Большой Нургуш.

В глубине веков, где остыл огонь,
И только лед на вершинах гор,
Лед и ветер.


Большой Нургуш — одна из вершин хребта Нургуш, находится на Южном Урале в национальном парке «Зюраткуль», высота 1406 м.



Как я ехал.

Маршрут туда я выбрал максимально простой и короткий — по трассе М5 от Екатеринбурга до Челябинска и далее через перевал Уреньга мимо Миасса, Златоуста, в районе Сатки нужно повернуть налево в Сибирку. Путь до Челябинска — это довольно однообразная дорога. Через перевал назвать эту дорогу скучной не повернется язык, здесь и заторы длиной 17 километров, и затяжные подъемы, спуски.

Водители, застоявшиеся в пробке, пытаясь наверстать упущенное время, выжимают последние силы из своих автомобилей, совершая обгоны в лоб, в слепой поворот. Старые фуры еле тащатся в подъем со скоростью 20-30 км/ч, зато с горы каждая из них несется больше сотни.

Мопед на высоте перевала ( около 900 м ) начинает терять свои последние тощие китайские лошади. С ревущим и перекрученным движком он пытается уйти от многотонного грузовика, пыхтящего тормозами за спиной.

Я облегченно вздохнул, повернув на Сибирку, и вскоре по гравийному грейдеру добрался до Карельского пруда, где планировал встать на ночлег.


Приметив наверху, на вершине отвала, смотровую площадку, я решил туда скататься, а позже приехать к поляне на берегу. На отвалах стоит просторная беседка, откуда Карельский пруд становится горным озером.




Карельский пруд так называется из-за реки Карелки, на которой стоит. К Карелии она не имеет никакого отношения и происходит от башкирского топонима «Черная речка» — Кара-Елга — Карелга — и, в конечном счете, Карелка.
Слева, на востоке, виднеется хребет Зюраткуль с Голой Сопкой.


Хребет Москаль с вершиной Большая Калагаза, хребты Уван и Большая СукА.




И, конечно, очень далеко уже виднеется Нургуш.


Спустившись вниз со смотровой площадки, я обнаружил, что полянку уже заняли местные. Пришлось, не солоно хлебавши, двигаться дальше в сторону Сибирки. Вскоре обнаружился лесной заброшенный карьер, возле которого удалось отлично переночевать.




Вода в карьере, на фоне утреннего воздуха теплая, как парное молоко.


Я доехал до Сибирки, взял у бабушки на контрольном пункте билет и карту и отправился дальше по дороге до Алимпиева кордона, где оставил под присмотром егеря мотоцикл. И дальше двигался пешком.


Как я шел.
От Алимпиева кордона тропа ведет на восток, то вдоль ручья Калгазы, то прямо по руслу. С каждым километром уклон тропы становится чуть-чуть круче.




Тропа пересекает небольшую каменную реку. Предположительно, она образовалась после схода ледника с вершины.


Егерь на кордоне сказал, что после вигвама нужно повернуть налево. Долгожданный вигвам и привал.


Далее тропа берет еще круче вверх сначала через широколиственный лес, затем через горную тайгу. С ростом высоты деревья отступают и становится виден Малый Нургуш, скальные останцы. Соседние вершины становятся на уровне глаз.





[URL=http://vfl.ru/fotos/b95eaa7522600513.html][IMG]http://images.vfl.ru/ii/1532397044/b95eaa75/22600513_m.jpg[/IMG][/URL]

Тайга сменяется горной тундрой с карликовыми елями. Слева высится каменный гребень, сложенный из глыб разного размера.




Приходится пробираться по курумнику. Курумник — это россыпь камней, оставшихся после разрушения и выветривания скал. Некоторые камни «живые». Есть риск оступится и сломать себе что-нибудь. Между камней в паре мест журчат горные родники.




Курумник переходит в плоскогорье, обильно поросшее Чемерицей Лобеля. Она примечательна тем, что при попадании небольшого количества сока на кожу возникает жжение, холод и полная потеря чувствительности. При употреблении вовнутрь: понос, рвота, судороги, сердечная недостаточность и шок, вплоть до летального исхода. Впервые встречаю это ядовитое растение в таких количествах.
На тропе чуть-чуть не наступил на гадюку. Она уползла обратно в траву задним ходом, пока я расчехлял фотоаппарат.




И вот на вершине. Слов нет.








«И непохож на монумент, тот камень, что покой тебе подарил»




Холодно и дует сильный ветер. Горизонт постепенно заволакивает маревом.






Последний взгляд на озеро Зюраткуль. Пора вниз.






Достопримечательность «Кипящий ключ» — родник с выходом газа радона. Медики утверждают, что радиация в малых дозах полезна, но свою дозу я получу на работе, поэтому пить не стал. Через какое-то время добрался до кордона и мотоцикла.


Как я боялся.

Возвращался обратно я своей любимой дорогой — вдоль западного склона Уральских гор, через Сатку, Сулею и Верхние Киги. Люблю я эти тихие горы и спокойные реки северной Башкирии.


Я встал на ночлег за Месягутово, свернул в сторону санатория на берегу реки Ай, затем на лесную дорогу и потом на еле заметную тропу. На лесной поляне поставил палатку. Я был уверен, что никто из местных меня не видел, и найти меня в лесу маловероятно.




Спокойно приготовил ужин и лег в палатку, чтобы почитать перед сном. Часов в десять вечера, когда я почти уснул, раздался треск упавшей молодой сухой сосенки метрах в двадцати. Я выскочил из палатки, не понимая, что это было и громко прокричал: «Кто ты такой? И что тебе нужно?». В ответ кто-то лишь громко захрустел сминаемыми кустами, передвигаясь по лесу.

Волосы зашевелились на затылке. Я лихорадочно соображал. Кто это? Медведь? Кабан? Кто-то из местных? Уже совсем стемнело, я присел за палатку, пытаясь его разглядеть, но тщетно, этот кто-то тоже затаился и не подавал признаков жизни. Тогда я взял нож, и как мог грозно заорал: «А ну, пошел на хер отсюда!!» В вечерней тишине громко затрещали сучья, шум стал удаляться.

Что делать? Быстро свернуться нереально: я, уставший после подъема на Нургуш, небрежно разбросал вещи вокруг палатки. Я не придумал ничего лучше, как натянуть тент на палатку и растяжки тента поставить как можно шире. Подойти незамеченным не получится, тент сразу будет сигнализировать о приближении.

Лег в палатку, не раздеваясь, и вслушивался в каждый лесной шорох, в каждый удар мухи о полиэтилен тента. Фонарик на голове, нож в руке. По гравийной дороге метрах в трехстах проезжали редкие ночные машины. Во время очередного проезда я услышал осторожный треск сучка под чьей-то ногой или лапой. Может быть, показалось? Я ждал. Через час проехала очередная машина и снова хруст. Под прикрытием шума он пытается подобраться незамеченным к палатке! Волны мороза проходили по коже со стороны опасности.
Я выскочил из палатки, луч фонаря метался по кустам. «А ну, выходи, сука, или я сам тебя найду!» Но никто выходить не торопился. Если это Миша, то не стоит пускаться на его поиски по кустам. Если это кабан, то, когда он выскочит на поляну, нужно постараться успеть залезть на ближайшую сосну. Я взглядом наметил на какую. Местный абориген не смог бы сидеть несколько часов в кустах, поедаемый комарами.
Я разжег горелку на полную мощность и загремел котелком. Было тихо. Я сидел на стуле и ждал рассвета, чтобы собрать поклажу. Очень устал, болели ноги, голова, ломило спину.
Часа в три ночи раздался громкий тявкающий лай, невидимая мне собака бежала со стороны дороги. В лесных зарослях что-то затрещало и стало удаляться. Собака лаяла и продолжала кого-то преследовать. Все было кончено. Смертельно уставший я повалился в палатку и проспал до позднего утра.
Утром я пытался отыскать какие-либо следы или помет, но безуспешно. Зато вдоволь наелся крупной земляники.




Очень долго собирался, наконец, выехал, и в конце этого дня был дома.