Путешествия

7 августа
Утром вокруг палатки бродили с хитрющими глазами козы, собаки-вороваки, горластые ишаки, и люди мимо в туалет под горой.
Девчонки опять появились, стоило нам только вылезти из палаток.

Не знаю много ли у них игрушек, но в нашем лагере игрушками становилось все подряд, но опять же замечу — только с нашего разрешения. Не было и намека на то, чтоб что-то взять без спроса. Никлас был впечатлен их крайней сообразительностью. Нескольких секунд наблюдения было достаточно, чтобы понять как надо упаковывать кастрюли, собирать палатку или пользоваться фотоаппаратом.



А высота, тем временем берет свое над нашими не подготовленными организмами — после активных телодвижений по сбору лагеря очень тянет прилечь)
Пока я, на траве раскинувшись звездочкой, впитываю утренние солнечные лучи, девчонки увлеченно ползают вокруг меня. Изучают застежки на ботах, трогают наколенники, плетут косички где попало) Мои четыре сережки (все разные) заворожили их даже сильнее чем немецкий смартфон. Девчонки они везде девчонки. Себе оставила одну сережку, остальное разложила в 2 пластиковые коробочки из-под беруш и подарила каждой по маленькому сокровищу.)) Радости было)))
Старшей (зовут Мукадас), очень глянулась моя ручка. Несколько раз подходила, на птичием языке спрашивала нет ли еще одной, ненужной. А вот блин нет! Как кардинально меняются ценности у людей в горах. Ручка у меня всего одна и нужна до зарезу.
Ситуацию спас немец. У него, конечно же есть еще одна. У него все есть, даже смазка для молний))
Попрощались, поблагодарили, выдвинулись. Впереди у нас перевал 4200, я вся в предвкушении предсмертных конвульсий двигла. Асфальт тут, правда больше не попадается. Просто горная дорога разной степени сложности, но ничего ужасного.
Баварский гусь летит как гусь, моя же карбюраторная амаха по-прежнему мечтает о среднем шатунном пальце. Но за неимением оного просто кряхтит, бубнит невпопад и быстрее 40 километров в час ехать отказывается. Ну да мы не спешим никуда…
Среди горных вершин иногда показываются шапки ледников, со скал сбегают шумные горные ручьи. Пянж теперь глубоко внизу, в ущелье. А мы сидим на крошащейся под гору обочине и, щурясь от неимоверно яркого солнца изучаем Афган на противоположной стороне.

Чуть позже, близко подступающие к дороге горы остаются позади. Пянж теперь течет между холмов (ну по сравнению с тем, что осталось позади). Здесь, так похожие на монгольские, пейзажи, соленые озера в низинах и широкая дорога с зубодробительной гребенкой. А высота, тем временем дает о себе знать — бегать кругами по холмам и снимать красивые пейзажи тянет уже гораздо меньше. Происходит это так — сначала видишь интересную точку, проходишь в ее направлении 20 метров, задыхаешься, решаешь что, возможно, не очень-то тебе туда и надо).

Обедаем мы в тени заброшенной автобусной остановки — тут по пути больше нет кишлаков. Давимся кто чем — немец иранскими сухофруктами, я выклянченными у него же эмэндэмсами. Сами пыльные, руки грязные, обгорелые, мухи в глаза лезут… Бичи на прогулке) Оченно, однако счастливые бичи))
Сегодня решили ставить юрты на озере Яшилькуль. Выехали на м-41, посмотрели — да, хорошая дорога, асфальтированная, но нам по ней скучно) Ушли опять на грунтовку. Проехали небольшой поселок, поднялись на перевал, да как рты разинули!

Под голубым, ясным небом открылось нам сине-зеленое озеро в ладонях коричневых, с мягким абрисом гор. И облака глядятся в него как в зеркало.
Нашли съезд к самой воде, но остановились выше, возле горячего источника. Местные здесь моются и стираются, на плотном травяном ковре одежда сушится… Мы тоже так хотим!
Лагерь ставим метрах в ста от источника. Местные смотрят на нас, улыбаются. Чудно, наверное видеть, как возле твоей ванной кто-то палатку разбивает). Но палят нас не только местные, вокруг еще полно байбаков. Они и тут и там торчат рыжими столбиками, и громко тревожно посвистывают, стоит тебе приблизится.
Большой, грозного вида белый собакен с упоением валяется в ручье неподалеку и покрывается слоем черного пахучего ила. Филлип зовет мотопутов емким выражением smelly biker (пахучий байкер). Теперь у двух пахучих мотоциклистов есть большой пахучий собакен, который не хочет уходить, потому что мы его полюбили и почесали везде где только можно и нельзя.
Я варю рис, немец стирает, собак пачкает все, до чего может дотянуться и ищет кого бы сожрать, местные моются и ищут десятерых сбежавших баранов. Последним, впрочем не везет (ни людям, ни баранам), так они нынче и не встретились.

8 августа

С утра нас приласкало солнышком высотою — стало тепло и лениво. Не охота было ходить по лагерю таскаться в вещами, поэтому я просто ползала. Немец себя никакими телодвижениями вообще пару часов не утруждал)
К нам приходили искать овец, знакомится, ласкаться (здоровенный пес), наблюдать (дети, стайкой прискакавшие на источник купаться). А мы кто сидя, кто лежа) Команда ленивые черви))

Мотоциклы себя тоже вели не лучше — завелись кое как, мой еще и еле едет.

Выехали на асфальт, подкачали колеса. Я в порыве садизма вытащила из мота воздухан. А он как попер 80!)) И не надо в меня какашками кидаться, я свой карб сама мою)
Под колесами асфальт разного качества — до Мургаба долетели за пару часов. На заправке встретили двух парней из Автралии и Нидерландов. Австралиец (@tired_and_dehydrated), долго так, вдумчиво в меня вглядывался — больно говорит рожа знакомая… Оказывается в инсте подписаны друг на друга. Россия и Австралия встретились на краю Таджикистана. А чего бы и нет?))
Город, нас с немцем нифига не порадовал. Информация для туристов, отмеченная на карте это просто ржавый щит на обочине дороги, этой самой информации не содержащий.
Сидим себе (бичи бичами) на ступеньках магазина, точим связку бананов. Экая роскошь! Перед нами город, террасами поднимающийся в гору. Домики — глинобитные четырехугольники с белеными известью стенами и плоскими крышами. Кто-то вообще живет в вагончиках. А немец, глядя на домики в припадке тоски по родине, затирает, что в Германии угол наклона крыш закреплен в законе. И разнится для севера юга. А колеса на мот можно ставить только рекомендованные производителем, а с палаткой лучше не останавливаться в Германии где попало, не любят там этого… Рука-лицо! Че за страна??!..
Почесали мы репы, купили продуктов и двинули в сторону Кизилработа (к китайской границе). Надеемся закольцевать сию дорожку по горам и вернуться в Мургаб другой дорогой. Посмотрим что получится.
Вокруг каменистая степь в окружении гор, дорога вьется вдоль реки — приятные такие, не тряские направления. Много-много их, выбирай любое. Приятно, не напряжно. Катишь себе в стоечке, как суслик с колесиками. По степи гуляет ветер, окатывает нас клубами пыли из под фур, гудящих из Китая. Такого манящего и такого сцуко дорогого((

Позади нас косматая, смурная туча. Справа вдалеке, встречным курсом пылит не слабый пылевой смерч. Горы темны и степь пустынна. Суровый — заезженное слово, но пейзаж здесь суров.
Ехали мы до самых сумерек, а потом просто встали на зеленом пятачке неподалеку от дороги, на самом берегу реки.

С дороги мы видны как на ладони, но машин нет как нет. Зато есть ветер, несомые им клубы пыли и редкие, но смачные дождевые шлепки по палатке, а так же тьма кромешная вокруг.

9 августа

Утречко выдалось хмурое, но как-то лишь на половину. Восток весь в высоких серых тучах, сквозь них отдельными косыми лучами просвечивает солнце. А силуэты гор окутаны серой дымкой.

На западе же нарядная утренняя голубизна и медленно плывущие белые барашки. Тени их скользят по отступившим в даль горам и низкий утренний свет прорисовывает на них все новые детали.
Земля кругом плоская и каменистая, почти бесплодная. Лишь редкие кустики неизвестной мне травы прикрывают ее каменистую наготу. 3700 над уровнем моря — холодные ветра, сушь и яркое, жгучее солнце. И через эту жесткую и каменистую землю струится серая широкая река Мургаб. Воды ее мутные и быстротечные. Не слишком она, впрочем, говорлива. Нет у нее больших камней и резких перепадов. Мне слышно лишь далекое, чуть слышное журчание и осторожный, очень мягкий плеск воды по округлому изгибу берега.
Есть рябь на серой воде, текущей мимо быстро и неудержимо, и темно-зеленые, похожие на женские волосы водоросли, ласкаемые течением у самого берега, поросшего местами густой и сочной, невысокою травою.
Ей есть что сказать, как и любой реке. Но смысл этой прячется где-то в растворенном в воде сером иле. Он где-то возле дна, между стелящимися по течению водорослями.
Она рассказывает что-то не до конца мне понятное, рассказывает тихим, тихим шепотом. Не передать, о чем ее рассказ. Он не для ума, он только душе понятен, только для нее.

Здесь тихо и спокойно, здесь нет шума. Есть я, на берегу сидящая в густом травяном ковре, и мягкий ветер, несущий запах воды. Под пальцами его легко струятся выбившиеся из косицы волосы и черные травяные колоски, с еще сонными мушками на них, и медленно плывущие облака над всеми нами. И на щеке моей не злое еще утреннее солнце…
Неспешно выкатились в районе девяти утра.
Дороги в каменистой степи это песня. Плавные, гладкие, не тряские. По ним часами можно неспешно скользить, обозревая подступающие со всех сторон горы.

Чуть дальше путь наш прилегает к реке и катим мы вверх-вниз по подножиям гор. Неспешно и с удовольствием докатили до Тохтамыша. Кругом здесь коричневая вытоптанная земля, коричневые глинобитные стены, того же оттенка горы и степь вокруг. Неподалеку река и хмурится серыми тучами небо.
Через несколько километров уперлись в бродик. Не сильно широкий, не глубокий, без бульников на дне. Проехали легко и быстро, в фонтане брызг. Но приготовлений было…
Я его два раза туда-сюда прошагала. Никлас все свои электронные хорхоряшки в герму попрятал. Стоит спрашивает кто первым поедет)
Тут пришлось ему популярно объяснять, что все эти немецкие штучки про равенство полов в России работают только тогда, когда дэвушка хочет. А я щас не хочу ни разу). Так что давайте пожалуйста валите вперед)
Поулыбался, проехал первым, я следом. Потом долго еще ржали над своими страхами.



Дальше катим по пологому речному берегу. По левую руку горы, по правую зеленая речная равнина с сочной травой и говорливой водою.
Степные объезды раздолбаной основной дороги тут кончились, пришлось вернуться на главный хайвэй. Гребенка тут по колено. (Вру опять, но не слабая такая, хорошо ощутимая)). Это когда фигачишь стоя под 60, а вибрации все равно доходят аж до головы и мир вокруг подергивается рябью. У меня стойкое ощущение, что я в полном экипе и стойке скачу верхом на отбойном молотке. Воображение тут же услужливо и живо являет мне сию картину, и ржу я как дикая лошадь. Иногда правда начинает кидать зад и таскать по щебню, тогда уже не так смешно и глаза квадратные.

Доехали до Шаймака, надеялись там разжиться бензином (на карте обозначена заправка). На деле же ничего такого там уже давно нет. А через 8 километров застава, потому как дальше приграничная зона с Китаем и Афганом и без пропуска не пущают.

Зато у нас на карте обозначен горячий источник, причем на острове в реке, неподалеку от заставы. Поболтали со служивыми, спросили разрешения искупаться. Нам разрешили и дали ключ от купальни.

А источник и впрямь посередь бурливой горной речки, на продолговатьм зеленом острове две кривоватые беленые постройки под шиферной крышей. А позади них еще открытый бассейн с клоками зеленых водорослей, голубоватой теплой водой и пузырьками со дна.
Внутри же глубина бассейна мне по ключицы, шириной четыре на четыре метра. Кристально прозрачная голубая вода и слабо пахнущие сероводородом пузырьки. Вода и вправду теплая, горячая почти.
Когда я гордой и независимой походкой (в раскоряку, на полусогнутых, чтоб не улететь в реку с шаткого металлического мостика), уходила купаться, немец сказал что конечно очень постарается не пустить туда парней, которые, наверное больше года не видели никого кроме друг друга, но у них вообще-то ножи) Обозвала его дураком, но на всякий случай по-русски, чтоб не огрестись))



Купальня, как я уже говорила, закрывается на ключ. Маленький такой китайский блестящий ключик с надписью China. Счастье есть, и мания величия снова со мною — у меня теперь свой собственный ключ от Китая))
На обратном пути заехали в кишлак за водой. Надеялись купить пару бутылок в магазине, но там только крупы, сладости и китайская лапша. Я по жизни не фанат бутилированной воды — всегда пила воду из ручьев и озер, но блин в Таджикистане это не прокатывает вообще. Тут туалетная бумага и лоперамид наши лучшие друзья после каждого глотка местной воды, даже если местные бьют кулаком в грудь и клянуться, что вода питьевая. У нас к этой воде иммунитета нет. Немца, например в Иране, расколбасило так же, как меня в Душанбе. Только с ним эта история приключилась в богом забытой деревне и не отпускало его двое суток. Получилось общее истощение и дикое обезвоживание из-за которого иногда просто отключаешься. Но делать нам нечего, раз уж мы настолько глупы, что не захватили с собой достаточно питьевой воды.
Вышли из магаза, огляделись — вокруг все те же беленые глинобитные дома, бродящие между ними ишаки и собаки. Загорелые, с обветренными лицами люди. Замысловатыми зигзагами текущий между домов ручей и маленькая пожилая киргизка, сидя на корточках, ковшиком набирающая воду в пластиковое ведро. За глиняным забором ютится ее юрта.
Здесь нам быстро накачали воды из колодца, и мы двинули назад той же дорогой. Неспешно вернулись до Тохтамыша и через реку ушли налево. Нам хоть где поползать.

