Начало здесь

– Серёжа, ну хрен с ним, с Суворовым, пускай он предатель и английский шпион, – спорил Бордо, – Хрен с ним, можешь не читать. Возьми любой открытый источник. Хотя бы ту же «Википедию», хоть сейчас откроем. Так вот, по вполне открытым данным, у немцев на нашей границе было четыре с чем-то тысячи танков, а у нас четырнадцать тысяч! В три раза больше, Серёжа!





– Глядь, Виталик, подожди! – возражал Сергей, – Они же были устаревшие. И первая модификация Т-34 хреновая была. Ты, вообще, читал про них? Это вторая серия уже крутая была.

– Серёга, Т-34 – это средний танк. У нас было полторы тысячи средних Т-34 и тяжёлых КВ. А у немцев в сорок первом было ноль средних и тяжёлых танков. Ноль, Серёжа! У немцев, глядь, были только лёгкие Т-3 и Т-4, и ещё всякое говно вроде Т-1 и Т-2, которые вообще не танки никакие, а броневички. Четыре тысячи лёгких танков, кстати весьма устаревших и потрёпанных в боях. У нас лёгких танков было больше двенадцати тысяч, и ещё полторы тысячи – средних и тяжёлых, которых у немцев не было до сорок третьего! Да что у немцев, в мире ни у кого ничего похожего не было. И наши все новенькие были, с завода. Самолётов больше, артиллерии больше, бойцов больше. Я спрашиваю: кто всё это просрал?



– А трёхлинейки? У немцев автоматы были, а наши винтовочками старыми воевали.

– Серёжа, нормальные у нас винтовки были, и у немцев винтовки были. И ППШ были. Никакие это не автоматы, а пистолеты-пулемёты. У них прицельная дальность – пятьдесят метров. Это оружие ближнего боя, в поле с ним нефиг делать. Вся пехота винтовками воевала: и наша, и немецкая. Мой дед Вася всегда говорил, что ни за что бы свой карабин на тяжёлый и тупой ППШ не променял бы.

Громоззека слушал с сердитым видом, Слава с Игорьком мечтательно улыбались, а Юля ушла спать.

– Я хочу сказать, что в СССР к началу войны была сама большая и самая современная армия в мире. И её, эту армию, всю эту мощь, собрали у границы, в полосе пятьдесят километров. Если Сталин не собирался нападать в ближайшие дни, то я даже не знаю, зачем… Видимо, чтобы немцам было удобнее бомбить и летать недалеко?

– Так почему тогда, если, ты говоришь, она такая мощная была, почему немцы так легко прорвались?



– А вот в этом всё дело! Это как у тяжеловесов: кто первый пропустил, тот в нокауте. Немцы в первые же часы разбомбили все аэродромы и железнодорожные узлы и порвали фронт клиньями. Всё! Их уже спасти нельзя было. Без авиации, без снарядов и бензина, без связи, без единого командования вся Красная армия сразу превратилась в толпу людей, которые не понимали, что происходит и куда им идти. Какой толк от самого крутого танка, если к нему нет соляры и снарядов? Кто-то к нашим прорвался… Несколько миллионов погибли и попали в плен. Русских, понимаешь? Наших, русских людей! Армию потеряли, огромную территорию потеряли, которую потом три года отвоёвывали. Понимаешь, Серёжа, чтобы собрать такую армию и в один момент её угробить – это же самый бездарный разгром в истории человечества!

– Какая всё-таки гадость этот палёный ром, – Громоззека поморщился, – Двести рублей за литр! Интересно, из какого говна его делают?

Пиво давно закончилось.

– Так вот, что я хочу сказать, – продолжал Бордо, – Что в этом феерическом разгроме виноваты вполне конкретные люди, руководство виновато, а не бойцы. Это большевики во главе со Сталиным и Жуковым, ну и с остальными упырями, просрали самую мощную армию в мире. Вот в чём правда. Естественно, что они потом из этого сделали самый главный секрет. Какая армия? Не было никакой армии! К войне не готовились, танки плохие, гранаты не той системы – вся эта лапша. Под дураков косят. Надо же было как-то отмазываться.



– Подожди, а Жуков тут при чём? Он же маршал Победы?

– Жуков до войны был начальником Генерального штаба, Серёжа. То есть самым главным по планированию войны. Это он отвечал за то, чтобы просчитать все возможные сценарии и готовиться. Лично отвечал, перед Сталиным отвечал. Да за такую подготовку его не просто расстрелять надо было, а вырвать сердце, посадить на кол и сварить живьём, причём одновременно. А Сталин его маршалом сделал, и вон памятник стоит на Манежной! Почему?



Сергей промолчал.

– А потому, – не унимался Бордо, – Что не готовились они к обороне, не планировали они обороняться. Если бы хоть немножко готовились, то немцы даже до Минска никогда не дошли бы. Но эти собрались мир завоевать – и всё просрали. Ошиблись, глядь, уроды! Может быть, на один день всего ошиблись, суки. Угробили всю Красную армию, которая реально от Москвы до британских морей была всех сильней. Потом новую армию собирали уже на коленке, из чего осталось, когда действительно ничего не хватало. Тоже столько народу положили. Никто до сих пор даже не знает, сколько точно – может 26, а может и 40 миллионов. А ведь это всё наши русские люди! Понимаешь, Серёжа, ведь этого ничего не случилось бы, если бы один козёл не ошибся на один день, этого просто не должно было быть! Вот хотя бы за одно только это я всегда ненавидел коммунистов и весь этот совок долбанный. Лично я хочу знать правду – мне не нужно верить в брехню, чтобы быть патриотом. Я свой народ люблю со всей историей, всеми этими ужасами…



– Ну, правду мы никогда не узнаем.

– Всю правду, конечно, не узнаем, но я хочу хотя бы не верить в эту советскую брехню про вероломное нападение и плохие тридцатьчетвёрки. И даже если я знаю правду, это ничего не меняет. Ни зверств фашистских не отменяет, ни концлагеря. Никак не уменьшает подвиг и героизм тех людей, моего деда Васи в том числе, которые в результате ошибки этого мудака должны были отвоёвывать обратно свою землю в условиях уже реального военного превосходства немцев. И победили!



– Ну давай, за Победу!

– За Победу!

Помолчали.

– А вообще жалко, что не долбанули тогда первыми. Представляешь: была бы у нас Французская Советская Социалистическая Республика, Итальянская…



***

Друзья проснулись в кухне на полу. В окно ярко светило солнце, вдоль стены валялись сумки и рюкзаки. До Тамани – вчера решили туда съездить – было не так, чтобы очень далеко, поэтому никто не торопился. Юля уже ушла на работу, Игорь домывал посуду.

– Виталик, ты просто адово храпел! – пожаловался Громоззека.

– Я могу! – похвастался Бордо, сладко потягиваясь на своём спальнике, – У меня даже приз есть за храп.

– Какой ещё приз? – удивился Сергей.

– Да мы с одной подругой как-то выпили, ну я честно предупредил: могу храпеть, если что – пни меня, переверни на другой бок. Она отвечает, что ничего страшного, дело житейское. Мне, говорит, даже спится спокойней, когда кто-нибудь храпит рядом. А утром такая говорит, что это, пютан, просто ля пальм д’ор. Ну то есть, как её? Золотая пальмовая ветвь, вот.









– Виталик храпел? – возмутился Дядя Слава, – Да это ты, Серёга, песец как храпел, и главное мне на ухо! Я даже думал, не долбануть ли тебя разок табуреткой по башке…

– Вы все втроём песец храпели, – перебил Зяблик, вытирая руки полотенцем, – Да и я сам тоже. Жена со мной утром не разговаривала. Я сейчас тоже на работку побегу, а вы собирайтесь спокойненько. Я ключики оставлю – завезёте, как поедете. В Тамани вас Пашка встретит, мой кореш. Всё покажет в лучшем виде. Хорошая, Слава, у тебя дудочка. Я вчера часа три даже сказать ничего не мог, только улыбался.







***

Километров через пятьдесят после заправки Сеттер внезапно ушёл на обочину, и Гантеля сразу же остановился рядом со своим приятелем.

– Что случилось? – сердито спросил Громоззека из коляски.

– Да покурить хочу, жопу размять, – сообщил Мусорщик.

– Слава, ну сколько можно курить? Только что курили. Мы так никогда никуда не доедем!









– Слушай, нельзя долго сидеть на месте. Кровь застаивается, и эта, как её? Лимфа! Нужно двигаться. Вот ты сидишь в коляске и не двигаешься, а в тазу лимфа застаивается. А если она в тазу нах застаивается, то это песец как плохо. Простатиты потом всякие начинаются, врачи будут тебе пальцы в жопу засовывать, потом рак простаты – и песец. Нельзя всё время сидеть, двигаться нужно.

– Мне не страшно, – самоуверенно возразил Громоззека, – Я много дрочу.

– И этот… – Мусорщик аж поперхнулся от возмущения, – И этот, глядь, человек, который много дрочит… Этот человек говорит мне, что я много курю? Человек, который много дрочит в коляске, который едет и дрочит в коляске – запрещает мне курить?





Мимо протарахтел деревенский «ИЖ».

– Слав, ты видел? – спросил Бордо.

– Что?

– Да только что дед на колясыче проехал.

– Ну видел, и что?

– У него бабка в люльке сидела, видел?

– Ну и что? – не понимал Мусорщик.

– Так бабка в коляске тоже дрочила.

– Глядь, дебилы! Да что с вас взять нах! И с этими людьми… – возмущался Мусорщик, заводя мотоцикл.









***

– Так ещё Лермонтов писал, что Тамань – сраный городишко, – вспомнил Бордо.

Друзья сидели в ресторане «Гермонасса» в центре Тамани. Двумя часами ранее на въезде в город нашу компанию встретил Павел, приятель Зяблика, и деловито проводил в частный дом, где хозяева сдавали комнаты: душ на общей кухне, туалет во дворе. Дядя Слава был раздосадован мелкими бытовыми неудобствами.





– Лермонтов? – удивился он.

– Ну да, Михаил Юрьевич. В «Герое нашего времени». Там целая глава про Тамань. Говорят, у него здесь что-то спёрли, и он типа обиделся.

– Ну вот, – расстроился Слава, – Они в честь него улицу назвали, памятник поставили. А он, значит, всякие гадости писал. Неблагодарность! Девушка, будьте добры мне овощной салат и овощи гриль. Они у вас диетические?

– Конечно, диетические! – ответила официантка.

– Это хорошо, – продолжал Мусорщик, кивая на Громоззеку, – А то мне товарищ запрещает жирное, недиетическое есть. Мясо запрещает. А баклажаны в салате есть?

– Есть, – подтвердила девушка.

– Не люблю баклажаны. А можно их на что-нибудь заменить? На грибы, например. Или на кукурузу?

– Наш друг – кукурузный магнат, – пояснил Бордо, – Двадцать лет в кукурузном бизнесе.

– Можем заменить баклажаны на кукурузу, – улыбнулась девушка.

– И бутылочку вина нам, пожалуйста. Красного сухого.

– Могу предложить «Шато Тамань Резерв».

– Отлично!





Помолчали. Официантка разлила вино по бокалам.

– Ну что, Тамань взята? – Бордо поднял бокал.

– Ура! – единогласно ответили оппозитчики.

Принесли еду.

– Ну вот что за хрень? – возмутился Мусорщик, – Я же просил не класть баклажаны!

– Ты просил в салат не класть, – прокомментировал Виталий, – А про овощи гриль разговора не было.

– Вот же дотошный юрист! – огрызнулся Слава.







В ресторан вошёл Паша, поздоровались ещё раз. Рассказал, как живёт и работает, что служил в ВДВ и в субботу женился. От вина отказался – за рулём. Предложил автомобильную экскурсию по городу, а потом к себе в гости, но ненадолго: жена беременна.

– Круто! Давай, конечно, – обрадовался Мусорщик, – Только на дорожку заскочим домой. У меня дудочка есть. Будешь?





***

– Глядь! – сказал Дядя Слава утром, – Кажется, опять сетчатка отслаивается…

– Чего? – не понял Громоззека. А Бордо всё понял, потому что знал Славу немножко лучше.

– У меня тёмное пятно появилось в левом глазу. И снег чёрный идёт. Чёрные такие точки, медленно опускаются. Это сетчатка отрывается: брызги крови летят на глаз внутри и медленно стекают, на чёрный снег похоже. Так уже было с правым глазом, – пояснил Мусорщик, – Я тогда как раз на «Элефанта» ехал в Германию. В правом глазу мне сетчатку пришили, значит, а теперь вот с левым такая же хрень. Я, кстати, специально спрашивал у офтальмолога насчёт мотоциклов. Он сказал, что это вообще никак не влияет. Ни с вибрацией не связано, ни с ветром, ни с холодом. Не понятно, почему отрывается…







– А что делать? – забеспокоились оппозитчики, – Может быть, капли какие покапать? Или таблеточку? Может, доедем до Сочи и найдём тебе офтальмолога?

