Путешествия

23 июля.
Но нееет)) Покой нам только снится, да и то когда беруши в череп вкрутишь. И в утреннем прохладном, сочащимся из ущелья тумане, народ орет еще всяко и гогочет. Горланит под гитару скверные, не душевные песни. А кто еще в затишьях гулко с галками дразнится, стараются, орут у кого громче и противнее получится)) Ну пальма первенства вы поняли кому досталась))
Ловить тут оказалось вовсе нечего. Да здравствуют стоянки дикарем!
Выдвинулась назад по ущелью, как молоком, залитому туманом, в сторону Мраково. Не пылит больше под колесами влажный, пахнущий мокрым камнем гравий, плывет в тумане низким светящимся пятном утреннее солнце. Выступают навстречу из светящейся влажной завесы силуэты деревьев, матовые от росы кусты, цветущие обочины.

Чистейшей прохладной влагой оседает на ресницы туман, приятно холодит осторожными прикосновениями лицо. Срываясь махом с придорожных кустов, мелкими стайками летят, будто со мною на перегонки воробьи, низко-низко над самой дорогой.
Выползаю потихоньку на трассу в сторону Магнитогорска. Ох как же недооценивала я красавицу Башкирию!
Провела меня немного дорога прямо между засеяными полями, завилась, заструилась меж округлыми, словно бежевым кашемиром покрытыми горами. Ох и летали же мы там с Горынычем вправо-влево, а позже стали все вверх карабкаться. Вокруг аккуратные рощи дубовые, сосны. Красота же какая! И ни одной фуры! Воздух горный струится, шумит в шлеме, и медом благоухают цветы на обочине.

Но тут нам как-то пересталось ехать. В смысле я-то только в путь, а мот чего-то как-то начал от резкого, да и не очень, газа спотыкаться и захлебываться.
Ну точно, думаю, масло на воздухан опять накидало с сапуна. Остановилась, расковыряла — сухо там все, чисто. И черна свеча, что думы мои. В карбе какашка? В воздушном жиклере? Карб ковырять на обочине не охота каак…Да и не на обочине тож, если честно) Можно я вообще ничего делать не буду, а оно само как-нибудь разрешится? Нет? Ну вот всегда так…))
Поставила назад воздухан с крышкой. Винт качества завернула чутка, дала просраться, кажись полегче сделалось!!! Армагедец отменяется, едем дальше!
Теперь горемычный токмо с девяноста до ста при наборе скорости похрюкивает, и то если плавненько газу давать. А порезче откроешь, вроде как и нет ничего. Почти. Посмотрим, короче…
Челябинск, чтоб еще сильней не портить настроение, объехала по окружной, свернула к Кургану. Ночевку себе снова устроила за Каясаном. Подъехала на этот раз поближе к озеру, но берега, как и везде здесь, все в камышах и топкие. Зато убравшись повыше на берег и за березки, можно любоваться светлой полосой воды вдалеке и неспешным туч скольжением, подсвеченных уставшим, как и я сегодня, маленькая любопытная букашка, солнцем.



