Путешествия

Нижний Новгород — Финляндия — мыс Нордкап — Тромсё — Лофотенские острова — Берген — Осло — Стокгольм — Таллин — Нижний Новгород.

Планировать это путешествие начал почти сразу же по-приезду из предыдущего (это была Южная Америка), — знакомая ситуация для многих мотобродяг. И главный вопрос, конечно, это выбор мотоцикла. Была мысль поехать на своём чопере Yamaha XVS950A Midnight Star, который пылится третий год в гараже с пробегом четыре тысячи километров. Но, решив для себя, что мотопутешествие — это не в последнюю очередь удовольствие от управления правильно выбранным для целей поездки байком, от этого решения я отказался. Дело в том, что съездив пару раз на моей «полночной звезде» в поездки на расстояния четыре — пять сотен километров, я понял, что это не для меня. Нет- нет, это отличный мотоцикл, проветриться не спеша в выходные недалеко от дома по хорошей и свободной дороге лучше не придумаешь. Но не очень далеко и не слишком быстро. Слишком неповоротлив и низко посажен (маневрировать в потоке на нём нет никакого желания), слишком неприспособлен для плохих дорог (ноги впереди, все удары через пятую точку приходятся в позвоночник, глаза и мозг трясутся, дорожную обстановку контролировать трудно). Ну а если несколько сотен километров грунтовки? Да и мыть-чистить весь его хром после каждого дождя (а они в тех краях не редкость) не очень привлекательная перспектива. Так что решено — покупаю турэндуро. Мучительный процесс выбора завершился на Трансальпе, который я и купил у отличного парня Серёги из поселка Мосренген, что в новой Москве. У Серёги сгорела баня и на семейном совете было решено продать байк. Правда, получив выручку за него, в некотором отдалении от семьи Серёга расхрабрился и вместо строительства бани начал строить новый план по добавлению ещё примерно такой же суммы в кредит и покупке нового литрового Стрёма! Я же, доехав на моём новом скакуне до Нижнего Новгорода, прокатившись по пути по грунтовкам вдоль Клязьмы, понял, что мотоцикл мне нравится: относительно лёгкий и маневренный, с дружелюбным, оптимально — мощным, тяговитым мотором, с удобной командирской посадкой с чуть заметным наклоном вперед и хорошей ветрозащитой, с увеличенным клиренсом и большими ходами подвески. Что ещё нужно для трех — четырёхнедельного путешествия с разнообразным покрытием дорог!

Итак, начнём. Двадцать пятого июня, когда закаты гуляют под ручку с зорями даже в наших средних широтах (а ведь я мог бы быть поэтом), я выкатил из гаража своего навьюченного поклажей нового друга, чтобы, постепенно продвигаясь на север, к полярному кругу, увидеть его – полуночное солнце крайнего севера Норвегии. Что за лето… Температура около десяти градусов, вот-вот пойдёт дождь. На мотоцикле более сорока килограммов багажа, включая палатку, спальник, газовые баллоны, запас макарон и каши, но всё это почти не ощущается на ходу, мотоцикл нравится мне всё больше. От Нижнего Новгорода до границы с Финляндией более тысячи трёхсот километров. Своих красот мы не замечаем, но монотонность российских дорог была разбавлена небольшими приключениями.

Заехал в Рыбинск, в воинскую часть 41686, арсенал вооружения, где дослуживал оставшиеся три месяца до приказа после добровольного отчисления из военного училища в далёком девяностом. Стою у КПП, ничего не узнаю, потом начинаю припоминать – вот здесь справа за забором автопарк, там казарма. Снимаю несколько кадров айфоном на память. Задним ходом сдает проехавшая уже было машина. «По какой причине вы ведете съемку на закрытом объекте?» Из окна на меня щурится бдительный капитан,- только-что начали разворачиваться события в Украине. «По причине моей здесь службы в девяностом году, — отвечаю, — и не отпускающей светлой ностальгии по многонациональному коллективу из закавказских республик, а так же мышечной памяти и фантомных болях в руках и ногах из-за ежедневных разгрузок вагонов с боеприпасами». «Вы находитесь в тридцатиметровой близости от стратегического объекта, вас могут арестовать с вашим айфоном, и все такое». Понял, понял, стоит, такой, шпион прямо посреди площади перед проходной, замаскировался в лимонном дождевике, который видно на дороге за пять километров в сильный туман. Но через пять минут, когда уже собирался уезжать, и правда – пришёл наряд и чуть не арестовал меня. Другой серьёзный мужчина задал мне массу вопросов на проверку краткосрочной принадлежности к альма-матер — в каком году служили, фамилия командира части, какие фамилии ещё помните (помню поэтическую фамилию старшины – Пастернак), были ли уголовные дела, кого посадили?! Видимо он особист, судя по вопросам и стилю разговора это ему близкая тема. Нет, говорю, только чуть-чуть не посадили, но чуть-чуть не считается, и со всеми дембелями мы расстались почти друзьями, выбитые зубы не в счет. Фотография моего паспорта на память капитаном Шаповаловым и счастливого пути на прощанье.

