Сам же напросился в своем предыдущем посте на продолжение рассказа по теме автоугонов, вот и получил «неожиданные» заявки на его продолжение. Ну что ж, как говорят на востоке: «Пустивши стрелу, лук за спину не прячь».

Случилось это вскоре после того, как я сходил в Японию за машинами в августе 1995 года. По мнению большинства сугубо сухопутных людей настоящие моряки говорят именно «сходил» и снисходительно поправляют шпака: «говно плавает». По моим личным наблюдениям, за чистоту морской терминологии с «пехотой» борются, в основном, салаги или, как их ещё называют на флоте — «караси». Морской волк, у которого «вся задница в ракушках», настолько безразличен к словесному антуражу, что может снисходительно простить и «плаваете» и даже неправильное ударение в морском слове компАс. Хотя и сама морская лексика стремительно теряет былой шик и очарование и уходит в прошлое вместе с непостижимыми для берегового человека бом-брам-стеньгами и романтикой плавания под парусами. Так вот, я пошёл-поплыл в Страну восходящего солнца в составе экипажа судна с целью приобретения, да просят меня братья-мотоциклисты, подержанных японских автомобилей.
По прибытьи в порт Хокато, префектуры Фукуока, что на острове Кюсю – (вслушайтесь в ритмику фразы) на самом южном из крупных японских островов, мы принялись исследовать японские автостоянки. Не буду описывать свои впечатления от знакомства с Японией и японской культурой, поскольку в эту поездку, в основном, я посещал только автомобильные свалки, куда нас организованно возили хитрые японские агенты. Впрочем, упомяну о двух знакомствах. Первый японец, о котором стоит рассказать, был хозяином автостоянки и якудзой. Самым настоящим, с «ёжиком» на голове и колючим взглядом. Он показывал автомобили, судя по всему, по необходимости, вызванной временным отсутствием работника. Якудза открывал машины молча и покупателей почти не замечал. После моих попыток поторговаться, указывая на недостатки в салоне, он просто молча вытащил меня из автомобиля, закрыл его и ушел. Он был хозяином белого спортивного Мерседеса с длиннющим капотом, выходящими из него блестящими трубами выхлопного коллектора и спицованными колесами на широкой резине.

У якудза не хватало мизинца на руке. Я раньше читал про ритуальное отсечение фаланги мизинца с целью демонстрации преданности боссу в случае провинности. У них это вместо выговора с занесением в личное дело. Другой японец был продавцом магазина подержанных автомобилей, расположенного на одной из улиц на окраине города, куда мы забрели с моим товарищем, отчаявшись найти подходящие машинки среди утиля. Япончик был молодой, но бывалый. Он успел поучиться в Америке и был женат. Я выбрал Nissan Silvia, предпочтя её другой красавице – спортивной черной роторной Mazda. Япончик быстро оформил необходимые документы и мы поехали в порт. Вот тут и стало понятно, что на причале возле нашего парохода делали толстомордые ребята в шлёпанцах и с полотенцами на шее. Это были местные братки, которые спасались от жары в машинах с кондиционерами и неторопливо разруливали процесс передачи экипажу различных японских товаров. Похоже, что один я пытался осуществить неконтролируемую закупку. Все остальные поставки чётко проходили через ребят в шлёпанцах. Уж не знаю, какой разговор у них произошел с моим япончиком, но только после того, как они покланялись друг-дружке минут пять, япончик подошел ко мне и мрачно сказал, что документы оформлены неверно и нужно вернуться в магазин. По дороге он молчал и изредка ругался по-английски: stupid yakuza (тупые якудза)!!! Через некоторое время мы вернулись на причал. Якудза были тут как тут. Они опять долго раскланивались, и если бы я не догадывался о содержании разговора, то нипочем бы не поверил, что это обычный наезд, который на моей исторической родине выглядит куда как более прозаично. Итак, я стал владельцем весьма редкого для моего города экземпляра. Описание дороги домой опускаю.