24 июля.
Прогноз мне обещал, что дождя утром не будет, но проснулась я именно от его бодрого перестука по палатке. Выехала от того бубнявая и насупленная. На кого? На судьбину, наверное…) И Сибирь матушка ныне хмурая облачная, дороги ремонтирует с затыками на каждом шагу.
Докатила неспешно до границы с Казахией у деревни Петухово. Сижу на обочине в бурьяне задом к кпп передом, жду подруженьку из сказочной Караганды. Не пускают злыдни девочку летом путешествовать, так хоть за границу какую-никакую выехать, душе дать свежего воздуху…
За компанию у меня лошадиные оводья зеленоглазые (приставучие зело), настырные, жужжучие осы, сгрызающие с ветровика битых мух, и мелкая нахальная гавкалка собачьей неведомой породы. Когда ей хочется жрать (раза по три за полчаса), подходит она к кабине одного из стоящих вереницей дальнобоев и вопросительно тявкает. Тут-то и летят ей из закромов родины сосиски с колбасой. И хорошо летят, по форме собаки сюдючи) Я вообщето-то тоже жрать хочу, но не тявкаю и ветровик не грызу, как некоторые… У меня гордость знаете ли)
Вскоре выкатывается из таможни знакомое лицо, которое я, как-то уж чересчур расчувствовавшись, посылаю зачем-то звездовать довольно далеко. Истерлись у меня от счастья слова нежности) Пищим, конечно, обнимаемся, по обочине что блохи скачем)) А после, успокоившись чутка, через часик прикатываем в Новое Ильинское в кемпинг Медвежка. Могли бы, конечно, и раньше, если бы я помнила каким путем 15 минут назад заводила неместную подругу в поселок за продуктами. А гугл не стебался бы, выводя нас от туда третьестепенными дорогами без покрытия. Если, конечно, не считать покрытием лужи и навоз.
Место это (не то которое с навозом)) приглянулось еще года три назад. Очень здесь симпатичные, чистенькие с прикольными двухэтажными кроватями домики, баня, закрытая беседка с финским барбекю, коптильня, кухня, столы под открытым небом, места под палатки и кемперы на шикарном газоне. Сделано все с душой и с умом главное. И хозяева Александр с Елизаветой сами мотоциклисты, большие любители Трансальпов, всегда и неизменно рады мотобратьям. Не вернуться в такое место — грех.
Ну и приперлись мы сюда не просто так, а на озеро Медвежье. В нем вся соль) Пересказа статьи из гугла тут не будет, скажу просто, лениво и коротко — озеро очень соленое (как мертвое море) с лечебной рапой и грязями. Очень теплое. Глубина — раку по сраку, мотоциклистке по колено, а в самом глубоком месте метр шестьдесят. Но искать его заколебешься, это место))
Ни рыбы, ни водорослей в озере нет. Из живых существ в нем только вымазаные черной лечебной мулякой отдыхающие, и мелкие красные рачки, кишашие в воде. Тонуть из-за большой солености воды тут ну никак не можно, можно зато без каких либо усилий плавать на поверхности, словно огурчик в теплом рассоле.
Юльчик не купается, потому как на улице прохладно. Сидит на бережку в компании породистых, но до безобразия хамских сибирских комаров, просит попозировать ей для фото. Но мне, конечно, интереснее знакомить ее с пучеглазыми, многоногими обитетелями озера, принесенными в соленой ладошке. Да и какие такие фотомандели из огурчиков-то?))
Ближе к вечеру за ради жареной картошки на ужин совершаем набег во двор через дорогу к бабушке Феше. Маленькой худенькой старушке в платочке и халатике. Бабушка Феша сидит у калитки на лавочке, на коленях у нее дремлет уютно трехцветная кошка, а на крыльце, свернувшись клубочком, немалых размеров телок) Бабушка нас поругала чутка за то, что заранее не предупредили, что картошка нужна будет — она бы нам (двум молодым кобылкам) молодой накопала. А за старую-то вообще денег брать не хочет.
Ужин, правда, оказался последней каплей в этом дне, после которой нас как-то очень резко выключило).

