Путешествия

Продолжение рассказа. Начало здесь:
Часть первая.

Глава четвертая. Рваный парус.
Мы попрощались на Рыбинской трассе, часть группы ушла на юг через Рыбинск в Ярославль, Москву и Калугу. Мы с Дядей Димой поехали на север через Череповец в сторону Новой Ладоги.
Атмосфера Череповца так похожа на родные заводские районы Уралмаша и Нижнего Тагила! Меня просто накрывает волна ностальгии. Тем большим контрастом с Череповцом чувствуется воздух на дороге Вологда — Новая Ладога, там пахнет свежим асфальтом и лесом после дождя.
Техника езды на малокубатурнике — это китайско-индийская смесь из дзэна, йоги и Кама сутры. «Природа никуда не спешит, но всегда успевает» — заметил Лао-Цзы. Так, никуда не спеша и периодически меняя положение тела, можно ехать часами. К тому же расход бензина, его запас в баке и канистре дают почти 500 километров хода на одной заправке. Но Дяде Диме и его мотоциклу нужен другой темп, он уходит вперед, периодически меня дожидаясь. А вскоре, мы окончательно теряем друг друга.
Через некоторое время, миновав Тихвин, я остановился в Иссаде на трассе «Кола». Сколько раз я читал в рассказах и отчетах об этой дороге и, вот, я стою на ней! Стою и сам себе не верю.


«Кола» встретила снятым асфальтом, который легко проходится в стойке даже на такой узкой резине, как у меня. Так, практически стоя, я долетел до Лодейного Поля.

Я думаю, что у многих туристов есть такая фотография. Встречные автомобилисты приветственно сигналили, я махал им рукой в ответ.

Дорога привела меня к танку, стоявшему в лесу. Танк довольно редкий, производства Уралмашзавода, с шестиугольной башней — «гайкой», и я не мог проехать мимо этой частицы Урала в лесах Карелии.

Практически в каждой деревне на Урале есть памятник со звездой и списком тех, кто не вернулся домой. Возможно, кто-то из них лежит здесь, возле этого танка, или там, на полянке.

И вот я еду, размышляя, каково продвигаться и ориентироваться в местных лесах, понимая, что на своем мотоцикле я вряд ли смогу отъехать далеко от асфальта.

А навстречу попадаются опрятные и красивые деревни. И нет той разрухи и бегства из деревни в город, которое можно увидеть в Кировской и Костромской областях.

В Олонце, на острове стоит стоит красивая церковь, к которой со всех сторон протянуты деревянные мостки. Я остановился, сфотографировал и послал жене координаты, где нахожусь. Потом еще раз взглянул в смартфоне на карту, выключил его, чтобы он побыстрее зарядился и защелкнул в держателе.

Отъехав от этого места метров триста, я обнаружил, что держатель для смартфона пуст. Я бегом вернулся обратно, прошелся раза четыре, глядя под ноги, но смартфон, как сквозь землю провалился. И я сам был готов провалиться на месте, ведь там карта с интересными местами, куча фотографий и контактов. Я не верил такой неудаче и все курсировал от мостика до мотоцикла.
На улице было пусто, когда подъехал пожилой карел на велосипеде, интересуясь, откуда я и что здесь делаю. Когда я обрисовал ему ситуацию, он сам ринулся на поиски, но я остановил его. Он посочувствовал мне и сказал: «Теперь ты Карелию на всю жизнь запомнишь.» И он не ошибся.

Приближался вечер и я поехал дальше, надеясь отыскать ночлег и решить, что делать дальше. Сквозь лес мелькнула синяя полоска, я оставил мотоцикл и двинулся к ней навстречу.

Честно признаюсь, что я никогда не видел моря, и какого же было мое удивление, когда передо мной открылась бесконечная синяя гладь воды.

И пускай Ладога — это озеро, но когда-то оно было частью моря.

Я пустился на поиски местной достопримечательности — Варашева камня, но без карты и навигации это было совсем непросто. Потеряв достаточно много времени на поиски, я удрученно думал, что вся моя поездка пройдет в бесконечных блужданиях по болотам, непролазным зарослям и в попытках развернуть мотоцикл на узких лесных тропах.

На запад от Погранкондуши располагается сеть озер, на одном из них я решил расположиться на ночлег. Дорога была метрах в пятистах от берега, но густой сосновый и еловый лес гасил все звуки цивилизации.

Солнце зацепилось за верхушки елей и никак не могло закатиться. И ни звука вокруг, лишь тихий шепот воды и ветра в соснах.

