глава 5

Но вопрос по деньгам окончательно не решен. Теперь нужен доктор и желательно операционная палата в больнице! Как Чип и Дейл, на помощь вечером прискакала Танька.

— Вы че, сдрейфили? Мужики, называется. Найду я вам одного человека, он реально поможет и врача сыграет как профи, но (помедлила с продолжением, и далее на полтона ниже сказала) только заплатить ему надо будет.

Действительно, пришел мужичок в очках, получил необходимую информацию и назначил встречу в приемной палате одной из больниц Питера, при этом так рьяно чеканил шаг по коридору, будто почетный караул в былые времена у мавзолея Ленина. Мы с Олегом купили на последние деньги литровую бутылку водки для этого таланта в белом халате. Дальше описывать не стану, скажу лишь, что сыграно было превосходно. Липовый врач распылялся перед нашим директором о несчастном мальчике и его тяжелейшем положении, взывал бизнесмена о помощи сотрясая ладонями небо над головами… Короче, деньги были уплачены врачу сразу. Талант все-таки. Мы уже находились типа на подготовке к операции и Олега в пижаме мимо провезли по коридору на тележке. На самом деле, мы «смылись» через черный ход и рванули на танькиной машине домой отдыхать после такого фееричного представления. Действие второе в нашем драматическом театре получилось еще лучше, чем первое, но ни цветов, ни оваций, ни шума зрителей с просьбой на бис, а жаль.

Врач Григорий с деньгами сразу сбежал в Голландию (вот уж пи… ас). Но обещал скоро вернуться. Прошел день… затем второй… Двери мы никому не открывали. Гостей только не доставало, ни обиженных наркоманов, ни прозревших бандитов. Еды в доме оставалось лишь крохи. Хлебая кое-какой супчик из концентратов, обнаружили три мухи в кастрюле. Выловили утопленниц и доели суп за милую душу с хлебными корками. Об этом даже не было желания говорить вслух. Положение все острее и точнее напоминало начало ленинградской блокады в 1941 году, с одной лишь разницей, что не было обстрелов. Очень похудели и ослабли. Так протянули еще неделю. Поздними вечерами я перебирался в гости по родственникам и приносил гостинцы другу.

«… а может правда, что нет путей кроме торного
И нет рук для чудес, кроме тех, что чисты?
А все равно нас грели только волки да вороны
И благословили нас до чистой звезды…» (Б.Г. Волки и вороны)

Просыпаюсь как-то утром. Приподнимаюсь с подушки глянуть на Олега, а нет его нигде и тишина в квартире, я оглядел всю комнату. Окно закрыто изнутри. Первое мгновение не знал что думать, вскочил, и бегом не одеваясь в коридор. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив ноги, опираясь на один костыль. С легкой улыбкой наблюдал за мной. Ф-ф-фух, аж камень с души свалился.

— Я теперь могу на одном костыле передвигаться.

— Вот черт! А я теперь могу полученный стресс залечивать успокоительными лекарствами. Как ты умудрился сам подняться и выйти из комнаты? Я ведь даже не проснулся.

— А так и задумано было. Смогу сам или нет. Оказалось могу.

— Тогда поздравляю, дружище! И дальше все должно быть хо-ро-шо. Крепись!

И тут мы заочно вкусили горечь возможного провала: а что же все-таки будет, если авантюра раскроется? Заиграют светлые порывы души обманутых бизнесменов, приедут в больницу навестить прооперированного Олега, а там никто и краем уха не слышал о таком. Что тогда? Мы уже столько наворотили, но до сих пор к цели не пришли. Из всех участников театральной пьесы по-настоящему рискуем только мы с Олегом. Будем надеяться, что за тысячу баксов нас не подстрелят в этой квартире и мы не расслабимся в том же углу, где обнаружили тела девушек. Тема настолько горячая, что решили сплюнуть и больше к ней не возвращаться, дабы не терзать себе понапрасну нервную систему.