25 июля.
Если рядом находится Юля, то всегда можно быть уверенной, что у нее для тебя припасено что-нибудь вкусненькое)) А сегодня я, проснувшись в свой день рожденья вообще обнаруживаю на столе новые крутецкие айконовские мотоперчи и кучу ништяков с айхерба. Лежу еще чутка постаревшая, еще чуть более вредная и бубнявая, но довольная до невозможности, из под одеяла одна улыба выднеется) Люблю встречать дни рождения в дороге — пришла вот к тебе старость, а тебя фигак! и дома нет))
А у Юльки прихватило шею и я по пути в поселок и обратно за диклофенаком все пытаюсь сделать в карбе нормальную смесь, мучая винт качества, но свечи без черного нагара так и не получается. Да и не очень-то он на более бедной смеси едет. Качество закручиваешь на полоборота и максималка со 120 до 90 падает, а провал не девается никуда( И воздухан вытаскиваешь, тоже не легче( Но жрет же скотина по шесть с половиной литров на сотню! И не едет! И жрет и не едет!)) Ну ни стыда, ни совести у тя Горыныч!
И если винт качества регулирует подачу эмульсии к жиклеру ХОЛОСТОГО ХОДА, какого художника тогда, при обеднении им смеси, у мотоцикла максималка падает?? Нипанятна! Может кто-нибудь знающий набраться терпения и объяснить мне убогой?
Оставила, в итоге, технику в покое. Едет так едет, перестанет ехать, буду решать.
Ближе к двум мне поперло — Александр, владелец кемпинга прознав, что случилось со мною ровно 33 года назад, решил меня отхэпибёздить и устроить экскурсию по перешейку, разделяющему озеро на две части. Сказал на наших бегемотиках будет не айс и дал нам с Джулькой на двоих бравого солдатика Yamaha TW200 с умильными пухляцкими колесиками. Сам он поедет на хондовском Super Cub. Надо сказать что именно на этом легендарном чуде японского мотопрома он и пытался настигнуть нас, дырчащих по поселку и пригласить к себе, не подозревая, что мы как раз к ним и пилим, вовсе и без приглашений даже)
Кто спрашивается водятлой поедет на ямахе? Юлец говорит что мол неее… и опасливо косится на боевой велосипед. Ну так-то как-бы не честно, я сама так хотела сказать))) Но двух задних сидений и ни одного переднего на мотоциклах не бывает, а потому… я сразу на всякий случай подруге пообещала, что уроню ее… пару раз) Уронишь, говорит — женишься. Вот так судьбоносные в жизни решения и принимаются))
Боялись мы, впрочем, напрасно — дорожка почти вся ровная, гладкая, приятные такие две колеечки в травушке. И сколько же счастья лететь без шлемов, чтоб волосы по ветру, и ладошки потненькие, верещать по-девчачьи подскакивая на кочках)
По одну руку от нас озеро. Воняяииить! Мы уж расстроились, думали помер кто, но Александр говорит, что нет мол, это от целебности)) По другую же сторону луга с почти степной травою. Занырнули в сосновый лес, схлопотали по мордахам ветками, вынырнули, подъехали к влажной, от соли белой отмели.
Тут нам показали как на моте правильно ездить и крутить пятаки)) Мы учились как могли, но больше сцали и восхищались умениями учителя)) Было же счастья!

Назад уж катим чутка быстрее. Из под колес кузнечики, бабочки, плачут над озером чайки, плывут облака-барашки. Щедро залит мир солнечным светом. Смаргиваем выжимаемые ветром слезы, улыбаемся.

После покатушки Елизавета накормила нашу обалдевшую от ветра и счастья компанию великолепнейшей финской ухой из горбуши. Мы тоже постарались не упасть лицом в грязь, и приволокли из Петухово торт. Видели вы как выглядит торт, проехавшийся на мотоцикле?))) Но главное что на вкус нормально)
Ближе к закату потянуло меня вновь к созерцательности. Осела в раскладном креслице на высоком берегу. За спиной шумит деревня — трактор работает, мычат коровы, брешут собаки на трактор, на коров и на все что движется. Передо мной стальная гладь озера под темнеющим небом, похохатывают чайки вдали. Бледнеющий, холодный, малиновый круг солнца утопает в голубоватой дымке у горизонта. Посвежевший к вечеру ветер доносит своеобразный соленый запах озера, мешает с запахом сухой травы.
Комары обнаглели в конец. Отдельных особо отмороженных личностей что поливай гардексом, что нет. Этих только баллоном в лоб отваживать получается. А людей из озера не трогают вон. Пересоленную пищу не любят?)
Вечером хозяева организовали в гриль-домике посиделки со всякими мясными вкусностями и рассказами-разговорами обо всем-всем.
В общем от всей души желаю вам посетить это место! Тут правда рады двухколесным братьям, не на словах а на деле. Ну и как пы сы по секрету — тут можно взрослым людям без палева вымазаться в грязюке, как в детстве) Я в следующий раз так и сделаю))