К вечеру я был на Рыбинском море, в городке с названием, которое пахнет сыром — Пошехонье. Вот уж не думал, что когда-нибудь здесь побываю. Глядя на эту точку в атласе дорог, мне представлялось что-то вроде ивановского Плеса с его левитановскми волжскими далями с высоких берегов, набережными, ресторанами и туристами с теплоходов. Увы, но Пошехонье оказалось совсем маленьким тихим посёлком. Центральная площадь с церковкой на берегу и тут же Лениным, стоящим к ней спиной. Подростки с пивом на каждом углу. В местной гостинице номер на третьем этаже, душ на первом и добрые, совсем не дежурно приветливые, как бывает в больших городах, люди.

Следующее утро встретило меня убитыми второстепенными дорогами из заплат, а потом и панорамой из ощетинившихся труб с бурыми клубами дыма на горизонте. Это Череповец. Проехал из любопытства через центр (впрочем, зря, мой глаз так ни за что и не зацепился). И вот, удалившись километров на сто от этого сурового города металлургов, опять не обошлось без затей. Поговорив на дороге по телефону с бывшим шефом, я обнаружил, что разговор был настолько серьёзен, что делал я это в течение двадцати минут с неработающим двигателем, но зато с включенным зажиганием, дальним светом, противотуманными прожекторами, навигатором и обогревателем ручек в положении максимум. Толкание груженого коня под горку (благо она там была) в целях его завести даже привело с четвертого или пятого раза к положительному результату. Но слышали бы вы, что я произнёс, когда, мокрый насквозь от пота, в дождевике (шел дождь), дыша как после марш-броска в противогазах, но довольный я начал трогаться… Я забыл убрать подножку…Уже слышу ваше дружное гы-гы-гы! А горка-то уже закончилась, и стоял я как-раз теперь в яме. Эвакуаторы и техпомощи, найденные, в интернете обещали лишь вывезти в сервис. Но терять время не хотелось, а такой мелкой коммерческой услуги как «прикурить» на дороге в Череповце оказалось не предусмотрено. На второй час моего голосования, вдруг предо мною предстал ангел на шестерке жигулях в слесарной робе и с большой коробкой инструмента в багажнике, среди которого оказались провода! К сожалению, не запомнил его имя. Спасибо тебе, ангел!

Мне хотелось проехать по восточному берегу Ладожского озера (на карте там значится дорога) и уже где-то в тех краях пересечь границу с Финляндией. В Новой Ладоге мы разговариваем на перекрестке с выпившим, но здравомыслящим мотобратом, пилотом мотороллера.
— «Как дорога вдоль Ладоги?»
— «Отличная новая дорога».
— «Как далеко?»
— «Ну, километров пять, и дальше на Петрозаводск».
— «А мне триста шестьдесят и на Сортавалу…»
— «Нее, туда не надо, там камни вот такие, и ямы вот такие!».
Тогда — на Шлиссельбург.

В Шлиссельбурге ужинаю в прекрасном грузинском ресторане без названия, но с нереально отменным грузинским вином из бочки, ну а потом и чачей конечно, под игру сборной России с Алжиром по футболу. С утра, с трудом поднявшись из-за плохой игры сборной России, еду на катере осматривать крепость Орешек.


