Помню, мы ехали на вечеринку в Ричмонд, и неподалеку от Окленда Big Al на обгоне внезапно задел машину и упал с байка. Он был таким большим и круглым, что натурально скатился с дороги в канаву. Magoo подбежал туда, где лежал Big Al, открыл свою врачебную сумку и отыскал пару таблеток, которые помогли пострадавшему справится с болью. С медицинской помощью Чарли Big Al сумел не только покинуть место происшествия, но даже поучаствовать в тусовке позже ночью!

Эдвард “Deacon” Праудфут и Джеймс “Fu” Гриффин назвали свою фирму по организации концертов в честь Charlie Magoo, видео о ее работе было в первой части перевода.







На место аварии прибыли полицейские и обнаружили разбитый мотоцикл в канаве, перед был сильно погнут и искорежен. Полицейские начали спрашивать свидетелей, куда же подевалось тело. Уинстон МакКоннелли, Ангел из Окленда, выскочил из своего Cadillac, подошел к копам и сказал, что это его байк. Уинстон был при параде: пурпурные кожаные штаны и шелковая футболка, сверкающая золотом. Он пытался убедить полицию, что положил мотоцикл. Копы переглянулись, качая головами. Было невозможно поверить, что нарядный Уинстон и правда скатился с дороги на байке. А мотоцикл Альберта мы оттащили в Окленд, где я починил его.

Уинстон был очень ярким Ангелом Ада. Tramp бросался в глаза из-за своего бунтарского поведения и животной харизмы, которые шокировали публику, а Уинстон выделялся за счет денег и одежды. Он носил много золота, даже зубы были золотые, и был дамским угодником. Я посылал девушек, от которых устал, домой к Уинстону. На время они становились его старушками, и таких у него обычно было несколько. Ему также принадлежала львица по кличке Киса Киса, он кормил ее живыми цыплятами. Он часто приглашал меня повидать Кису Кису, но кошка вымахала до таких размеров, что я и близко к ней подходить не хотел. Уинстон иногда говорил, смеясь: “Тебе знакома разница между большой кошкой и маленькой? Большая кошка выцарапает твои глаза, а вот маленькая киска (pussy) тебя никогда не обидит.” Житейская мудрость от Уинстона.

Когда мы потеряли Charlie Magoo, Майкла “Mother” Майлза из Сакраменто и Chocolate George из Фриско, Ангелы Ада прославились своими масштабными похоронными процессиями. Если умирает член клуба, то все едут на его похороны. Это — знак уважения человека и его отделения клуба, а также, отчасти, демонстрация силы. Я присутствовал на похоронах Ангелов, которых даже не знал, но, поскольку они были одними из нас, это было моим долгом.

Раньше органы правопорядка высмеивали похороны Ангелов Ада, на которых за катафалком ехала колонна мотоциклов длиной в милю. Копы называли нас кучей клоунов. Но прошло совсем немного времени, и для копов, погибших при исполнении, начали устраивать такие же процессии.

Из воспоминаний Сойера. “Chocolate George раньше называли Junkyard George. Прозвище изменили потому, что во время пробегов по пустыне Мохаве он возил в кофрах охлажденное шоколадное молоко. Я рассказывал о пользе тренировок с отягощениями, как вдруг он заявил серьезным тоном: “Когда я думаю о чем-то таком, я впадаю в депрессию, сажусь на байк и еду покупать галлон шоколадного мороженого. Дальше я ищу какую-нибудь поляну, где смогу растянуться и съесть все мороженое.””

Странное дело, но в книге ошиблись с именем президента Ангелов Ада Сакраменто и Nomads. “Mother” Майлз во многих источниках — Джеймс, а не Майкл. Погиб он, как и Chocolate George, в аварии — столкнулся с автомобилем.