Ставя палатку и снимая вещи с мотоцикла, я все думал, что же дальше? От асфальта я далеко уехать не могу — на мягком песке груженый мопед, при попытке поворота, все время норовил подломиться, ехать внатяг, с ускорением не позволяла малая мощность.
Я глубоко убежден, что не сворачивая с асфальта, ни Карелию, ни любую другую страну не увидишь. А что увижу я? Асфальт и стену леса, за которой скрыты реки, скалы и водопады, местонахождение которых для меня неизвестно. Конечно, у меня были заметки об этих местах с описанием и GPS — координатами на бумаге, но без навигатора цена этим заметкам — ноль.
Парус, порвали парус. Каюсь, каюсь, каюсь.

Вот так, словно парусник с оторванным парусом, я теперь буду плыть туда, куда понесет меня течение дороги, и останавливаться на ее берегах, следуя капризным водоворотам.
Мой отец говорит: «Не знаешь, что делать — ничего не делай.» Я решил поужинать, достал продукты, что дали мне на слете и выпил стакан ударно-разгульной вырвиглазовки — подарок от Роланда из Ярославля.

И тут меня осенило! Да у меня продуктов столько, что можно в тайге месяц жить припеваючи, канистра и бензобак, полный бензина. Мне ли горевать? Я выпил еще раз.

Карелия! Мне для тебя ничего не жалко. Возьми мой телефон — это подарок для тебя. Только приоткрой свои пушистые ресницы елей, дай посмотреть в твои синие глаза озер, поговори со мной голосом твоих водопадов. За тебя, Карелия!
… И немедленно выпил, затем полез купаться, пугая других водоплавающих. А потом ушел в палатку, прижавшись к теплому и мягкому песку, как к щеке любимой.

Глава пятая. Песнь водопадов.
Утром я увидел синюю гладь озера Сариярви. Я ничего не забыл, теперь я не буду смотреть в навигатор, а только в твои синие глаза. Искупавшись на прощание, я отправился дальше.

Остановился в Салми. На Урале тоже есть памятники, посвященные Великой Отечественной войне, но отличие в том, что там нет братских могил на тысячу человек.

Старая церковь в Салми. Как выяснилось позднее, построена почти двести лет назад финским архитектором по просьбе русской фрейлины, всю жизнь носившей под шелковым платьем колючую рубашку-власяницу. Пострадала в Зимней войне и в Великой Отечественной. Очень удобная цель для артиллерии.

Я поехал вверх по течению реки Тулемайоки в надежде найти каскад бывших финских ГЭС, но на одном из многочисленных поворотов свернул не туда и наткнулся на развалины военных сооружений.

Вряд ли эти строения времен войны, скорее всего это останки спешно расформированной военной части.

Вернувшись, я нахожу нужный поворот, но с этого берега реки, ГЭС и перекаты почти не видны. Можно было переправиться через протоку по стволу березы, но раздеваться и лезть в воду совсем не хотелось.

Возможно, выше по течению есть более удобный способ переправы или даже мост, но песок на дороге очень коварен. Приходится двигаться, отталкиваясь ногами и постоянно играя сцеплением, кроме того песок попадает на ведомую звезду и она начинает с хрустом его пережевывать.

Прошлым вечером в алкогольном тумане я не стал заниматься смазкой цепи и сделал это утром. Смазка высохла не до конца и песок хорошо прилипал к ней. Я решил сделать передышку на берегу реки Тулемайоки и, по возможности, оттереть цепь от песка и смазки.

Достичь переправы мне не удалось и я развернулся. Чтобы хоть как-то определять свое местоположение, ориентируюсь по картам охотничьих хозяйств. За Киркоекки встречаются развалины плотины финской ГЭС.

Дорога от Киркоекки до Питкяранты с хорошим асфальтом, но характер у нее капризный, и она постоянно мечется между скал и болот, резко меняя направление и высоту. Я постоянно рискую, когда пытаюсь остановиться на обочине — автомобиль, внезапно появившийся из-за поворота, может не заметить маленький мотоцикл с крохотным поворотником. Я помню об этом и постоянно балансирую между опьяняющим восторгом открытий и холодной тьмой за левым плечом.

На одном из поворотов в лесную чащу я пытаюсь сориентироваться по карте и случайно обнаруживаю рядом с собой небольшой скальный гребень, который, оказывается, сложен из ровных гранитных блоков.

При более внимательном рассмотрении гребень оказывается частью перрона, а просека, по которой идет линия электропередач — бывшей веткой железной дороги.