Сколько же здесь людей полегло. Начиная от Петровских сражений со шведами, потом расстрелы народовольцев, потом оборона от фашистов — если бы не Орешек, то фашисты замкнули кольцо окружения вокруг Ленинграда и не было бы «дороги жизни» по Ладоге. Как всегда меня впечатляют тюрьмы. Да, просидеть в таком бетонном сыром пенале с железной шконкой и замазанным окном двадцать лет как Вера Фигнер, это вам не стратегические запасы российской армии разворовывать, а потом отбывать домашний арест в семисотметровых квартирах как некоторые наши современные поэтессы.

На следующий день я на погранпереходе Брусничное. В Финляндии всё по-другому. Уютно и чисто. Блистающие порядком живописные озера, отели вокруг них, дачи и тропы здоровья. После некоторого движения по центровой трассе, решил взять туристического быка за рога и свернул на самую мелкую второстепенную трассу, какую смог разглядеть в атласе. Между тем это оказалась лента идеального асфальта, петляющая между озер. Дело уже к ночи, решил разбить лагерь в виду какого- нибудь живописного озера. Не терпелось обновить новую палатку, газовую горелку, фотоштатив и бутылку виски. Не тут-то было. Все подъезды к озерам — частная территория. На съездах почтовые ящики и номера финских фазенд, которые, впрочем, мало похожи на виллы из окрестностей Москвы и Санкт-Петербурга, скромные домики, и никаких заборов, шлагбаумов и предупреждений об охране объекта омоном и спецназом. И даже там, где нет номеров и ящиков, через полкилометра езды по грунтовке всё равно упираешься в какой-нибудь прибрежный сарайчик с доброжелательно улыбающимся финном в потрепанной футболке, знаком показывающим тебе, что палатку здесь никак нельзя.

Наконец, уже на менее второстепенной дороге найден съезд к живописному озеру с полночным закатом, кувшинками и комарами размером с любимую лошадь Буденного. Только расположился и развязал поклажу, появился вежливый финский парень и сказал, конечно же, что здесь не то чтобы нельзя, но нежелательно. Привязана тут лодка в этой уютной крошечной бухточке (и правда привязана), весла сушатся без присмотра, за ними наблюдают с другого берега из пансионата, а сам он по соседству с девушкой расположился и у них тут собака кусачая гуляет. И даже показал мне как она лает, сделав серьезное лицо, — гав- гав. Хотя может быть после двенадцати часов за рулем мотоцикла я и понял чего неадекватно, и парень просто пришел представиться. Но я сказал ему «всё окей, окей!». Бысто выпил виски, чтобы мне уж ни при каких обстоятельствах на мотоцикл не садиться, развел примус с кашей и чаем и поставил палатку.

С утра, похлебав ещё кашки и взбодрившись чайком, сняв прекрасный рассвет над озером, решил уже не заморачиваться на придумывание маршрута, а озадачить этим навигатор, вбив конечный пункт Нордкап и задав вариант расчета «короткий».

Повсюду демонстрируется явное нежелание финнов жить сообща, группируясь как у нас в города, посёлки и прочие садовые товарищества. И мне в них это сильно импонирует. Много домов расположено обособлено. К каждому подведена дорога и электричество. А может быть дело в том, что финнов мало, всего шесть миллионов. А земли у них много, и озер много, подумать только — сто девяносто тысяч! На всех хватает!



На берегу одного из них я и расположился пообедать. И даже вздремнул десяток минут прямо на травке под тягучий разговор финских рыбаков, собирающихся отплывать на лодке. Самочувствие после сна резко улучшилось, и я рванул дальше. Следующая стоянка случилась на самом севере Ботнического залива. На берегу уютная кемпинговая стоянка. Идеальная чистота и порядок, как впрочем, и везде у финнов. Уютные деревянные домики, место под палатки и кемперы.


Ближе к вечеру к соседнему домику подъехала ещё пара мотоциклистов, финны, и у меня появилась компания попариться в настоящей финской сауне на самом берегу моря. Сауна оказалась неотличима от обычной русской бани, с той лишь разницей, что вместо дровяной печи электрическая каменка. А море оказалось совсем несоленое. Впрочем, горячие финские парни залезать в воду не захотели — вода была отнюдь не парное молоко.

