В том, что случилось, был виноват не мотоцикл, а нервы. Я находился в постоянном нервном напряжении от терзавших меня мыслей: «Что случится, если что-нибудь произойдет?»
Я решил остановиться и поесть. На колодцах Рутба для меня приготовили коробку с обедом. Я улыбнулся, когда они обратили мое внимание на большой ломоть пирога «Ангельский бисквит», который тоже был внутри. Это сразу же воодушевило меня, и я осознал, что довольно странно − находиться в огромной пустоте, распаковывая кусок ангельского бисквита. Но все же этого было недостаточно, чтобы вызвать у меня аппетит. «Дьявольский бисквит» – вот что пришло мне на ум. И то, что я увидел дальше, полностью лишило меня аппетита. Менее чем в ста ярдах от меня, за низким холмом, внезапно возник звук большого грохочущего автомобиля. Он как будто прыгнул прямо на меня, в то время как я подскочил, рассыпая обед.
«Арабы!»
История, рассказанная комендантом, ударила мне в голову. Я подумал, что пора бежать. Но куда? И я остался стоять как вкопанный. Я не двигался до тех пор, пока большая машина не остановилась рядом со мной. Пять крупных мужчин высыпали наружу:

Читать дальше

Снаружи доносился топот ног. Кто-то тряс меня. Голос коменданта разносился по неосвещенной казарме: − Подъем, подъем! – Я быстро поднялся, повинуясь приказу. − Следуйте за мной, − скомандовал он, когда я побрел в сторону двери, протирая глаза и пытаясь прийти в себя после сна. Сквозь прорезь в зубчатой стене я увидел золотое свечение, периодически освещавшее темное небо. Едва заметное вначале, оно быстро разгоралось. Внезапно четыре горящих глаза, ослепительно ярких, появились на холме. Они сблизились, подобно двум головам дракона, затем разделились, а потом снова сблизились, перемещаясь из стороны в сторону.
Что это – рассветный патруль или…?
Я почувствовал, как меня охватывает озноб от страха и волнения.

Читать дальше

Глава 4

Между Дамаском и Багдадом простираются 600 миль Сирийской пустыни, сквозь ее пески я готов был направить свой мотоцикл – к тому пункту, который считал одним из важнейших этапов моего путешествия. Физически я был в порядке. И мотоцикл тоже. Но психологически − все было совсем по-другому. Мои попытки получить надежную информацию о маршруте через пустыню выглядели столь же бесполезными, как и блуждания Диогена. Только вместо фонаря у меня была всего одна фраза: «Я планирую пересечь пустыню из Дамаска в Багдад на мотоцикле. Как там насчет дорог?»
− Легко и просто! − заявил один дамаскский француз.
− Невозможно! Абсолютно не о чем говорить! − возразил англичанин.
− Вы можете пересечь!
− Вы не можете пересечь!
− Дорога твердая почти как бетон!
− Там только песок в фут глубиной…

Читать дальше

Дорога теперь стала грунтовой, и я ехал наперегонки с дождем. Зачастую два небольших столбика по сторонам дороги отмечали начало «смертельной ловушки». Эти «ловушки» были короткими участками дороги, обнесенными колючей проволокой. В центре такого участка обычно стояла небольшая каменная постройка типа дота. Скрученные кольца колючей проволоки на какой-то момент высвечивались в лучах фары. Подобные «смертельные ловушки» были не слишком обнадеживающим знаком для путешественника, поскольку были построены и содержались в порядке для случаев, когда надо было укрыться от нападения. Спрятавшись за колючей проволокой в каменной постройке, жертва при наличии ружья и достаточного количества патронов могла защититься и на некоторое время отсрочить момент попадания в плен. Я напряженно думал о револьвере, завернутом в ветошь и спрятанном под защитой картера. Спрятать револьвер заняло добрых 15 минут после того, как механики закончили обслуживать мотоцикл. Да, мне эта «смертельная ловушка» не очень-то поможет!


Читать дальше

Глава 3

Караван груженых верблюдов медленно двигался, вырисовываясь чёрным силуэтом на фоне закатного неба. Некоторые из них терпеливо ждали, пока их погонщики, обратившись лицом к Мекке, молились, стоя на коленях. Караван был больше мили в длину, но, я уверен, что в его багаже вряд ли нашлась бы хоть одна застежка-молния.
По окончании молитвы караван, подобно извивающейся змее, вполз сквозь массивные Ханские врата в огромный двор, который был обнесен глиняными стенами, золотившимися в лучах заходящего солнца. Смотровые окошки в стенах и воротах были захлопнуты и наглухо закрыты. Все было заперто до утра. Ведущий каравана прокричал последние предупреждения еще не вошедшим. Я часто слышал выражение о проходе верблюда через игольное ушко. В массивных воротах открылась маленькая дверца, в которую верблюд и пытался протиснуться как сквозь игольное ушко, смешно складывая свои длинные ноги. Тем не менее, знаменитая фраза была опровергнута. Я подумал, что именно тут ее и придумали, у Ханских ворот.

