Предисловие.
Всем привет! Байкпост читаю давно и с интересом, но впервые публикую здесь свой отчёт.

Выкладываю на ваш суд описание одной из моих первых, относительно дальних, поездок на малокубатурном китайском дорожнике, на котором езжу второй сезон.

Пименов пруд.
" Это значит, меня бесполезно искать.."

Идея этой поездки зрела давно: очень хотелось увидеть горы и прокатиться по новым для меня дорогам. Оставалось решить дилемму: как совместить мото- и пеший туризм. Как всегда, решение оставил «на потом».

В этот раз я решил изменить формат подготовки к поездке: собирался за пару дней до выезда, составил список вещей. Правда, забыл курсе полиэтилена для тента, который в последний момент купил.



Выезжал я вечером в пятницу, провожала меня семья и домашняя туча. Я попрощался со всеми, но родственница домашней тучи ждала меня в селе Покровском под Каменск-Уральским.



Без всполохов и грома она молча стала сечь сухую землю. Некоторые автомобили, чьи дворники не справлялись потоком воды, останавливались на обочине. Мне было проще — у меня дворников не было, поэтому я «летел» сквозь грозу 40-50 км/ч.
Буря миновала и через час-полтора я был у места первой ночевки — Пименова пруда под Каслями.



Быстро темнело и я спешно разбил лагерь. Если каслинского комара зажать в кулаке, то с одной стороны ноги торчат, а с другой — голова. К счастью ровно в десять вечера они ретируются по берлогам.



 История Пименова пруда тесно связана с крепостным доменным мастером Пименом, его дочерью Катериной и женихом Митькой Перстнем — конюхом Никиты Акинфиевича Демидова, владельца большого числа уральских заводов. Память об этой истории хранят лишь тесаные  столбы из камня — остов плотины пруда.





Задумал Митька жениться по любви на дочери доменщика Пимена Катерине и привел ее на смотрины к Никите Акинфиевичу Демидову. Но Демидов, пораженный красотой девушки, пожелал, чтобы она осталась в его доме служанкой и наложницей. В смущении и в горе убежала девушка на городской пруд, а Митька лишь молча скрежетал зубами.



У старого Пимена Демидов требовал отдать дочь в услужение, но не получил согласия.  Через три дня вершники Демидова схватили Катерину, когда та шла за водой и отвезли в демидовский городок.



Умолял Пимен отпустить дочь, босой и взъерошенный он стоял под дождем и смотрел на барские хоромы. Через несколько дней он «посадил козла» в домну — нарушил технологию плавки чугуна и теперь для продолжения работы домну пришлось бы ломать. На суде он не отпирался и сказал, что так хотел досадить Демидову.



В наказание Демидов отправил старика работать с лошадью на сооружении плотины через реку Маук. Заболел от тяжелой работы Пимен и несколько дней не выходил из дома, за это Демидов приказал закопать мужика живьем в плотине, чтоб и другим неповадно было. Так и случилось: поздним вечером столкнули его в с подводы в ров плотины пятеро мужиков-грабарей и засыпали песком и камнями. С тех пор плотина зовется Пименовой.



Карабаш.
Утро медленно сползало с отрогов Потаниных гор рваными клочьями тумана. Проснулись и запели в унисон лесные птицы, лягушки и комары. А значит, и мне было пора в дорогу.



Через какое-то время я уже был в Карабаше — по-башкирски «Черная голова». Город печально знаменит старейшим заводом по производству меди «Карабашмедь», который был закрыт в 1989 году из-за сложной экологической ситуации.


Население бедствовало и с 1998 производство было возобновлено. В 2010 летом пожухла трава, с деревьев облетела листва, погиб урожай.



Оставив мотоцикл на склоне Лысой горы, я спрятал рюкзак в кустах и начал восхождение на вершину.







На вершине любой горы чувствуешь облегчение от конца подъема, свободу от простора, который видят глаза и радость от того, каким удивительным бывает этот мир. Здесь этой радости не было.





На выезде из города провожает мертвой водой речка Сак-Елга.



Озеро Тургояк.
На Урале так бывает:  летний зной внезапно сменяется осенним дождем или даже мокрым снегом. Кажется, что такое происходит не только с погодой, но и с местностью.

 Техногенные зоны и закрытые города переходят в горы, покрытые девственным лесом, который отражается в воде прозрачных озер.



Первое место среди них занимает Тургояк. По прозрачности вода этого озера лишь немного уступает Байкалу.







 Но как бы ни был хорош Тургояк, а не ради него я здесь. Пролетев на одном дыхании до Златоуста и перевалив через Уральский хребет в районе Александровской сопки, я увидел их. Хребты Таганая.



Таганай.

«Как янтарными струнами в пьесе дождя,
Ветер мачтами сосен играй..»