В поселке Койриноя на месте бывшей ГЭС есть небольшой водопад. Мощной, но аккуратной струей, вода спадает по бывшему водосбросу плотины. Карелы называют его «Мельничный водопад».

Есть еще водопад Верхний Койриноя, и я, узнав от местной жительницы его нахождение, двинулся на поиски, но перед этим решил исследовать неизвестное заброшенное здание.

На небольшом пригорке желтела проплешина рыхлого песка, не отрывая от нее взгляда, я туда заехал, решив в последний момент изменить траекторию. Переднее колесо застопорилось, я пытался удержать падающий мотоцикл, но опоры для ноги не было. Точка невозвращения была очень быстро пройдена и я, как мог, положил мотоцикл на землю, попутно нажав на кнопку «стоп — двигатель». В итоге: плюс одно нелепое падение в копилку и минус пластмассовый рычажок топливного обогатителя на руле.
Неожиданно оказалось, что груженный мопед, даже в небольшой пригорок, поднимать очень тяжело. Я развернул его за переднее колесо прямо на велорюкзаке и поднял с этой большой злополучной кочки.

Ни советы местной жительницы, которую я с трудом понял с третьего раза, ни карта охотхозяйства, на которой лишь примерно можно определить местоположение, мне не помогали. И я безуспешно катался по лесным тропинкам и чащобам. Все было зря: водопад Верхний Койриноя, скалы полуострова Сюскюя отыскать не удалось. И я решил сделать привал и подтянуть провисшую цепь.

Выйдя на Пряжское шоссе, я встретил велосипедиста Сашу из Питера, который четвертый день едет вокруг Ладоги. Узнав о моих проблемах с навигацией, он предложил перенести координаты из моих заметок в свой навигатор. И, о чудо, практически рядом с нами находились еще два лесных водопада! Я перенес метки в свою распечатку, а Саша отправился дальше в Сортавалу. Спасибо тебе, брат-бродяга!

Вскоре дорога вывела меня к первому водопаду — Прокинкоски, который, как и многие другие, струится в разрушенном створе бывшей ГЭС. После стольких неудач я был безмерно доволен и счастлив.

Преодолев несколько подъемов, тропа ко второму водопаду вскоре сошла на нет, став труднопроходимой даже для легкого дорожного мотоцикла. Мне пришлось оставить мотоцикл и дальше двигаться по самодельной карте.

Вскоре к звукам леса добавился голос верхнего каскада водопада Пьехинкоски. Издалека он напоминает водопад Гадельша на Южном Урале, но характер у него совершенно другой.

Мягко обволакивая камни, он легко и непринужденно прыгает с одного уступа на другой, рассказывая о веселом солнце и весенних ручьях, о птичьем гнезде, сорванном с ели бурей и брошенном в ручей.
Водопад Гадельша на Урале — это борьба камня и воды, зажатой в теснинах, это преодоление своей слабости перед мощью гор.
Здесь же такого нет.

Я умылся у нижнего каскада. Серебром звенела вода по камням, словно старый Вяйнемейнен пел свою песню о серебряных секирах, скрещивающихся на берегах Ладоги, о топоте копыт на камнях, о звоне топора великана, срубающего вековечный дуб. Сладко звенели серебряные струны кантеле, сделанной из челюсти огромной щуки.

Весь народ ослабил старец:
Все, уставши, повалились,
И, кто слушал, тихо дремлет,
Кто дивился, засыпает,
Детям, старцам — сон навеян
Вяйнямёйнена игрою.

Бесконечно долго куковала кукушка, напоминая, что время каждого из нас не бесконечно и я, сделав над собой усилие, двинулся в обратный путь.

В магазине поселка Ляскеля я купил пару удивительно вкусных булок и устроил привал на высоком берегу Янисйоки, разглядывая здание старой ГЭС.

ГЭС была сооружена в конце 19-го века, старое здание сильно пострадало в годы войны, а модернизированная часть была запущена совсем недавно.

Вкусная булка закончилась совсем быстро и я отправился на юг, в Хийденсельга, намереваясь сходить на гору Хийденвуори. Подъем, я думал, будет не очень долгим и тяжелым, ведь высота горы всего-то чуть больше ста метров. Но я сильно заблуждался.