Читать дальше

Снова наступил вечер. День, длинный и жаркий, подходил к концу. Это был еще один день в пустыне. Скучный? Вовсе нет.
Дни были полны разнообразия, в основном – разнообразия падений.
Эти падения были классическими – каждое было произведением искусства, заключенным в изящную рамку. В густой пыли мотоцикл сильно кидало, причем очень часто – неожиданно. Я мог проехать целый час без проблем, а потом в течение следующего часа упасть шесть раз. Я падал примерно пятнадцать раз в день в течение всех 26 дней, пока пересекал Турцию.
В этот день проблем было больше всего.
Сцепление работало очень плохо. Пыль постоянно попадала в механизм привода, и потому оно не выжималось, из-за чего я постоянно падал, если нужно было остановиться… А потом приходилось бежать по щиколотку в пыли, толкая тяжелый мотоцикл на передаче, чтобы завестись.

Читать дальше

Глава 2

Будь минарет настолько же вытянут в высоту, насколько его тень – в длину, это было бы самое высокое здание в мире.
Элегантное сочетание линий и контуров четким силуэтом вырисовывалось в лучах заходящего солнца. На самом верху минарета появилась крошечная фигура слепого муэдзина. Заметно выделявшаяся на фоне стены, она шагнула в размытое золотое сияние:
«Аллах акбар, Аллах акбар, ла иль илла Аллах, Мохаммед ресуль!»
Напевный речитатив, словно одеялом, накрывал маленький горный городок, и в течение нескольких минут вся терраса перед мечетью была покрыта обувью верующих.
Ночь опускалась на Азию, это была Турция. Шпиль минарета не упирался в небо. Это не был небоскреб Манхэттена, и тут не было ощущения соперничества, не было попытки возвести самый большой, самый безвкусный, самый замечательный или самый высокий минарет.
Вокруг царила мирная жизнь, и, как следствие, красота переходила по наследству от поколения к поколению. Напев незрячего муэдзина, зовущий верующих к молитве, тек сочетанием слов, музыкой небесных сфер, отдаленной от мирских соблазнов. И муэдзин был слеп. Почему? А потому, чтобы, опустив глаза вниз, он не смог увидеть окутанную тайной красоту женщин в закрытом дворике внизу.
Когда прекрасный древний храм в Бурсе строился, в его стены был вмурован золотой самородок. Настолько большой, что его хватило бы, чтобы построить мечеть заново, если бы она разрушилась.

Читать дальше

Один в караване

Глава 1

Назвался груздем – полезай в кузов

Если бы в тот самый момент я задумался над тем, что говорю, многое впоследствии могло бы и не произойти. Для начала скажем, что и эта книга не была бы написана.
Как-то в Лондоне одна семья пригласила меня на ужин. Хозяева и присутствовавшие пятеро гостей видели во мне еще одного молодого американца, выпускника университета, который к тому же только что закончил первый курс Школы архитектуры при Венском университете прикладных искусств и заехал в Англию по дороге домой.
Разговор за столом зашел о нюансах архитектуры Америки, как вдруг одна молодая особа с каштановыми волосами обратилась ко мне:
– Когда вы планируете отправиться домой? Я завидую вам и считаю, что Нью-Йорк – просто потрясающий город!
– О нет, – ответил я. – Я еду вокруг света на мотоцикле!
Даже не знаю, кто был больше поражен – семеро людей, сидевших за столом, или я сам. Я помню только, что в тот момент, когда произнес эти слова, я понял, что совершил нечто чрезвычайно эксцентричное.
Могу себе только представить, что подумали эти уравновешенные лондонцы. Наверняка, где-то внутри у них вырвалось: «Обалдеть!»
Я сказал это в присутствии семерых человек. Раз уж я шокировал своих хозяев и их гостей, то должен был ожидать встречной реакции. Молодой человек, чуть постарше меня, воскликнул с другого конца стола: «О, как замечательно! А мотоцикл у вас есть?»

Читать дальше