Горы здесь подступают ближе к дороге. Они не такие резкие и каменистые как на Памирском тракте. Все гладкие и без острых углов, оплывшие, округлые. В низине между вьется ручей и дорога. Солнце, тем временем клонится уже к горизонту, и мы находим себе ночлег в открывшейся слева, более-менее пологой долине. Высота 4100.

Вечером в темноте уже, сидим в кругу палаток и мотоциклов, готовим ужин. А связи сегодня как не было так и нет, а я никому не написала еще что ноги-руки себе не переломала еще. Никлас мне великодушно предлагает свой финдипёрсовый спутниковый телефон, а потом ехидно интересуется пошлют ли на мои поиски в случае чего вертолет или сразу всю красную армию?)) Это за то, что я пару дней назад немецких бойскаутов гитлерюгендом обозвала.
А вообще он хороший — палит меня всегда по зеркалам (не грохнулась ли), страхует, матрас мне свой хотел пожертвовать — не может парень смотреть как я в +10 в двух зимних термиках сплю))

10 августа

Утром здесь очень тихо. Нет ветра, нет птиц, зато много байбаков. Здоровенные такие, попа толстая, вразвалочку бегут к норам, хвост торчком. Где бы я не стояла их норы всегда были неподалеку. Вот и сейчас — из нор повысовывались рыжими столбиками, оглядываются и чирикают как воробьи. Прям афигеть интересно смотреть, как я зубья с утра скоблю).
А по склону, так далеко, что и не рассмотреть даже прогуливаются толь антилопы какие, толь козлы горные.
Вылезая утром из палатки, с большим удивлением нашла ручеек в русле, которое вечером еще было абсолютно сухим и тихим. Прогуливаясь вверх по его течению поразилась насколько мал наш лагерь, расположившийся на шершавых коричневых ладонях гор. Какие мы все-таки маленькие любопытные букашки.

Катим неспешно по гладким степным колеям, пересекаем ручейки и высохшие русла рек.

Чуть позже выкатились на плоскую просоленную землю, не приведи Дорога сюда в дождь залезть! Машины понарыли колей, немец прилег, в попытке выбраться из одной. Правая нога подвернулась и попала под мот. Говорит все ок, но к вечеру захромал.
Взбодрились чутка на дне каменистого каньона — большие острые бульники, промоины и узкие повороты под прямым углом. Выбрались и снова покатили по плоской как стол земле, усеянной камнями разных фракций. А на остановках мы щуримся друг на друга от безжалостного солнца, пьем и делимся самым дорогим — лоперамидом) Потому что эмоций и впечатлений тут, знаете ли у каждого по карманам напихано, хоть выбрасывай, а заветных таблеток — последний блистер. Мы его очень ценим и любим, каждый день кушаем и все нам мало. А вы чё думали? Безнаказанно водицу некипяченую хлебать?)
К четырем вернулись в Мургаб, да так тут и заночевали в гестхаусе. Стосковались по человеческому жилью, но спать все равно легли на полу. Два немецких метра росту ну никак не помещаются на старенькой кроватке, а я не могу спать в позе креветки на растянутой, еще советской сеточной кровати.
И окна здесь не открываются, потому пришлось с особым цинизмом повыдирать из рамы ржавенькие гвоздики и выставить одно из стекол.
Европейцы здесь останавливаются часто, потому владельцы привыкли уже, что есть такие странные люди, которые мясо не едят. Даже нас в этом деле заподозрили, спросили может нам шурпа не нада? Но нам нада. И побольше пожалуйста))
В общем к некоторым странностям европейских гостей они уже привыкли, но вот чтобы окна ломать (мы разрешения спросили!) и спать на полу возле хороших кроватей… Хозяин киргиз долго так смотрел на нас и улыбался. Меня так кошаки улыбают, которые дичь какую-нибудь несусветную творят — прикольные такие, бегают, фигней страдают))
Ну да чем бы туристы ни тешились лишь бы деньги платили. А в половине одиннадцатого нам вырубают генератор — авось в темноте-то успокоятся.

Часть 3.

Часть 5.