За окном проносятся ночные пейзажи. Через щелку, оставленную у самого края двери сочится полуночная прохлада, привнося с собой шумы трассы и запах травы.



Странно ехать на машине после стольких лет проведенных на двух колесах. Никогда еще дорога не давала мне столько послаблений, как сейчас — всегда она была в постоянном контакте со мной. Ревом ветра, шумом резины, влагой дождя, льдом поздней осени и вешним солнцем. В поворотах она становилась ближе — иной раз до нее можно было дотянуться рукой, хвати у меня смелости оторвать пальцы от руля. В иные моменты я был от нее на громадной высоте, когда, едва касаясь колесами полотна, летел сквозь пространство в поисках путешествий. И вот сегодня эта дорога осталась за метало-стеклянной ширмой кузова.

Ощущение непередаваемое. Самое близкое, что приходит на ум — это кнопка телевизионного пульта, которой можно убрать звук. Ты жмешь ее, и весь мир будто отходит на второй план. Изображение есть, а звука и смысла нет. Можно лишь догадываться о том, что же на самом деле творится за яркими картинками с экрана. И почему-то именно в этот момент приходит желание подумать о себе, жизни и своем месте. О стремлениях и целях. Твой друг, имя которому Дорога, рядом и он дарит тебе спокойствие, но впервые за многие годы он не берет на себя внимание.

И мысли мерно текут и приходит осознание того, что глупостями уже заниматься хватит. Впервые понимаю, что помогающий окружающим людям человек может быть полным эгоистом. Пусть он даже хочет делиться собой, своими вещами и частью своей жизни. И мотоцикл — кажущееся олицетворение свободы, на самом деле та еще клетка из глупых мечт. Прав был Уайятт — это путь проигрышный и ведет он в никуда. И дело не в сезоне, не в ледяной зиме или необходимости напяливать дождевик при виде туч. Просто такой он сам по себе — большой красивый двухколесный мираж.

Левой руке очень удобно лежать на подоконнике. И расслабленная кисть, покинувшая руль, подвисает в районе груди. Постепенно телом овладевает оцепенение и габариты впереди идущей машины начинают напоминать два разверзшихся взглядом глаза, за которыми неотступно следишь. Мысли в это момент притормаживают и начинают потихоньку просеиваться сквозь призму понимания. Как курильщик, вдохнув клуб едкого горячего дыма, начинает его изучать, выпуская на волю небольшими порциями дым. В этот момент он находит вкус и букет табака.

Внезапно тлеющие уголья зрачков вспыхивают и нога сама становится на среднюю педаль. Мгновением спустя и голова возвращается в реальность, отдавая указы телу для сбрасывания передачи. Странно, но сейчас ты чувствуешь себя крайне неуютно. На мотоцикле это оцепенение так и не спало бы с меня — я даже затруднился бы выжать сцепление, ногой сбрасывая передачи одну за другой на минимальных оборотах.

И этот светофор дернул ум на новый виток мыслей. Пошли мысли о том, чего хочу достичь. Хотя этот список давно в голове, просто он висел где-то глубоко на стене, под приколотыми фотографиями путешествий, билетами на поезда, и листками с рассказами о беззаботной жизни. И в этот момент я все же решил этот список достать и по-новому на него взглянуть.

Я никогда не верил в «новую жизнь с понедельника». Но вместе с тем, я всю жизнь верю в две фразы:


Закончится ли завтра мотоцикл? Нет — он не закончится никогда, даже если будет он продан. В эту странную, наполненную самокопанием ночь, мне, герою этого очерка, еще многое предстоит обдумать и решить для себя. А мне — рассказчику, нажимающему клавиши, сегодня пора спать. Потому что ранняя завтрашняя побудка ознаменуется тем шагом, с которого откроется тысячемильный марш. Хотя мне кажется, что на самом деле, первый шаг я сделал чертовски давно, а сейчас, почесав репу и проводив взглядом змейку сделанных собою следов, смекнул куда направить свои стопы дальше. Просто я немного неуверен и слегка, в нетерпении, переминаюсь с ноги на ногу.