После бани съел в соседнем ресторане северного оленя в виде тушеного рагу. По вкусу мясо напоминает баранину, только не такое жирное. Проснувшись ввиду раннего отбоя (после бани, оленины и пива) в три часа ночи, я выглянул в окно. За окном было светло. Да, я на севере!

Перед выездом я посмотрел прогноз погоды и увидел, что лавры отважного мотоодиночки, покорителя крайнего севера у меня отбирает погода — весь север Скандинавии на ближайшие пять дней накрыла зона антициклона. Солнечно и температура до двадцати двух! А ещё вчера было лишь плюс пять и дождь. Мне сказочно везет!

Дорога по-прежнему петляет среди зеленых лесов и бирюзовых от отраженного в них неба озер. Вдоль них тянутся скромные, но ухоженные фазенды финнов. Лужайки, лодки, столики, барбекю. Воскресный день, по многочисленным велодорожкам тянутся счастливые от хорошей погоды и благополучной жизни семейные группы на велосипедах, роликовых коньках, на лыжероллерах и просто пешком. Кругом разлито умиротворение и покой. И это крайний север.

Но растительность делается всё скромнее и ниже. Появилась тьма гнуса. На ходу шлем мгновенно залепляют невинно убиенные насекомые. На каждой заправке стоит ведро с пластиковой шваброй. Каждые несколько километров дорожные знаки предупреждают о разгуливающих здесь северных оленях. И не зря. Они и правда разгуливают.






Снова ночую у озера в палатке. Странно смотреть на закат, после которого вот- вот должны наступить сумерки, но они не наступают. Всю ночь сплошной закат!

После границы с Норвегией ландшафт меняется. Та же хилая растительность, но финские болота переменяются норвежскими холмами, а затем и горами. Мотоцикл прорезает редкие дождевые фронта, — то, что не замечаешь за рулем автомобиля (над головой-то крыша) на мотоцикле воспринимается почти как на самолете. Вот впереди над головой показалась темная густая синева, въезжаю в полосу дождя, вода забарабанила по шлему, заливая визор, повеяло ледяным холодком. Но впереди уже виден просвет и голубые небеса, вперед туда! И вот опять над тобой солнце, а дождь позади! Ощущение полета, за это мы и любим путешествия на мотоцикле!

Ночую в кемпинге по соседству с ребятами из Питера — Тёмой на Фазере, Антоном на Выфере и Димой на восьмисотом гусе. Парни вместе трудятся и вместе отдыхают. Угощаюсь непревзойденной перловкой с тушенкой, приготовленной их идейным вдохновителем, а так же поваром — Тёмой. Выпиваем что Бог послал, гуляем по берегу реки, фотографируемся при помощи прогуливающегося вдоль реки дедушки. Может быть в первую финскую он был снайпером? :)


С утра крайний рывок на север. Держусь за ребятами несколько километров в сторону Нордкапа. Но скоро фотозависимость берет свое, и я останавливаюсь снимать прибрежные скалы, парни уезжают. Договариваемся встретиться уже на мысу.

Дорога к Нордкапу петляет, повторяя изгибы Порсангер-фьорда. Довольно опасная дорога и не очень ровная. Много крутых поворотов, внизу — разное, ограждения отсутствуют. Мыс находится на острове Магерё. Его с материком соединяет тоннель, проложенный под водой. Три с половиной километра вниз, уклон десять процентов, вокруг мрачный сырой гранит, откуда-то сверху капает вода, воют вентиляторы. Ощущение такое, что спускаешься в преисподнюю. Потом столько же вверх. Особенно непросто здесь приходится велосипедистам, даже бывалым, это нам рассказали польские ребята — велопутешественники за вчерашним ужином.

Нордкап! Самая северная точка Европы! Снимаемся у стелы «глобус» на фоне густой синевы северного моря. Где- то там северный полюс! Ухожу далеко в сторону по горе. С опаской смотрю вниз в пропасть с высоты триста метров. Внизу еле различимая пена прибоя. И птицы тоже внизу. Сижу на гранитной скале, смотрю вдаль и думаю о вечности… Шутка.