В ранние дни оклендского клуба, еще до покупки клабхауса, Ангелы Ада собирались в подвале Джуниора Гонсалвеса. Среди них были Джонни Эйнджел, Клинт Джордж, Джерри Прачки, Дэйл Мален, Гас Пиментал с двоюродным братом Вальдо, и, выделим особо, Джерри Джордан.

Джерри работал на конвейере кондитерской фабрики “Peter Paul Mounds”. Он был смекалистым парнем. Джерри брал небольшие бруски бальсы, покрывал их шоколадом, посыпал миндалем, заворачивал в настоящую обертку батончиков “Mounds Bar” и раскидывал повсюду. Джерри разбился на байке в конце 1959-го, первый Ангел Ада Окленда, погибший как Ангел Ада Окленда. В тот день у него родился ребенок. Джерри ехал из роддома, когда на съезде с моста на 29-й Авеню его сбил поезд. Он решил погоняться с поездом до перекрестка. Джерри оставил после себя восьмиметровый тормозной путь.




Вальдо был одним из первых Ангелов Окленда и одним из самых больших парней, что я встречал в жизни. Он советовал нам не принимать в клуб героиновых наркоманов. Когда Вальдо состоял в клубе, он сам принимал героин до тех пор, пока мы не установили правило против этого. Как-то раз он сказал мне, что уходит из клуба, так как не может совмещать героиновую зависимость с жизнью Ангела Ада. Его байк простаивал три недели со спущенной шиной потому, что он предпочитал “подлатать” себя, а не мотоцикл.

До введения правила Вальдо вовлек меня в продажу героина. Я продавал героин с конца шестидесятых до начала семидесятых напрямую торчкам, и, бывало, нанимал кого-то из них для продажи. Вальдо как-то спросил меня: “Эй, сколько у тебя есть денег?” Я ответил, что не знаю, может, около четырехсот долларов. Вальдо предложил приумножить их, но я отказался, ведь он сам говорил мне — никогда не доверяй джанки. “Не, это я говорил про других героиновых нариков, а не про себя” — сказал он.
Я дал ему четыре сотни, Вальдо сгонял в Мексику и привез около тридцати грамм героина. Когда мы законичили его продавать, стартовые четыре банкноты превратились в сигарную коробку, полную денег, пара тысяч минимум. Вальдо закинулся, как только мы все оформили. Я протянул ему сигарную коробку со словами: “Езжай обратно в Мексику”.

Jimmy Scraggs был еще одним из первых. Настоящее имя — Джим Стивенсон. Это был здоровый парень, певец в стиле hillbilly country, а также спарринг партнер калифорнийского боксера по имени Бо Бо Олсен. У Джима была собственная кантри-группа под названием “Jim Long and His Tennessee Playboys”, они играли в баре “Oakie John’s”, что в Альварадо. В концертные дни Ангелы Ада обычно зависали в баре. В прямоугольном помещении бара был длинный коридор, где всегда толпились люди. Это приводило к тому, что ты постоянно задевал кого-то, а напитки проливались. Часто возникали драки. Сцену защищала проволочная сетка, благодаря которой летящие бутылки не попадали в музыкантов. Scraggs брал с собой три гитары потому, что одну или две приходилось в итоге разбивать о чью-то голову.

В 1973 Scruggs чистил свой автоматический пистолет калибра a.25 и не заметил, что после извлечения магазина, в стволе оставался патрон. Пистолет выстрелил, пуля попала в голову. Одна из его дочерей, семи лет от роду, была первой, кто обнаружил тело. Умный ребенок знал, что Джим был уголовником, и пистолет держать ему было запрещено. Так что она спрятала пушку до прибытия полиции. До тех пор, пока девочка не выдала пистолет, копы долго считали, что Джима кто-то убил.

“Hi Ho” Стив Вон был полным психом. Он не питал особого уважения к власти, а потому, когда ему как-то пришлось предстать перед судом, он разукрасил половину лица зеленой краской, провел полосу прямо посередине. Судья вышел из себя и предостерег Стива: “Мистер Вон, вы вернетесь сюда, в мой суд, к часу дня, и лучше бы вам выглядеть по-другому!” Поэтому “Hi Ho” Стив пошел и размалевал остаток лица в желтый. В другой раз у Стива разболелся зуб и он попытался вырвать его клещами. Закончилось все тем, что он выдрал еще и кусок челюстной кости. Во время одного из пробегов Ангелов Ада, он приготовил в лагере рагу из койота, сбитого машиной. Жертвы этого кушанья чувствовали себя едва ли лучше, чем дикая собака, которую они отведали.

Norton Bob ездил на Harley и BSA, но изначально у него был Norton, что и отражено в прозвище. Он перевелся в Окленд из Сан-Диего и занимал в клубе высокое положение. Шла война с конкурирующим мотоклубом, его посадили в тюрьму за то, что он как следует отделал одного из противников. Когда его выпустили, он получил реабилитационный сертификат от губернатора, один из немногих в истории. После он выучился на пилота, летал на самолетах, разработал особую аэродинамичную модель парашюта и основал собственную компанию по производству самолетов.

Norton погиб, когда доставлял заказной двухмоторный самолет клиенту в Новую Зеландию. Они максимально облегчили самолет и установили дополнительные топливные баки для долгого полета над Тихим океаном, но когда один двигатель вышел из строя, нагрузка оказалась слишком велика, и самолет рухнул в воду. Мы получили последние радиопередачи от береговой охраны, было ясно, что Norton быстро терял высоту, а затем исчез с радаров.




Cisco состоит в Ангелах Ада дольше тридцати лет. Его настоящее имя — Эллиот Вальдеррама. Он наполовину филиппинец, родом из восточного Лос-Анджелеса, из района крутых уличных банд латиноамериканцев. Cisco приехал в Окленд в начале 1960-х в составе бригады подрядчика, который занимался строительством каминов и дымоходов. Cisco работал каменщиком, и однажды во время работы увидел группу оклендских Ангелов Ада на заправке. Именно в этот момент он понял, чем хочет заниматься до конца жизни. Он никогда не ездил на мотоцикле, но если это требовалось для вступления в клуб, значит, так тому и быть. Он смотался из восточного L.A. в Северную Калифорнию.

Когда мы впервые встретились, Cisco ввалился в “Star Cafe” и сказал мне, что хочет стать Ангелом Ада. Он состоял в клубе “Misfits” из округа Сонома. Пит Нелл и Chocolate George приехали с Cisco в Окленд, чтобы представить его мне и обсудить возможность вступления “Misfits” в наши ряды в качестве еще одного отделения Ангелов в Северной Калифорнии.




Cisco был прямолинейным парнем. Во второй раз он заявился в футболке Бэтмена и со своей девушкой. Пока мы тусовались в баре, он повернулся к ней и попросил подождать в машине со словами: “Я выйду, как только меня побьют.” Время шло, и довольно скоро его девушка потеряла терпение, вернулась в бар и сказала:”Давай быстрее нарывайся на драку, чтобы мы могли уйти.”

Cisco был полон решимости вступить в клуб и спросил меня, что нужно сделать, чтобы стать Ангелом Ада. В то время мы пытались поймать байкеров, которые гоняли по Сан-Рафаэлю, округ Марин, в липовых нашивках Ангелов Ада. Cisco уже приходилось с ними встречаться. Он много слышал о нас, и был неприятно удивлен, встретив эту группу болванов. Cisco решил по их виду, что будь они в школьном дворе, то он бы избил их и отбирал у них деньги на обед. Они сказали ему, что если он хочет стать “Ангелом Ада Сан-Рафаэля”, то достаточно просто заказать такую нашивку и нацепить на одежду. Не без бахвальства я предложил Cisco отобрать и принести мне такую нашивку. “Тогда мы сможем все обсудить. Но не смей будить меня раньше полудня.”

