Путешествия

24 августа.
Первое что я увидела, высунув голову из палатки — весьма озадаченную физиономию, стоящей поодаль коровы. Пока ее товарки безучастно и неспешно разбредались по берегу, эта стояла недвижно метрах в десяти от палатки и смотрела на меня как-то задумчиво, если не сказать заунывно. Видимо она могла еще понять откуда здесь взялись два грязных вонючих мотоцикла, но вот чтоб за ночь вырос домик с двумя идиотами внутри…
Вечером вчера под ужин, принято было твердое волевое решение выехать, наконец, пораньше. Ага…
Выкатились часов аж в восемь, аж не жрамши (некоторые особо целеустремленные немецкие товарищи даже от кофе отказались). И каак ломанулись в горизонт! Жаль не далеко. Метров 150 от силы. Колесо на гусе спустило в третий раз. Тут пришло время нервно похихикивать и размышлять о невыносимой сложности мотобытия. Подкачали как могли, выехали на асфальт, но до шиномонтажки сорок километров — фиг доедет.

Немец опять играет в ремотёра, я готовлю завтрак, сидя на обочине. Не могу смотреть какое у человека лицо делается несчастливое от голода.
Достали камеру, потом долго, бессовестно и страстно шарили пальцами внутри бублика. Нашли двухмиллиметровый заусенец корда, тыкающийся в камеру. Ну ладно чё… Хоть с третьего раза додумались. Не с четвертого ведь)) Ладно еще у немца первый дальняк в жизни, я же блиин…
Сточили корд, шлепнули туда пару заплаток. Однако в силу некоторых особенностей анатомии нашего скелета (крепление плечевого сустава расположено в районе копчика). Мы монтажками похерили обе запасные камеры. На горизонте назревал писец)
Пришлось всяческими хитростями и посулами отобрать у бедного человека единственное заднее колесо и ехать с ним сорокет до шиномонтажки.
Когда я уезжала, Никлас выразил искреннюю не слабую надежду увидеть меня снова)
Так мы развлекаемся — ездим туда-сюда.
Ближе к вечеру подъезжаем к Чубар Тюбеку. Но после всей этой утренней истории с двумя порчеными камерами и кордом, обнаруженым лишь на третий раз, над нами позволено стебаться даже приложениям в смартфоне. И Ioverlander нашел нам место под палатку прям на городском пляже. Дожились…
Позже, уже по темноте, нашли за поселком интересное местечко на песчаном, поросшем кустарником берегу.

В кустах Никлас нашел прекрасно сохранившийся, выбеленный годами и солнцем, коровий скелет. Решил показать мне. Он ведь и представить не мог, в каком порыве страсти вцеплюсь я в коровью черепушку. Она же целая! Она ж чистая и не коцаная ни разу!
В общем теперь в нашей команде три головы. Теперь мы Змей Горыныч — громко ревем и низко летаем.
Но все же, немного о прекрасном: Балхаш, ночь, и почти полная луна над бурной, колышимой волнами, черной водою. Порывистый, теплый, влажный ветер с озера. В воздухе свежий запах большой воды и привкус водорослей. А ты стоишь по пояс в бурных и шумливых волнах. И лунный свет вокруг течет, серебрится, переливается и скачет по темной воде. Тускло блестит на коже. Он на кончиках пальцев и в каплях, стекающих с волос на плечи.
И нет в тебе больше тоски по несбывшемуся, нет темных пятен в прошлом, нет страха перед будущим. Есть тонкая и прохладная, текучая и переменчивая сила воды в теле, и лунный свет как вода и пища для потаенных сторон души.

25 августа.
Утро нам досталось свежее и солнечное. Почти морское.
Солнце ложилось темными, ласковыми пятнами нам на руки, серебрило паутину палаточной сетки, не укрытой на ночь тентом, посверкивало на волнах. А вокруг носится, веселится ватага прохладных, влажных от озера ветров. Треплет кусты и сохнущие на мотоциклах полотенца. И россыпь промытого крупного песка под
ладонями.