Съев в общепите хот-дог и кофе (за всё четыреста сорок рублей по карте Виза, а что вы хотите, это Норвегия, самая благополучная европейская страна), выезжаю в обратную сторону, предварительно посмотрев в навигатор, — до Нордкапа из Нижнего Новгорода пройдено чуть более трёх тысяч километров. До полуночи разъезжаю по окрестным грунтовкам и рыбацким деревням в поисках хороших кадров. А на небе всё то же солнце, то прячущееся, то вновь выныривающее из лилово- серой низкой пелены. Это полярный день! Солнце так и не зайдет за горизонт. И в три часа ночи на сумерки даже нет намёка. Мозг отказывается воспринимать это время как повод поспать, и я бодро щелкаю эти строчки на кухне того же кемпинга, откуда уезжал утром.

Обратный путь будет гораздо длиннее — двигаясь на юго-запад, мне предстоит несколько дней огибать бесчисленные норвежские фьорды и карабкаться по горным серпантинам. Дорога то уходит в вверх, то вновь спускается вниз и идет вдоль побережья. Проскакиваю бесчисленные рыбацкие деревушки. Наверху, на северных склонах гор довольно много снега и ландшафт напоминает предгорья Альп, только, где-нибудь, в апреле.



Дорога не идеально ровная, но без явных ям и хорошо размеченная. Чем же у нас в России хуже климат по сравнению с Норвежским заполярьем, что на него так любят ссылаться отечественные дорожники? Конечным пунктом на этот день намечен город Тромсё, ворота в Арктику, как его называют. Изучив путь, я выяснил, что можно сократить почти сто километров, воспользовавшись двумя паромными переправами, что оказалось очень кстати — в этот день я довольно устал, а время было уже к ночи. И я сажусь в девятом часу вечера на последний паром, заодно получив возможность поплавать, (извините, — походить) по норвежским фьордам. В двенадцатом часу ночи въехав в Тромсё по знаменитому консольному мосту, соединяющем материковую и островную часть города, нахожу в Букинге хороший и недорогой отель почти в центре.

На следующий день первым делом посещаю пивоварню Mack, самую северную в Европе, ну а уж в музеи я не попал, так как задержался в пивоварне, а все музеи работали до пяти. Погода располагает к прогулкам, — солнечно, соседний Гольфстрим скрашивает горожанам суровую арктическую действительность, и я шатаюсь по городским холмам вместе с толпами других туристов.








Настоящая жемчужина Норвегии — Лофотенские острова. Журнал Нешнл Географик ставит их на одно из первых мест в рейтинге самых живописных мест мира. Быть с ними рядом и не заехать – это, конечно, неправильно. Изучив возможные пути из Тромсё, решаю снова воспользоваться паромами. Это, во-первых, снова сокращает путь, а во-вторых, позволяет кроме, собственно Лофотен, проехать живописнейшими маршрутами — по островам Сенья и Андой, входящими в состав архипелага Вестеролен.

Из Тромсё выезжаю под дождем. Переправившись на первом пароме на Сенью, оказываюсь в царстве Берендея. Дождь закончился, зато остались клочья облаков, красиво укутывающих горы молочным покрывалом. Пахнет водорослями и рыбой. Дорога идёт вдоль прозрачных вод фьорда, обрамлённого покрывалом причудливо рассыпанных камней. Вдалеке — наслаивающиеся друг на друга силуэты горных вершин. За каждым поворотом хочется снова и снова покинуть мотоцикл, но взяться за фотокамеру. Вот только, в три у меня следующий паром и я, после очередной фотосессии, выкручиваю ручку газа, подрывая Трансальп по извилистой дороге острова оставшиеся километров тридцать. Сходу влетаю на паром за уже въехавшими на него автомобилями.








Остров Андой запомнился колоритными рыбацкими деревнями, состоящими из аккуратных деревянных домиков, состязающихся между собой по яркости красок — голубых, желтых, красных. У многих крыши из дёрна как делали здесь многие века назад, и это не для туристов, просто здесь до сих пор так строят. У домиков в плетёных креслах греются на недолгом летнем солнце отцы — старые рыбаки.