После нашей встречи Cisco с парочкой приятелей из “Misfits” поехали в Сан-Рафаэль и постучали в дверь дома фальшивого президента. Когда тот открыл, Cisco быстро и жестко ударил его, сбил с ног и вырубил. Девушка президента закричала, тогда один из “Misfits” отвесил ей пощечину и заставил лечь на пол. Cisco забрал президентскую нашивку и сказал: “Ты не Ангел Ада, чертов ублюдок, и если хочешь достать пушку, чтобы разобраться — без проблем, сейчас порешаем.” Cisco заставил его позвонить оставшимся семерым парням. Как только каждый из них показывался на пороге, его избивали и сваливали в углу дома. Все фальшивые нашивки, кроме президентской, забрали и сожгли. Той ночью “Ангелы Ада Сан-Рафаэля” были официально распущены.




Следующим утром Cisco вернулся в Окленд. Когда он добрался до моего дома, было только восемь часов, так что он сидел и ждал в своем грузовике, пока без пятнадцати двенадцать рядом не остановился Fu, в то время — Ангел Ада из Фресно. Когда Fu приблизился к двери, Cisco закричал: “Эй! Еще нет двенадцати. Не буди его!” Fu рассмеялся: “Чувак, Сонни встает рано утром. Должно быть, он уже несколько часов на ногах.”

Я пригласил Cisco в дом, и он отдал мне фальшивую нашивку. На следующей неделе Cisco и четырнадцать других членов “Misfits” открыли под моим покровительством отделение Ангелов Ада в Санта-Розе. Голосование прошло без проблем. Cisco стал одним из очень немногих Ангелов Ада, которым не пришлось служить в качестве проспекта.

В свои двадцать с чем-то Cisco однажды повздорил с клубом из другого штата. Они не отобрали его нашивку, но приставили к голове пистолет и угрожали пристрелить его. “Вот как мы решаем вопросы в нашем штате” — сказали они. Cisco обо все мне рассказал, и, в силу политической обстановки на тот момент, я приказал ему успокоиться и не преследовать членов того клуба.

Почти сразу после этого разговора Бобби “Durt” Инглэнд, оклендский Ангел, из уважения позвонил Cisco и сообщил, что байкер из того самого клуба сейчас ночует у Бобби в доме его матери. Cisco повесил трубку и примчался к дому с пистолетом. “Эй, мразь, вот как мы решаем вопросы в Калифорнии” — сказал он и взвел курок, направив ствол на голову парня. Мать Бобби, очень похожая на тетушку Би из “Шоу Энди Гриффита”, не говоря ни слова наклонилась и начала сворачивай свой модный ковер в восточном стиле, чтобы на него не попала кровь. Cisco все-таки вспомнил о своем обещании и притормозил.




Один приятель как-то решил, что тусовочный лофт Cisco в Западном Окленде будет выглядеть еще круче, если в качестве кофейного столика поставить там гроб. На следующий день там появился сияющий новенький гроб из красного дерева. Одна проблема — чертов ящик был слишком тяжелым. Как оказалось, гроб стащили прямиком из похоронного бюро, вместе с забальзамированным трупом внутри. Cisco взорвался и сказал приятелю: “Убери этого хрена отсюда, пока я не запихал туда тебя!”

Пока я был в тюрьме, Cisco стал президентом оклендского отделения. Он работает в кинобизнесе, водит дружбу с Микки Рурком. Его увлечения — музыка в стиле ду-воп и винтажные автомобили. На мотоцикле он ездит только потому, что состоит в клубе. Ему принадлежат несколько байков, он сам строит красивейшие мотоциклы, просто загляденье. Хоть ему и по душе работать над байками, ездить на них он не особо любит. Катается только для того, чтобы быть в клубе. В моем случае все наоборот, я езжу каждый день.







Оглавление расположено в последней главе перевода.