Но идиллическую картину, сказать по правде, здорово разбавляет вездесущий мусор, ровным слоем покрывающий берег. Стеклянные и пластиковые бутылки повсюду, все что полегче, братишки ветры уносят играться в степь.
А пол утра брожу туда-сюда по берегу бубнявая и насупленая, кряхчу, что в этом мире слишком много существ, которых родили и выкормили, но от чего-то забыли сделать человеками. Существ с не позволительно высоким о себе мнением и одновременно неспособностью убрать за собой. Старость не радость… Прям так и тянет запустить в кого ни то бутылкой, но кроме немца нет здесь никого, а он таких пакостей не творит.
Четыреста километров до Караганды пролетели лихо и бодро, потому как холодеющие с каждым километром ветры, все норовили забраться ледяными пальцами под экип и будоражили мечты о горячем душе. А еще потому, что нас там ждали. Не как-то просто на словах, а с ужином и сопровождением к заблаговременно снятому жилью.

26 августа.
Есть у меня, в этой жизни хороший, замечательный подруг Юля Иванова. Которая еще за месяц до моего приезда, покупает тебе масляный фильтр и выкапывает в соседних городах три литра масла.
По приезду поднимает на уши всех своих знакомых ради поисков воздухана и колодок для гуся. Возит нас туда-сюда по городу и помогает найти новые, не разбитые жизнью зеркала… Эхх, прям была б я дядькой, женилась бы, вот правда)

27 августа.
Ближе к обеду с Божьей (Лёхиной) помощью поменяли на бэхе колодки, и двинули к выезду из города.
План доехать до Щучинска и встать там с палаткой провалился из-за дождей. Поехали до Астаны.
Поревели с Юлькой. У нас традиция такая. По традиции тяжелее тому, кто остается в своем городе лицом к лицу с рутиной.

28 августа.
Утром пришло время прощаться с Никласом. Его российская виза для поездки в Монголию еще не пришла, а меня поджимает время.
Настроение у меня сникло и сморжопилось. Дождик, наверное хотел пожалеть и гладил по шлему холодной мокрой ладошкой, но не помогало ни разу. Образ железной женщины похерился хлюпаниями и всхлипами из глубин шлема. Какой дебил придумал расставания??
Ревела я долго и самозабвенно. И…
Как печален, печален мир.
Словно осень моя тоска.
Мне бы чистой воды испить из прозрачного родника.
Я в пути.
И нет у меня никаких тревог и забот.
Одинокая лодка моя, рассекая волну плывет.
Весь день меня поливает, перед стерся в хлам и глессирует по лужам в колеях. И холодно, и перчатку любимую прохихикала. Что еще для счастья надо? Сломаться!.. Но нет, едем.
К западу от Ишима — страна озер. Опускающееся к горизонту желто-оранжевое солнце пробилось, таки сквозь тучи и высвечивает то тут, то там зеркала озер и зажигает изнутри каждую летящую дождевую каплю. Превращает в расплавленную медь залитую дождем дорогу.

Воздух напитан влагой. Паром с озер и полей, запахами. Здесь терпкий запах размокшего от дождя чернозема, и свежий, не надышишься, аромат травы. С озер наносит водорослями, от леса поднимается туман. И стаи рваных туч на небе. Так быстро они с солнцем меняются местами, и вот уже берег, выбранный мной для лагеря, заливают тяжелые свинцовые дождевые потоки. В ботах хлюпает.
На въезде в Бердюжье заселяюсь в мотель. Судьба ж решила мне помочь, коль сильно так я по немцам убиваюсь — сидели себе парни за столом в кафешке, никого не трогали. Но мне, конечно надо докопаться спикают ли они по инглишу, их ли это моты, и чего вообще они так далеко от Дойчлянда?
А они мне нет, мол, близко уже. Далеко на Памире было и в Монголии. Ага. Тоже нормальные мальчишки, гулять умеют)
Кристофу 32, он на старой доброй Африке, Максу 26, он из Баварии, у него GS Дакар. Баварский баварец))
Я конечно не могу людей в покое оставить — выпытываю все что есть про незабвенную свою Монголию. Ребята там хватили бездорожья.
Тем временем из-за соседнего столика, двое местных, отнюдь не дружелюбных рож интересуются говорит ли тут кто по-русски. У меня функция понимания русского и вообще общения резко атрофировалась и я сделалась англичанкой, усердно пережевывающей ужин. Но немецкие товарищи моих усилий не оценили, и стали тыкать в меня пальцем. Молодцы какие… (в дневнике я немного не так написала)
— Ну я.
Хотя зря я на людей наговариваю — хорошие парни. За стол нас пригласили, накормили, напоили немцев самогоном.
А вообще одному трезвому переводить четырех пьяных очень весело, только ЦП закипать начинает)
Немцы рассказали, что в западных СМИ на матушку Россию дофига в последнее время помоев выливают, вот они сюда и поехали посмотреть, все ли так плохо. Оказалось не так.
Ближе к полуночи разбрелись спатушки. Впрочем некоторые русские бойцы еще час назад втихую уползли. А немцы грозятся воскреснуть завтра к восьми и запивают самогон пивом. Дерзкие какие)

29 августа.
С утра они, правда, по-немецки четко, таки встали и таки в восемь. Ну как с такими не поехать? Парни через Москву ломятся домой.
Погода шепчет и гонит по небу легкие облачка. Нам тепло и весело лететь быстрее всех сквозь березовые перелески, тонущие в спелом золоте хлебов.
Парни довольные, что у них теперь собственный переводчик. На заказ обеда больше не уходит по пол часа и с местными можно трындеть… А чой-то меня так проперло стадом ездить? Старею наверное…
Ввечеру в закатных лучах доехали мы до Чебаркуля. Вокруг сосновый лес и пахнущий хвоей воздух. Благодать.
А парни в палатках останавливаться не хотят. Неа. В +18 им холодно)) Их, видать как во вторую мировую морозцем прихватило, все никак не отогреются)
Заселились в домик н турбазу. Я такой вечер пропустить не могла и свалила гулять по берегу. Парни в номере давятся пивом.
По приходу обнаруживаю их укрытыми покрывалами. Здесь видите ли одеял нет. Ага. Откуда ж немцам знать, что одеяла в русских гостиницах живут в шкафах?))
Отогрелись, зачирикали, фотки стали показывать. Даа. Крутяшки однако. Я в такие дребеня по Монголии не лазила.

30 августа.
Утром перед выездом нахожу на мотоцикле несколько опавших желтых листочков, как первых предвестников конца лета и моего путешествия. Писец рутины уже подкрадывается ко мне своей залипунской монотонной поступью. Еще чуть-чуть осталось и накроет поганец.
Парни уже ползают вокруг мотиков. Скотойлер мне поправили) Братишки)) Один теперь спереди едет, другой сзади. Поворотники мне выключают, прикрывают на обгонах, колеса подкачивают. Удивляются что не отстаю от них. А вот это хамство уже))
Приятно с людьми ехать, которые понимают, что такое группа. Никто никуда не лезет и не выкозюливается. К концу дня окончательно скатались и все втроем перестраивались и катили весьма синхронно. Никто не терялся.
Сидели мы раз на заправке гадали, откуда это на алюминиевом глушаке у Африки точки ржавчины. Я говорю понятно откуда — рамки багажные подваривали в Монголии — брызги от сварки налипли, теперь ржавеют.
Максимка сидит на бордюре, курит, мордаху серьезную такую скорчил и толь от дыма, толь от смеха глаз щурит.
— Как — спрашивает — такая маленькая рыжая кошка называется по английски, что в лесу живет?
— Fox.
— Вот это ты. — говорит — Не отстаешь и соображаешь чё-то. А мы думали ты девчонка.
)))) Меня эта фраза недели две потом еще улыбала до ушей. Не, мне конечно, комплиментов перепадает в этой жизни, но чтоб борзый немецкий молодняк за свою принимал...)))) Пустячок, а не пустячок, однако)

Урал пролетели быстро. Красиво там. Не Вакханский коридор, конечно, но все же.
Макс ведущий, в обгоны кидается как в бой, у меня даж времени на нытье про нехочунехочудомой не остается. А все равно не хочу. А мы все едем, едем, все меньше, меньше мне остается. НАМ БЫ ЖИТЬ КИЛОМЕТРАМИ. Так пишет один замечательный, всегда все понимающий Человечище. Я и живу, пока живется, пока можется, пока еще летится, а не ползается. И вечно мало.
Уже вечером в Татарстане обнаружили что нам упало два часа на сутки. Останавливаемся пораньше. Перекидываем резину на дорожную, цепи тянем-мажем, на Дакаре разболтавшуюся рулевую колонку парни затягивают.
А Кристоф у нас натура поэтичная, если не сказать романтичная. Не спится ему в последнюю летнюю ночь, и он меняет ведущую звезду при свете звезд и в гордом одиночестве. С утра-то оно не в кайф, конечно)