Я доехал до центральной усадьбы национального парка «Таганай», зарегистрировался, рассказав о цели посещения и примерном маршруте. Меня предупредили, что наиболее короткие тропы к ключевым местам парка промаркированы.
Мотоцикл я оставил на стоянке, взяв с собой лишь фотоаппарат, воду и баллончик от клещей и комаров. И двинулся по тропе.

Первые километра полтора сухой тропы дались особенно легко, и я радовался, что остальные четыре я пролечу за час. Но не тут-то было.
Ходить я люблю, но прошедшие накануне дожди и несколько групп туристов основательно размесили тропу. К тому же ходить в полдень в черной мотокуртке и черных мотоштанах, пусть и в легких кроссовках, по лесу довольно изнурительно.



Я обогнал три или четыре группы человек по двадцать. Серьезно экипированные люди с огромными рюкзаками здоровались с каждым на тропе, как мотоциклисты на дороге.



На их фоне я, наверное, в мотоэкипе выглядел странно, а повадками напоминал лося в брачный период, ломящегося сквозь кусты.



Так, продираясь обходными путями вдоль тропы и переступая через лужи и поваленные деревья, я добрался до приюта «Белый ключ». Называется он так из-за родника, бьющего из-под подножия скалы.



Ближайшая вершина от приюта — это одна из вершин Двуглавой сопки под названием Перья на высоте 1034м. Подъем начинается с двухсот ступеней железной лестницы. Далее он идет по курумнику.





Добравшись до скал, кажется, что ты уже на самом верху, но пройдено чуть больше половины. До вершины еще нужно добраться, хотя сил с непривычки не хватает, а лёгкие готовы вот-вот взорваться.





" И вот на вершине,
Ты счастлив и нем "




Стоя наверху, я понял, что зря сюда приехал. Зря я приехал на полдня. Ни дня, ни выходных, не хватит, чтобы с чувством пройти по Бараньим лбам, Откликному гребню, подняться на Круглицу, Ицыл и Монблан.



Во время спуска с горы у меня неожиданно начало сводить мышцы ног. Я сел, но не помогло. Тогда я лег, но стало еще хуже. Ничего больше не оставалось и я начал делать растяжку. Каково же было удивление у парня и девушки, которые спускались с горы, когда они увидели человека в черном костюме, делающего шпагат на склоне.



Вернулся я той же тропой, мокрый, уставший, но довольный. Поблагодарив сторожа, который присматривал за моими вещами, я выдвинулся из Златоуста в сторону сел Медведково и Куваши.

Златоуст заслуживает, наверное, отдельного описания. Если в этом городе есть сто улиц, то только пять или шесть из них будут горизонтальными. Подъемы и спуски, повороты в 45 градусов, неожиданные трамвайные рельсы. По этому городу очень интересно ездить на мотоцикле. Жаль, что времени уже совсем не хватало, и я понимал, что до Башкирии я сегодня не доберусь.

Так, за селом Медведково я решил встать на ночлег. По карте слева и справа река Ай, где-то вдалеке иногда шумит машина или трактор на дороге. Поворот в лес, в котором я остановился, зачем-то перекопан и только на мотоцикле можно проехать по узкому перешейку, что меня весьма обрадовало.





Наскоро приготовив ужин и выпив живительной влаги, я выключил аудиокнигу, которую слушал. Затем забрался в палатку и, несмотря на саднившую шею, которую натерло мотокурткой, тут же провалился в забытье.

Мертвая деревня.

… около палатки полукругом стояли бородатые мужики. Кто в суконной рубахе, онучах и лаптях, а кто-то и в сапогах. Среди них выделялся невысокий старик-вогул, седой, с жидкой бородой и раскосыми и полностью чёрными глазами, одетый в какое-то тряпье и капюшон с выцветшими узорами. Он поднял над головой медную тарелку с деревянной ручкой, похожую на небольшой медный таз, и резко ударил в него рукой…

Я проснулся и открыл глаза. Вспышка желто-зеленого света озарила свод палатки, и тут же загрохотал медным тазом гром. Лес заволновался, чувствуя приближение дождя. И вот уже первые капли застучали по крыше и по стенам моего жилища.

Часы показывали половину второго ночи, но уснуть уже не получалось, я включил аудиокнигу, но дождь заглушал все звуки, напоминая, что этой ночью он здесь главный.


Потоки воды то ослабевали, то резко усиливались, словно желая испытать, насколько хватит однослойной палатки. Ах, как же я пожалел о забытом дома тенте! Первой сдалась задняя стена и тонкими струйками вода начала стекать на пол. Я собирал воду тряпкой и отжимал за порогом. Вскоре и по центру палатки стала появляться небольшая лужа, похоже, под дном была ямка, в которую собиралась вода.

Поняв, что дело-табак, я надел дождевик, бахилы, запаковал спальник в несколько полиэтиленовых мешков, собрал рюкзак и стал ждать рассвета, периодически вычерпывая воду. Я напоминал рыбака в лодке, застрявшего посреди озера в дождь.


Вскоре тьма сменилась серостью, но дождь с короткими перерывами лупил дальше. Во время его передышек я выбегал из палатки и привязывал вещи. Последней привязал палатку и тронулся в путь.

Ехать дальше на запад через Куваши, Сатку и Месягутово смысла было мало. Да и не хотел я, чтобы моё первое воспоминание о Башкирии было серым и колючим. Поэтому я повернул обратно в Златоуст. С плеча хребта Уреньги город то появлялся, то исчезал в разрывах тумана.



Было зябко и уже посасывало под ложечкой, когда я спустился с хребта за Александровской сопкой. Поэтому я остановился на повороте в какие-то коллективные сады, сварил кофе и перекусил. Заодно подтянул и смазал цепь.





Уже уехав далеко за Миасс под Новоандреевкой, я обернулся и увидел, как дождевой фронт бьется о хребет Уральских гор и не может пройти, карабкаясь туманными руками по склону и срываясь обратно.

И тут внезапно я понял, что ночью огромная туча, подгоняемая западным ветром, споткнулась о хребет Уреньга и Назьминский хребет и вылила всю воду в долину, в центре которой ютилась моя палатка.



Но как бы то ни было, здесь светило солнце, и я повернул в сторону Яраткулово и Кременкуля, надеясь хоть здесь увидеть кусочек Башкирии в Челябинской области.



На стоянке у центральной усадьбы парка «Таганай» водитель автобуса расспрашивал меня о мотоцикле: сколько кубов и сколько стоит. Для него ключевой вопрос был: " А в горку тянет?"
Раньше я бы, не задумываясь, ответил, что тянет, но златоустовские горки поколебали мою уверенность. В подъемы Златоуста без разгона груженый мотоцикл лез тяжело, приходилось переключаться на передачу пониже.

Теперь, свернув в сторону Яраткулово и Кулуево, я понял, что соскучился по равнинам и по дорогам до горизонта.




Так, миновав Кременкуль, я добрался до трассы М5. Но пилить по трассе — это довольно однообразно и неинтересно, поэтому я решил поискать приключений на задницу короткую дорогу из Челябинска до Каменска — Уральского.
Тем более что такая дорога есть, но проходит она по нехорошим местам.





Эта дорога пересекает реку Течу, которая протекает рядом с каскадом водохранилищ ПО “Маяк”.
Комбинат “Маяк” занимается утилизацией и переработкой отработанного ядерного топлива и отходов.

Предприятие несколько раз сбрасывало радиоактивные отходы в реку, очень сильно был загрязнен и весь бассейн реки после Кыштымской аварии.

Почти все села и деревни по течению Течи были расселены. Все, кроме Муслюмово.
Проблема с переселением была решена лишь несколько лет назад. Но многие жители не дождались и обосновались уже на кладбище.





И особенно контрастно по сравнению с Муслюмово выглядит районный центр- Кунашак. Две мечети, заправки, супермаркет, есть даже свой спортивный центр. И много людей на улицах.

В Кунашаке я опять поспорил с навигатором о том, кто лучше знает дорогу в Усть — Багаряк, свернул не туда и долго ехал потом огородами вдоль озера Кунашак.

Навстречу мне попалось стадо коров, а местные мальчишки, забравшись на камень повыше, наблюдали, как заезжий мотоциклист ловко объезжает лепешки на дороге, пробираясь сквозь стадо.

Первые пятнадцать километров дороги дороги до Усть – Багаряка были новыми и ровными, только с иголочки. Я ехал и кричал сам себе: “ Вот она, короткая дорога!”
А дальше она закончилась. Точнее она была, но кусками. Гораздо проще было ехать по полю рядом с дорогой.



Если бы была дисциплина по по скоростному слалому среди ям и кочек, то эта дорога могла бы принимать международные соревнования. Но я ни о чем таком уже не думал и ехал совершенно исступленно, объезжая ямы.

Я был в седле уже около четырнадцати часов, а ночью спал всего два с половиной. Никогда не думал, что можно уснуть за рулем мотоцикла ярким днем, исполняя джимхану на разбитой дороге. С трудом раздирались тяжелые веки.
Я полежал на мотоцикле пятнадцать минут, заряда бодрости хватило тоже минут на пятнадцать.



Тогда я плюнул на график, отстегнул каремат от мотоцикла и в ближайших кустах отчалил в мир снов.

До дома я добрался без приключений, пару раз меня пыталось накрыть дождем, но я пугал его, надевая дождевик, и он пропадал.

Вот так закончилась моя поездка в Таганай.



P.s. Меня часто спрашивают друзья и знакомые: “А тебе не страшно одному на дороге, вдруг что-нибудь сломается? А ночью в палатке?”

Нет, не страшно. Похоже, что самое страшное — это сделать первый шаг.