Часть2.
Я не очень хорошо помню, как это мне пришло в голову, но пришло.

Я решил устроить публичную защиту проекта концепции транспортного средства.

Такого на заводе ни когда не было, и что будет? Толи общественная порка молодых конструкторов, толи прорыв новаторства. Очень хотелось второго, но логически рассуждать, мы нарывались сами на порку. Коллектив поддержал, больше прений было по форме защиты, чем по ее необходимости.
Пригласили всех: конструкторов, технологов, производственников, металлургов, ну и общественные организации завода. Мы готовились прилично, чертежи, эскизы по дизайну, технологические эскизы, аналоги и т.д…
Ожидание защиты было не только у нас, но и у всего ОГК, у завкома комсомола, у экспериментального цеха. Знали о предстоящем событии очень многие на заводе. Желание перемен к лучшему было у всех, но по-разному. Не зря я упомянул о матерее –одиночке, тоже работнике отдела.
Защита. Мы построили ее по аналогу защиты дипломного проекта, без малейшего намека на шоу. Только технические, эргонометрические, дизайнерские, технологические аспекты, причем в «оголенном» виде. То есть со сложностью их решения. Мы вызвали на диалог маститых, опытных, но недооценивали, что придут и беспринципные и просто карьеристы. Были и явные противники, вот к ним мы почти были готовы.
Вступление, формула проекта, суть проекта, решения; по общему мнению все шло хорошо:
— Интересное предложение, мне это почему-то напомнило проект мини автомобиля пятидесятых годов у нас на заводе.
Высказывается один из старейших работников отдела, разворачивая обсуждение в плоскость воспоминаний.
— Надо дать молодежи поработать над проектом. Поддержать во всех отношениях. Оформить и опубликовать для более публичного обсуждения.
— После проекта М-73, это первое что появилось от конструкторов заметным. Мы давно уже рассматриваем только изменения и рацпредложения. Естественно, что только от молодежи можно ожидать концепцию будущего мотоцикла. Как металлург я поддерживаю парней и готов поучаствовать.
— А почему этот проект на общественных началах? Надо его включить в план отдела и цеха.
Последнее выступление было от молодого рабочего из цеха, на которое моментально среагировал его начальник Залесов:
— Товарищи, а обеденный перерыв давно закончился, идите на свои рабочие места. Это обсуждение для специалистов.
И мы сразу лишились массовой поддержки, остались только специалисты.

Рисунок Рудакова Анатолия.
— Как же у вас поедет этот транспорт, если у него одно колесо совсем в стороне? Это перекос всего. Сразу видно, что схема неверная.
Вот это мнение специалиста зам главного конструктора Пушкарева.
— Как неверная? Мы полностью сохранили схему мотоцикла с коляской, и далее мы предлагаем рассмотреть различные схемы распределения загрузки…
Парировал я, увязая в аргументах и аналогах. Но и среди «наших» нашлась «пятая колонна». Серега Светловских:
— А я считаю, что мотоцикл должен быть на двух колесах и на четырех колесах. А схема на трех колесах неверная.
Серега был племянником Пушкарева, и его отщепление от МТК было простительным. Но он был руководителем группы коляски. Выходит, что он вырезал себя из транспортной схемы? Забавно!
Естественно, что были и серьезные замечания к нам.
— Кузов. Рамно- кузовная конструкция. А у нас на заводе нет кузовного производства. Ни одного специалиста- кузовника нет. Кто делать будет?
— Вы предлагаете не переход на другую модель, а совершенно другое изделие не связанное ни с традиционным мотоциклом, ни с существующей технологией. Вы остались в исторической традиции только как диктует ГОСТ, а не как жизнь.
В общем нам досталось. Толковые специалисты и обсуждали с реальными предложениями, с реальными возможностями. Это мне нравилось. Да мы ломали традиционные представления о мотоцикле с коляской, но мы повторяли многократно:
-Это проект концепткара. Он не пойдет в производство, но на основе его родятся реальные изделия. Мы не можем производить один мотоцикл для хозяйства и развлечения, для путешествий и армии. Нужно выпускать модели для всех направлений.
И меня останавливает главный инженер Перминов.
— А нашу продукцию разбирают и так все: и крестьяне, и милиция, и молодежь, и … Взялись бы лучше за поршень, или за коленвал, а вы за концепткар. Этим институты должны заниматься, я повторяю, «институты». Инициативу одобряю, но задачи надо ставить реальные. Бла-бла-бла…
Главный инженер говорил много, для присутствующих назидательно, да только не о проекте.
Вот и все.
Вернее мы долго еще сидели, обсуждали. По мере ухода специалистов стихали и споры, пока мы не остались одни. Светловский сразу ушел со своим дядей, поэтому мы азартно перемыли все кости наших оппонентов и начальников.Но самое главное, что мы не могли понять:-
— Это конец? Конец проекту, или группе? Или это начало? Толи это был крах всей идее, толи мы заложили новую систему проявления инициативы. Кто, что, дальше делает.
Через пару дней заметка в заводской газете.

Прошло недели три.
Утро, минут 20 до начала «рабочего времени». Я любил приходить раньше, подобраться во вчерашних мыслях, выстроить план дня. А тут вдруг:
— Завьялов, ты где?
На лестницах, в двери, как памятник, стоит директор – Воложанин. Я вылез из-за кульмана.
— Ну! Показывай, что у тебя тут?
— Да… Я тут. То есть мы… Да…. Чего показывать? Есть идея. Есть ее эскизная проработка. Есть коллектив.
И я стал рвано рассказывать «как я провел лето». Потихоньку к нам стали подтягиваться мои соратники, и разговор принял оборот отчета и тупикового исхода. Естественно, что я рисовал тупик не конструкторский, а организационный. Подошел и Главный, и все замы, и все ведущие.
— У тебя, что, единицы в штатном не хватает? Посади отдельно, пусть рисует.
Обратился директор к Главному.
Главный оправдывался по загрузке, но тут уже полезла осмелевшая молодежь с предложениями о создании группы, направления и далее, и далее. Диспут, то укатывался в политическую ситуацию, то возвращался в техническую плоскость. Накал разговоров нарастал, директор уже забыл об утреннем совещании, а парни из цеха о своих начальниках. Договорились до того, что пошли смотреть площади для работы группы.
Угловая комната- зал на втором этаже в квадратов восемьдесят подходил идеально. Восемь окон, высокий потолок, даже умывальник свой.
Директор, окруженный всбутораженными парнями, говорил совершенно правильные вещи для них. Он, подпитываемый их энергией, стал встречно убеждать о необходимости создания группы перспективного проектирования, о привлечении свежих людей. Но когда он дошел до расположения кадров, рабочих мест и т.д. в угловом зале; я понял:
— Дело решенное. Это победа!
Воложанин поручил мне писать проект создания группы, подбирать кадры, ну и далее всю бюрократию.

Далее:
Группа перспективного проектирования.