Я тогда еще успел представить себе, как было бы замечательно оказаться сейчас далеко отсюда, совершенно в другом измерении, сидя на берегу реки, обхватив согнутые ноги руками. За спиной верный «двухколесный друг», а где-то совсем далеко за горизонтом остался шумный город наполненный суетой улиц. Воздух плавился над дорогой уходящей навстречу привычному миру людей. А здесь тишина и покой. Чтобы волосы слегка шевелились от дуновения ветра, и солнце не жарило меня изо всех сил, как барбекю, а ласково гладило вечерним теплом. И пусть тучи комаров висят в воздухе, будто армады хищных насекомых. Стрекот кузнечиков, шелест высокой густой травы, плеск воды у берега реки. И в этой благодати раствориться с окружающим миром. В лучшей его половине. Чтобы время исчезло… совсем. Не было больше его течения из настоящего в прошлое, чтобы замерла картина на века, как под кистью талантливого художника и погрузилась в вечность. Где нет ни рая, ни ада, ни балансирующей человеческой жизни промеж великих враждующих стихий. Видимо я так смертельно устал и вымотался за последнее время, и физически и эмоционально, что сил не осталось совсем.

Объявилась Танька, теперь уже как светлый ангел с доброй вестью в руке. Вот деньги, ребята, но этот… этот хрен кинул нас всех. Он оставил только половину суммы и сказал, что за меньшее не работает! Неплохой урожай собран для этого мерзавца. (прочитали? А теперь представьте себе такое – ты на грани голодной смерти получаешь заплеванный черствый кусок хлеба. Очень странная радость…. Горькая какая-то)

— О том, что было лучше постараться забыть.

— Ага, и с возрастом старческий маразм окончательно закончит это дело, — отшутился Олег.

— А я бы рассказ написал о том, что было. Пусть люди почитают, как оно в жизни бывает.
«Как я провел лето» для школьного сочинения вполне сгодится.

Смеялись все.
Мы с Олегом поделили 500 зеленых пополам. Он тут же попросил купить ему обратный билет в Чернигов и на следующий день я провожал его на поезд. Ходить он уже кое-как мог сам, без посторонней помощи, опираясь на один костыль. На вокзале мы выпили по чашечке кофе и говорили о чем угодно, только не о недавнем прошлом. Потом я провел его в вагон и помог с багажом.
— Держись там, я тоже скоро вернусь. Соберемся семьями, отметим это дело.
— На мотоцикле?

— Не издевайся, это обязательно будет, но пока в перспективе.
— Держи пятак!

Мы крепко пожали руки и проводница попросила провожающих покинуть вагон. Наконец он впервые встал в полный рост без костыля, колени хрустнули. Недолго простояв так, Олег оглянулся в проход вагона и когда вновь посмотрел на меня, его глаза показались слишком большими, губы сжались. Я понял, что даже стоять ему пока удается только через боль, но я радовался за него в этот миг. Закончился наш спектакль. Невольные зрители, опустив головы, молча покидают зал. Картина, когда закончена, и художник доволен работой, она еще долгое время стоит в мольберте и радует ему глаз. При этом абсолютно не важно какой сюжет на ней изображен, хоть трагедия человечества. Вот и новая точка отсчета, жизнь продолжается.

Вскоре Олег восстановился окончательно и вернулся на свою прежнюю работу. Он и сегодня, спустя много лет, трудится там же, по сборке мебели. Но жизнь ударила плетью и не раз. Семья распадалась со скандалами, родители умерли, спиваясь на глазах, он теряет позитивный облик, и мне горько на это смотреть.
Как только он вернулся на Украину, я срочно съехал с питерской квартиры, перебравшись к родной тете в пригород — Колпино. Через три дня ко мне приехала жена, и мы гуляли еще две недели, катаясь то на электричке, то на автобусе в «колыбель русского искусства». Днем облака над Питером отдают серебром, а под вечер, на закате солнца, подкрашиваются позолотой. Город чудесен, даже отражаясь в лужах.
Иногда мимо нас со скоростью звука, пролетали мотоциклисты, я провожал их взглядом с тоской в сердце. Все что было изначально намечено, рухнуло в пыль, я оставался с пустыми карманами и с горьким жизненным опытом. Но возвращаясь обратно на Украину, в глубине души догадывался, что придет другой период и все решится в мою пользу, надо уметь ждать и не сдаваться, а пока есть время учиться, трудиться и мечтать.

P.S. …прошло 6 лет. С Олегом пути постепенно разошлись. Но воплотились в реальность все мои замыслы и я оседлал стального коня, поднялся по спорту и занял высокую должность в своем городе. А однажды посетила мысль: «А что если рвануть на мотоциклах в Питер на белые ночи – это 1000км в одну сторону». И друг единомышленник на это имеется.
Но когда об этом узнала жена… эх… еле выжил от презрения. Где ты теперь гуляешь, беззаботная молодость? Вернись, я все прощу.
А до Питера не так уж далеко на самом деле… оставалось еще два года.

2008 год