26 июля.
Распрощались утром с гостеприимными хозяевами. Нас снова зовет шила острие) Я планирую сегодня вечером увалить за Омск, Юля едет в сторону дома. Не все ж такие безответственные как я, козявки. У кого-то совесть не в отпуске.
Решаем доехать вместе до Ишима и только там разделиться. И как же все-таки здорово иногда видеть за спиной фару знакомого надежного человека, всегда готового прийти на помощь, утешить, утереть сопли и накормить вкусняшкой) И видя как на заправке ты собираешься пустить уже прощальную слезу, сказать «Ну хватит уже!»))
Светит ныне яркое, теплое летнее солнце и легкокрылые облака-пушистики скользят над ясными зеркалами озерной сети. Ветер теплый и ласковый дружески треплет и меня и мот. Под колесами, порой, густою нетронутую почти чернотою, радует новый асфальт.
Остались незаметно позади тростники и болотины. Катим теперь с Горынычем меж березовых стаек в золотисто-зеленых злаковых полях, и ни видать красоте этой ни конца, ни края.
Омская объездная манит и дразнит десятками укатанных полевых дорожек, теряющихся в засеянных полях и березках. Какие сегодня гостиницы, что вы? Когда так вкусно пахнет, свежеющий к вечеру воздух, зреющими хлебами и остывающим черноземом? Нисходит к горизонту солнце, словно яркая брусничина.
Отъехала от города еще километров двадцать по федералке и дождавшись, чтоб никто не видел одинокого мотоциклиста, срулила в поля.
Там рожь, тут пшеница с перелесками перемежаются, и нескончаемый лабиринт черных, гладко укатанных колей. Забралась так, что дорога уж кончилась и трава по пояс окружила стеною. Тут вот и залягу на ночевку у большого муравейника, под опустившей тяжелые длинные, набрякшие зеленью ветви, многоствольной березой.
Умолк раскалившийся за день двигатель, погасли три лучезарных глаза, тихо сделалось и ближе подступили темнеющие в сумерках деревья, прильнули к ногам буйные пахучие травы. Все громче и дружней заводят стрекот ночные кузнечики, смурно и жалесно подвывает им голодная стая комарья. Молчаливо спешат домой мураши мимо моей палатки. Умолк, залег в полях ветер, ни листочка не шевельнет.

Спи, спи в березовых кучерявых дебрях маленький любопытный человечек, шепчет на ухо мне, в полудреме лесной хозяюшко. Может и не буду пугать тебя по темноте шорохами да ветками хрусткими. Ты выключ только колючую, мертвую звездочку на глупеньком лбу своем, смотри лучше как остывает меж стволами, в ночную звездную черноту, небо.

27 июля.
Особое удовольствие — проснуться выспавшейся на рассвете. Вдохнуть пахнущий влажной зеленью лесной воздух, взбодриться и бегать, бегать, бегать кругами вокруг лагеря по высокой, влажной от росы траве, с зубной щеткой в зубах. Дразнить ораву воющих от голода кровососиков)
Крупные лесные мураши не хотят отдавать палатку. Стоят который где на задних лапах, грозно щелкают кусалками, и брюшко зачем-то выставляют. Видать для значимости)

На востоке, над дорогой прямехонько поднимается, разгорается, набирает к новому дню жар, солнце, нежит на полях пушистые, мягкие, золотисто-зеленые колосья. Поднимается от них в прохладный утренний воздух молочная, пахнущая хлебом и травою, влажная дымка. Режут ее подвижными, неправильной формы черными крестиками, вспугнутые с обочин прямотоком, галки. Поди ругают меня, в поля шарахаясь, ну да я не слышу… Пилю себе бубню неспешно, сонно, размеренно сквозь те же, всегда те же озерца-болотца-березы. Чутка не схлопотала раз перелетающей дорогу уткой в голову).
Часам к трем госпожа федералка со своими ремонтами, фурами и обгонами, меня подушатала и замумукала. Посему заправилась в Чулыме под горлышко и укатила от большой дороги куда подальше в южном направлении. Тут уж разом пробудили и порадовали пятнадцати километровый отрезок раздолбанного асфальта и километров 50 отменнейшей, ухоженой гравийки. Потому в Спирино новосибирской области прикатила бодрая и довольная. Еще и потому, что последний до ужаса глинистый участок, километров пять длинной проскочить успела посуху, сбежав от наспупающей на пятки тучи-вреднючи. Мотоцикл же приобрел наконец правильный эндурячий запыленно-обляпаный раскрас.
Между Спирино и Кирзой, расположившихся на берегу широкой Оби без труда нахожу себе под стоянку утоптанный травянистый пятачок меж берез.
Как широк здесь простор над великой сибирской рекой, как чисто голубое небо с редкими пушистыми грудами кучевых облаков! От теплого ласкового ветра легкая рябь по отражающей небо воде, и маленькие, тихо журчащие волны облизывают крупный серо-желтый речной песок берега. И можно плыть плыть, ни о чем не думая, обо всем забывая, разрезая усталым телом прохладную голубоватую гладь.

28 июля.