Таможенник, оформлявший документы, сказал, что за все время его работы на пополнение госбюджета видит такую второй раз. Нужно ли говорить, что в городе эта машинка пользовалась особым вниманием? Мне махали руками, показывали большой палец, останавливали и предлагали продать. Я, польщенный, неизменно отказывался. Как то утром на круглосуточной стоянке возле моего дома я был встречен всклокоченным сторожем. Он подошел, оглядываясь, и сообщил мне, что ночью приходили какие-то люди, вскрыли машину, сняли замок с багажника, унесли его и, вернувшись минут через 15, поставили на место. Они упокоили сторожа тем, что пообещали угнать машину в другом месте. Они простодушно сообщили, что им известно, где работает хозяин и именно оттуда они ее и уведут. Сторож смекнул, что лучше эту тайну не хранить и сообщил все мне, справедливо ожидая пива в обмен на информацию. Он сделал правильную ставку. Поставив сторожу пива, я незамедлительно начал действовать. Первым делом я сообщил новость начальнику службы безопасности компании, в которой я работал. Снимали замок, значит дубликат ключа у них уже есть. Вторым моим действием стала установка уникальной противоугонной системы, отключаемой таким количеством манипуляций с органами управления автомобилем, что её можно было использовать в качестве тестера на алкогольное опьянение. Заявления, написанные мной в милиции, благодаря особым отношениям между милицейским начальством и начальником службы безопасности дали эффект, недоступный обычному налогоплательщику. Особые отношения с милицией наш «центурион» установил на весьма приличном уровне, поэтому мотивация крыши организацией пьянок на природе не исчерпывалась. Но в те времена это было «необходимым и достаточным» условием существования успешного бизнеса. Но уж лучше с ними. К чему привели организационные усилия нашего силовика? Во-первых, благодаря ориентировкам ГАИ меня останавливали на каждом углу, инспектор тревожно заглядывал в салон, видя отсутствие у меня неадекватной реакции, говорил что-то вроде: «Ага, значит ещё не угнали» и, даже не спрашивая документов, отпускал. Так продолжалось дня три. Потом гаишники успокоились. Но это была не единственная мера, принятая непривычно ретивыми милиционерами. Днём возле офиса машину «пасла» группа захвата из оперов в штатском, которые гуляли неподалёку, а в моей квартире была устроена ночная засада. У окна с видом на стоянку располагался оперативник, который приходил вечером и сидел почти до рассвета. Сидел тихо, только рация иногда шипела. Моя семья его заботливо подкармливала, снабдила подаренным мне на день рождения биноклем и старалась не мешать нести нелегкую службу. Прошло дня три и засаду сняли. Но за машиной, когда она находилась возле офиса, приглядывать продолжали. Прошла, в общей сложности, неделя и всем эта «детектива» уже порядком поднадоела. И вот, в один из дней в районе полудня, охранник Саша, сидящий возле окна, поигрывающий помповым ружьем Mossberg и время от времени поглядывавший на улицу, вдруг с криком — «Машину угоняют!» кинулся бегом вниз по лестнице с третьего этажа. Я побежал следом, но забуксовал на месте и, выполнив lowside, разорвал штаны. Когда я подбежал к машине, всё уже было кончено. Нет, Саша всех не перестрелял, но на земле возле моей открытой машины лежало три молодых человека. Рядом прыгал возбуждённый опер с пистолетом в руке. Он тыкнул им в бок одного из лежащих – «Этому можешь сразу дать по хлебалу. Это он в за рулём сидел». Бить никого я не стал, хотя рваных штанов было жалко. Ребята были здоровые, я помог им надеть наручники. Саша стоял рядом и держал троицу на мушке, пока мы их паковали. Приехал милицейский бобик, их порассовали по машинам, одного, по милицейской привычке, положили между сиденьями УАЗика в виде коврика под ноги. Оперативник, повязавший банду, протянул мне ключи и попросил отогнать машину, на которой приехали угонщики, к отделу. Я ехал на небогатой машине незадачливых крадунов и размышлял о влиянии фортуны на наши планы. Вот ведь как бывает — планировали пацаны на моей машине покататься, а вышло наоборот. Как выяснилось потом, мою машину им заказали.
Примерно через год меня вызвали в суд. Времена были настолько бурные, что я даже не сразу понял зачем. Оказалось, в качестве потерпевшего по одному из эпизодов в деле банды матерых угонщиков. В зал я попал, но мои показания уже никому не были нужны. За угонщиками, как утверждало Обвинение, кроме моего было ещё 12 эпизодов. Может и так. А может просто «висяки» закрыли и тем самым раскрываемость повысили. Двум парням дали реальные сроки, одного отпустили по справке из психдиспансера. Закон восторжествовал, но мне было не особо радостно. Именно поэтому этот рассказ при публикации я не снабдил меткой «юмор».