Глава шестая. Хийси — хозяин горы.
Хийси — в карело-финской мифологии — это лесной дух, который может быть в образе каменного великана, призрака и, даже, лося. Хийденвуори(карел.) или Хийденваара(фин.) — это гора Хийси.
О Хийденвуори я знал только, что это гора высотой 111 метров, с вершины которой открывается вид на шхеры Ладоги, на вершине есть остатки финского наблюдательного пункта и находится эта гора близ поселка Хийденсельга.
Итак, повернув из Ляскеля на юг, я доехал почти до Хийденсельга и спрятал мотоцикл в придорожных зарослях. Склон горы хоть и был не очень крут, но сильно зарос ельником, молодой березой и рябиной. Свернув с тропы, я наметил траверс к вершине и стал взбираться наверх.

Вершина представляла собой небольшое плоскогорье, недаром местные жители называют ее Лысой горой. Сверху открывался вид на бескрайние карельские леса и озера.

Бросив взгляд на юг в сторону Ладоги, я сокрушенно застонал — там высилась настоящая вершина горы, а моя «вершина» оказалась всего лишь пригорком. Но между этим местом и вершиной располагалась глубокая и густо заросшая лощина с отвесными скальными стенами. Напрямую отсюда будет не подняться.
«Я же уралец! Что мне эти карельские горки!» — сказал я себе и решил спуститься вниз, обойдя гору с западной стороны.

Замаскировав мотоцикл в лучших партизанских традициях, взяв с собой охотничьи спички и запас воды, я пошел по тропе вдоль западного склона.

Тропа уходила дальше на юго-запад в сторону Ладоги, я сошел с нее и стал двигаться по направлению к вершине. Приходилось часто пробираться через валежник и подниматься на огромные валуны, поросшие мхом. Но, даже оттуда, ни гора, ни конец этого непролазного леса видны не были.

Более получаса я штурмовал бесконечное поле камней, казалось, что вот-вот за этим большим валуном я увижу гору, но за ним виднелись все те же камни, мох и поваленные ели.
На одной из прогалин между камнями я по колено ушел в мягкий мох. «Хорошо, что не по пояс или с головой » — подумалось мне. Все здесь было очень странно: набросанные в беспорядке огромные валуны, каменные ванны, наполненные мхом, и полная тишина. От тропы до вершины было не больше трех сотен метров, но я иду уже почти два часа и до сих пор не достиг вершины. Так или иначе, но я сбился с дороги.
Ни навигатора, ни компаса у меня не было, небо было закрыто серой пеленой. Вечерело, и я решил вернуться обратно на тропу.

Тропы не было. Тишина в лесу стала густой, как вязкая смола. Подавив приступ паники, я пытался рассуждать логически: направление на север приведет к Пряжскому шоссе, на запад — к берегу Ладоги, на юг — к поселку Хийденсельга. И двинулся на юго-восток, как мне казалось, тщательно всматриваясь в лесную почву в поисках следов и вслушиваясь, но густой еловый лес скрадывал все звуки, ни шума дороги, ни жизни поселка, слышно не было.

Наконец, след был обнаружен и я очень сильно надеялся, что это след просто большой собаки, а не волка. А вскоре нашлись следы присутствия человека.

Взгляду предстала поленница из огромных чурбаков, какие мог перетаскивать и колоть только очень большой человек. И я бы, наверное, не сильно удивился, увидев двухметрового человека с черной бородой и огромным топором, который по ночам становится медведем.
Но на самом деле, все немного прозаичнее — длина чурбаков подобрана так, чтобы они могли скатываться с горы, не застревая между деревьями.

Спускаясь по тропе, накатанной чурбаками, я пришел к заднему двору чьего-то дома. Другого хода не было и я прошел через двор, громко говоря, что я — турист и заблудился. Но хозяева так и не отозвались.

Вышел я где-то ближе к середине поселка Хийденсельга, прошел по центральной улице к окраине, где был спрятан мотоцикл, все глядя на непокоренную вершину Хийденвуори.

Болели натертые ноги, промокли от пота футболка, безрукавка и блокнот, в который я пытался вносить какие-то записи.
Привязывая велорюкзак к мотоциклу, я все никак не мог понять, что же это было. Как можно было заблудиться в полукилометре от поселка и дороги, ходя кругами по камням?

Тогда я ничего не знал о Хийси, а зная, может быть и не поверил бы, что меня кругами водил по лесу карельский Леший. А те груды камней, что я видел — это, так называемые, «сады Хийси», камни, которыми великаны-Хийси, забрасывали друг друга.
Мифы и легенды — это, возможно, не только иной способ объяснить непознанное, но и отголоски реальных событий.  Насколько реальных?