Уже проснувшейся и умывшейся, застает меня малиновый рассвет над рекой. Нельзя это, для души вредно, пропускать такие рассветы. От того и сижу я, ежась под влажным утренним ветерком, попиваю на высоком берегу молочный чай. Наедине с рекой и рождающимся заново солнцем. Молчит разум, спокоен как озерная гладь в безветрие. Беседует тихо и без слов душа человечка с душой мира)
Лагерь теперь у меня собирается просто и быстро, и каждая вещь обретя, наконец до конца поездки, собственное свое место, ложится ровно и аккуратно.
Выкатываюсь к асфальту по грунтовке меж стожками, парящими в утренней дымке. Двигаю в сторону Камня-на-Оби. Не по душе мне в этом году пробираться на седой Алтай наезжеными дорогами. Зовут и манят красотой и уединенностью маленькие незнакомые второстепенные белые линии на карте.
Вот и лечу сейчас по гладкой извилистой двухполоске, меж подступающими стенами рыжих, стройных, пахучих сосен, и манят своей таинственной тенистой прохладой, отбегающие вглубь леса тропинки.
Но вот как ножом срезает лес сосновый, начинается Алтайский край, просторный, открытый небу, солнечный. Вся сувенирно-медовая деревенька вдоль дороги пестрит вывесками и баночками всех форм и размеров, хранящих в себе жидкое, сладкое, светящееся изнутри, золото. С запахом распаханной земли и утренней свежести мешается умопомрачительный запах копченой обской рыбы всех мастей.
Беззвучным вихрем взметается от падали на дороге стая больших хищных птиц, косят недобро на нас, шумливых, зорким желтым глазом. На дальнем лугу у леса галопом скачет к деревне, дерзко отбившаяся от стада бело-рыжая, бодрая от утра коровенка, провожаемая сонными взглядами монотонно жующих, сбившихся в кучу товарок. Летит уж на серо-белом коне пастух на перез ей, и ветер гладит белый придорожный ковылек.
Заехав в Барнаул выхватываю по-быстрому чашечку кофе на лавочке в парке и трындюлей от охраны супермаркета за мот у велопарковки. Стоит мой Горыныч под окнами грязный, насупленый, обижается что не на нем по магазу кактаю, а на блестящей продуктовой тележке)
Позже мы все те же, все туда же летим, ползем, крадемся, нычимся от затаившихся в кустах полицаев, от Барнаула и до Горного Алтая. А тама ждет нас страсть господня всех мастей и размеров. И понастроено вокруг и вывесок понаписано-понавешено, и сувениры с шашлыками и узбекская кухня с тандырами, и сплавы и квадры и пьяно-веселые толпы. Машин кругом как грязи, подъезды к рекам все заняты и кемпинги устроены чуть не на обочинах. Спаси меня от здесь, мать моя женщина! Скорей отсюда за Усть Сему!
Качу по мосту через Катунь, пищу-верещу от счастья в голос. И нечего косится тут на меня с обочин. Больную женщину может попустило первый раз за год, как сумела, так и поздоровалась)
Очарованная и взбудораженная горным воздухом приехала в Мыюту, нашла указатель что мол под палатку места и баня.
Колеи привели прямехонько на берег говорливой речки Семы.
От бани только пару венцов в начатом срубе, зато цветет вокруг все буйным, пахучим цветом, жужжит, стрекочет, припекает алтайское жаркое солнце. Шумит в каменистых берегах холодная горная река.
Тысячелистник, ромашка, клевер, пижма, горошек, слепота куриная, какие-то разных видов колоски и метелки и прикольные темно-бордовые шишечки на тонких стебельках, раскинулось это все вокруг меня благоухающим многоцветием и утопает в нем и мотоцикл и палатка. Тычутся в сетку налитые венчики цветов.

Под ковриком высокая эта упругая поросль так до конца и не примялась. Пружинит как перина под спальником, вздымает углы палатки, превращая маленький мой домик в травяную люльку.
Эх, кабы вот была я дочь седого Алтая, упругая и гибкая как молодая древесная поросль, темнолицая, черноволосая женщина, так бы легла на ковер из трав да и уснула бы. Но я ж изнеженное городское существо, в двух теплых штанах и спальнике усыпаю) А все же на ковре из трав Алтая. И поет мне, как и другим сегодня вечером река журчащую и булькающую, многоголосную свою, древнюю колыбельную, и омывает перед сном усталое лицо.

Часть 3.