– Нет, таблетки не помогут, – вздохнул Слава, – И к офтальмологу какому попало я не пойду. Тут только операция поможет, а не пойми к кому я на операцию не лягу. Если будет хуже – поеду в Москву. Пока совсем нах не ослеп на левый глаз.

– А давай тебе повязку сделаем? Будешь пиратом! – попытался разрядить обстановку Бордо.

– Очень смешно, – ответил Слава, – Кстати, а вот ты знаешь, почему пираты носили повязку на глазу? Думаешь, потому что были одноглазые? А вот и нихрена! Дело в том, что если с яркого света прыгнуть в тёмный трюм, то нифига не видно. А там их ждали с топорами, глядь, с мушкетами, с ножами всякими. Поэтому они перед абордажем один глаз заранее закрывали повязкой, а когда в трюм прыгали – то повязку снимали, и тот глаз, что под повязкой – он к темноте уже привык.

– Во как! А я и не знал.

– Ну что, поехали дальше?

– Да, поехали…











***

Друзья остановились на смотровой площадке под Новороссийском. Их взорам открылась панорама гавани и порта, на рейдах стояли корабли. Рядом тормознул мотоцикл «Минск» с номером 59 региона, спешились двое: немолодой мужчина и совсем юная тоненькая девушка в шортах.











– Нихера себе! – сказал Громоззека, – Пермь! Это он из Перми сюда на «Минске» приехал?

– Добрый день! – приветствовал друзей водитель «Минска», – Это вы из Москвы сюда на «Уралах» приехали?

– Привет, – ответил Мусорщик, – А чего тут ехать-то? Это вы издалека!

– Да нет, мы не своим ходом, – признался минсковод, – На грузовике привезли.















Девушка в шортах сняла шлем и оказалась красивой, рыжей и бездонно голубоглазой.

– Клёвая у тебя мочалка! – отвесил комплимент Мусорщик.

– Она моя дочь, – смущённо объяснил новый знакомый.

– Ой! Извини! – в свою очередь, тоже смутился Дядя Слава, а Бордо с Громоззекой многозначительно переглянулись.

– Серёга, а спорим, что её Настей зовут? Хочешь, я спрошу? – предложил Бордо.

– Йо пушки-воробушки! – медленно пробормотал Громоззека, – Поехали отсюда нах!













***

– Слава, а почему ты Мусорщик? – спросил Бордо на заправке под Геленджиком, – Это из-за твоего бизнеса с мусором? Или ещё раньше, когда ты художником был?











– Вообще, Виталик, меня как Мусорщика мало кто знает. Я сначала был Чистильщиком. А потом так жизнь сложилась… Чистильщик, понимаешь, он ведь мусорит. А за Чистильщиком потом Мусорщик подчищает.

– Понятно, – ничего не понял Бордо.

– Это у вас «Днепр»? – в семнадцатый раз за эту поездку спросил какой-то прохожий.

– Это дореволюционный мотоцикл, – понесло Мусорщика, – «Руссобалт» назывался. Мой дед при императоре Николае Александровиче служил поручиком в Измайловском гвардейском полку. Офицерам выдавали такие мотоциклы. Я его отреставрировал и…

Громоззека схватил себя ладонью за лицо и молча отошёл.











***

– Добрый вечер, – поздоровался Бордо, – Есть у вас номера? Нас трое.

– Конечно есть! – улыбнулась в ответ девушка-администратор и назвала цену.

– Мы согласны! – обрадовался Слава, – Красавица, а налей нам сразу вискаря по сто грамм. Виталик, ты какой вискарь будешь?

– Самый дешёвый! – заявил Бордо.

– А мне «Блек Лейбл», – попросил Громоззека.

– Красавица, давай нам два «Блек Лейбла» и ещё сто грамм самого дешёвого.

– Ладно, давайте мне тоже вашего «Блек Лейбла», – передумал Бордо.

– Значит, три по сто и лёд отдельно, – сформулировал заказ Слава, – А скажи, красавица, у вас номера комфортные?

– Конечно, комфортные! – снова улыбнулась девушка.

– Не было событий трагических? Никто из постояльцев не умер?

– Нет, не было, – забеспокоилась девушка, – А почему вы спрашиваете?

– Это хорошо, что не было. А не ослеп никто?

– Нет, – ответила красавица упавшим голосом.

– Слав, да всё будет хорошо, хватит уже людей кошмарить, – вмешался Бордо.

– Это очень хорошо, что никто не ослеп, – обрадовался Мусорщик.







Продолжение здесь