31 августа — 1 сентября.
Вообще за завтраками обедами и ужинами, пока парни увлеченно беседуют о чем-то своем немецком, я как обычно, устремив невидящий взгляд в пространство, отключаюсь. Или пишу. Пишу я много и по долгу. А им все интересно — о чем? Если дня три уж ничего как не происходит?))
Вот и как им объяснить, что каждый закат — событие? А рассвет — целых три. Сказать что я пишу о вкусе ветра, о стаях облаков, о цвете земли и ее костей?
Как мне им объяснить что такого интересного было в том, как они увлеченно чинили мопеды? Поймут ли какая красота была в их уверенных, умных, знающих, что нужно делать руках, еще хранящих на загорелой коже прикосновения почти не фильтрованного памирского солнца? Во взъерошеных шлемами волосах (как будто в них еще гуляют призраки монгольских ветров и запутались обрывки сумасшедших идей — а давай свалим на четыре месяца на дикий восток?!), в увлеченно-отстраненных лицах, подсвеченых огромным закатным солнцем на том конце дороги, куда нам ехать завтра. Какой водоворот мальчишеского азарта и наслаждения молодостью в бесявой кривоватой улыбке Макса, в их задорном диковатом ржании при созерцании пузатых дальнобоев в шортиках и тапочках)) Как объяснить им это ощущение конца лета, конца моего путешествия — апогея всего предыдущего года. Теперь все вниз, к концу, в спокойствие, в закат. И свет окончания дня и окончания Пути на наших лицах, на этом последнем в путешествии вечере, последнем вечере лета, красным отсветом закатного солнца. Какая красота… Какая печаль… Как жаль, что все уже почти прошло, что путешествие — почти история, как оно было живо и красочно… Какой настоящей и острой была наша жизнь в нем, как много отмершего она с нас срезала…
Лениво мне им все это переводить. Я просто улыбаюсь по привычке кривовато и жму плечами. Хотели лису — получите, распишитесь). И заматаетесь потом вы гуглом переводить мои словесные плетеночки.))
А парни чё-то беспокоятся и спрашивают не накосячили ли они чего?))) Ага)) А я записываю)).
Конечно ни в какой хостел в Москве я их не отпустила, оставила у себя, показала город. Как славно получалось у них своим задорным гоготом и бесконечно ядовитыми историями о вечно отстающем Карле, отгонять от меня писца рутины, бродящего в лабиринтах этого города) Пока они в моем доме, путешествие еще не было закончено…
Теперь когда они уже вернулись по домам, когда проехал через Москву Никлас, и снова оказалась я в кругу чужих и равнодушных к этим сказочным странам, дорогам и путешествиям. В кругу людей не зараженных этим бродячим, манящим безумием. Поисками чего-то нестерпимо яркого и пьянящего, ускользающего, неназываемого, разрывающего грудь восторгом, зажигающим потухшие глаза, бегущим в пульсирующих капиллярах дорог. Томлением души, летящей наперегонки с ветрами, навстречу солнцу, или с солнцем за спиной. Я снова тону в городской рутине, тружусь, вынянчиваю планы будущих поездок.
Я перелистываю страницы потрепанyого жизнью блокнота. В нем снова запах бензина, пыль всех оттенков дороги, пятна ставшего фиолетовым тутовника, следы от грязных замасленных пальцев. Они появляются, когда есть лишний десяток минут после протяжки всех мечтающих покинуть нас болтов. Страницы двадцать раз намокли и высохли под киргизскими дождями и гооными ветрами.
В нем месяц моей жизни. Настоящей, яркой, не пластиковой, живой, не засоренной гламурной пошлостью, равнодушными, не моими людьми. 40 дней, за которые весь год отдать не жалко.
Все лучшее, что было — здесь. Ну почти все ;))
Спасибо, всем кто не поленился дочитать. И особенно тем, кому не взападло было написать хоть пару слов на этот счет. Без читателей, все написанное теряет силу и умирает. Медленно, мучительно. Благодаря вам, моя история жива. Спасибо за внимание! Спасибо!
Пусть сбудутся все наши дороги, и никогда не перегорит жаждущая душа.

Well my time went so quickly,
I went lickety-splickly
Out to my old '55
As I drove away slowly,
Feeling so holy,
God knows, I was feeling alive.
Now the sun's coming up,
I'm riding with Lady Luck,
Freeway cars and trucks,
Stars beginning to fade,
And I lead the parade
Just a-wishing I'd stayed a little longer,
Oh, Lord, let me tell you
That the feeling's getting stronger.

Tom Waits.

Часть 6.