В ресторанчике девушка-официантка говорит мне, что русского меню нет, но есть русский кок. Оказалось, что даже два. Андрей и Сергей. Правда, не из России они, а из Латвии. Работают здесь второй месяц. Андрей до этого трудился поваром в Лондоне. В Норвежской глубинке ему пока очень нравится. Предлагали работу в ресторане на Рублёвке за шесть тысяч евро в месяц, но он предпочел работать здесь за три. Притащил сюда друга детства, тоже повара — Сергея, но вот ему здесь что- то не по душе, собирается домой. До этого он работал на юге Норвегии. Говорит там люди лучше, добрее и веселее, а здесь хозяин придирается, что жгли его газ лишних две минуты, пока меняли на плите соусы.

Сергей готовит мне мясо кита. На вкус и по виду почти как говядина, но с лёгким привкусом печени. Кстати, выясняю у Андрея, что это был самый крупный из всех видов китов — синий кит. Не из-за кровожадности, но ради поддержания разговора, интересуюсь – не едят ли у китов печень, мозги, пенис и другие деликатесы. Нет, говорит, не едят. Хотя, я подозреваю, что не едят только рядовые туристы (им просто не достается). Так же интересуюсь, разделяется ли китовая туша по сортам — на столовый край, лопатку, шею и прочее. Нет, говорит, к ним в ресторан приходит всё мясо совершенно одного сорта — сплошная филейная часть… Конечно-же, всё это неуместный юмор. На самом деле, мне всегда казалось противоестественным что люди, такие мелкие существа, едят таких гигантов как киты. Мне кажется, правильнее было бы наоборот. И ещё… Говорят, у китов бывают голубые глаза…

Проводя по двенадцать часов на мотоцикле, к вечеру совсем не устаю. То ли причина в прекрасной эргономике моего Трансальпа, то ли в круглосуточно не заходящем солнце. В первом часу ночи собираюсь поставить палатку в попавшемся на пути кемпинге. Хозяин ломит цену в сто девяносто крон за ночь (больше тысячи рублей по-нашему, чтобы поспать несколько часов в своей же палатке и утром сходить в душ за дополнительные десять крон). Я уже привык к норвежским ценам, но тут даже я, спокойный, разволновался. Ранее я платил в два раза меньше. Довольно злобно говорю хозяину гудбай и через несколько сотен метров, съехав с дороги к берегу, вижу мотобрата, приветственно приглашающего меня располагаться рядом. С мотополицейским Петро из Чехии мы, разместив свои палатки на неказистой лужайке, выпиваем остатки моего виски, разговариваем несколько минут про разные города и страны и загружаемся по своим спальникам, с утра Петру на Нордкап, а мне дальше на юг.

Весь следующий день неспешно качусь по живописной дороге Лофотен, развалившись на сумке, притороченной за спиной и вытянув ноги. В этом мне помогает вторая пара подножек, любовно выточенная старым хозяином Хонды Серёгой на фрезерном станке. Порой меня посещает дежавю — виды Лофотен очень смахивают на ландшафты острова Крит. Такая же перламутровая вода фьордов, нагромождения камней, скал и голубое небо. Гольфстрим греет, температура днём градусов двадцать пять. Начинаю поджариваться в своей туристической мотоэкипировке. На песчаном белом пляже раздеваюсь и собираюсь лезть в воду. Не тут-то было, зайдя по-колено, у меня начинает сводить ноги — вода ледяная. Купающихся не видно, лишь ничего не боящиеся дети, барахтающиеся на мелководье впадающей в море речки.



К вечеру оказываюсь на самом краю Лофотен — в деревне с лаконичным названием О. Россыпь аккуратных домиков на берегу у подножия высокой горы, крики птиц, штабеля сушеной трески на специально собранных лесах. Брожу допоздна за деревней с фотокамерой по живописному мысу с камнями и скалами, а дальше лишь океан!




Следующим днём, выезжая с парома, перемахнувшем меня на материк, я еду пару километров за колоритным бородатым дядькой на харлее, соседом по нижней палубе. Его шикарный мотоцикл укомплектован саббуфером из которого изрыгаются басы AC/DC. Мне нравится AC/DC. Я тоже вытянул ноги вперед на Серёгины подножки и так мы ехали вдвоём, два байкера, правда, один на низком байке, блестящем и длинном, а второй на коротком, высоком и грязном. Но зато моя борода к этому времени была уже под стать ему. И люди на нас смотрели и улыбались.

>>>ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ>>>

МАРШРУТ: