глава 3

Мы вошли в интернациональный коллектив, подружившись со всеми сразу. Это оказалось задачей не сложной. В нашей бригаде были: белорусы, грузин, цыган, чеченец, русские. Правда, всем представились, что мы родные братья – так интереснее.
И начались тяжелые будни. Тяжелые ящики с пивом переходили один за другим в твою сторону, знай только бери и передавай в сторону соседа. Совсем непривычные для моих пальцев предметы. При этом понимал, что главное – как ты воспринимаешь действительность, то и получаешь. И каждый рабочий день я представлял себя в спортзале, упражнения ВГМ (все группы мышц) или что-то в таком роде. В первые дни чуть сознание не теряли от нагрузки, потом привыкли, освоились. Все что нас не убивает, только делает сильней! Плечевые и грудные мышцы за месяц подкачал такие, что сам в себя перед зеркалом чуть не влюбился.

С некоторыми парнями подружились крепче. Был там еще такой – Лелик, по имени никто и не знал его, а кличка вполне отображала его натуру. В сутулости фигуры и походке на полусогнутых ногах чувствовалось что-то низменное, вороватое. И мы не ошиблись. В первый же день своей работы Лелик показал нам острозаточенный гвоздь в рукаве и продемонстрировал, как этим гвоздем бьются две дырки в пивной банке, затем выпивается половина содержимого и банка возвращается обратно в ящик. Со стороны ничего подозрительно. Так за смену несколько тостов за наше здоровье и Лелик в приподнятом настроении пританцовывает на погрузке с ящиками в руках. Как поддатый водитель пытается всеми силами показать дорожной полиции, что он абсолютно трезвый, и что пил последний раз в прошлой жизни. Так и этот Лелик все оставшееся время старается не попадаться начальству на глаза. И чем дальше, тем больше возникает сомнений в его адекватности. Но к нам Лелик был всегда приветлив и добродушен, хоть мы никогда с ним не пили. Начальство строго настрого относилось к тем, кто был замечен на рабочем месте «на алкогольном допинге». Виновные тут же с позором увольнялись без выплат недельного заработка. При всех, чтоб и другим неповадно было.
27 мая 2002 – Санкт Петербург праздновал свое 300-летие. Торжественный парад растянулся по всему Невскому проспекту (главной улице города). В толпе ликующих граждан на тротуаре у Казанского собора стояли и мы с Олегом. Мимо проезжали грузовики, на которых танцевали артисты, прыгали на батутах гимнасты. Спортсмены, рыцари, музыканты, взрослые танцоры и детские танцевальные коллективы – все шли небольшими группами, показывая свое мастерство. И тут… Елы-палы, знамение свыше – байкеры на крутых мотоциклах, а за ними и на скутерах! Я так возрадовался событию, будто день рождения у меня, а не у «детища Петра Великого». Толкал своего друга в плечо и комментировал стальных коней у байкеров. В ответ на это Олег снова напал на меня, иронизируя с того, что никогда не было в сфере его интересов.

— Не понимаю, на фига тебе мотоцикл, если ты дома свой продал, чтобы сюда приехать. В чем интерес?
— Та-а-а-ак, ты когда овсяную кашу ложкой перемешиваешь, тебе в ней кричащие лица детей не мерещатся?

— Это к чему? Я же нормально спросил.
— Так вот и я стараюсь максимально нормально тебе объяснить, что не надо каждый раз бросаться туда, где сам совершенно ничего понимать не хочешь. Хотел бы – понял давно.

Смотрю по выражению лица, надулся, отвернулся, обижается на меня. Действительно прозвучало излишне грубовато, надо как-то исправляться.

— Ну, пойми ты, дружище, есть такие вещи, которые я сам не понимаю. Отчего люди спускаются на дно морей и океанов, за каким чертом лезут альпинисты в горы, а парашютисты все никак не напрыгаются и подобных интересов у человечества немало. Но мне это чуждо, поэтому даже понять не пытаюсь, и тем более осуждать. Вот ты, помнится мне, в старших классах в качалку ходил, там пред зеркалом в ролевые игры со Шварценеггером играл. Мне до сих пор неясно, зачем оно надо.

— Ха-ха-ха. Ладно-ладно, когда купишь себе Харлея, прокатишь меня с ветерком, может тогда пойму.
— Договорились, только Харлеи совсем не тот класс, который меня интересует.

— Даже та-а-а-ак? А что ж тебе тогда надо?
— Надо такой конь, на котором не буду выглядеть глупо, если отправлюсь по лесам, полям, по скоростным трассам днем и ночью, и на скорости не буду смотреться, как летящий против ветра майский жук, в общем, универсальный мотоцикл нужен.

— Ха-ха, а например!

— Не знаю пока, присматриваюсь. Мы с Сергеем еще с тринадцати лет такие воздушные замки друг другу настроили, что по сей день не отпускает меня эта идея мотоциклизма. Часто видел во снах… до сих пор иногда вижу.

Несколько фото на память. У Казанского собора на меня смотрели двое – Кутузов Михаил Илларионович и Олег, по школьной кликухе «Оська». Проветрились не торопясь вдоль по Невскому проспекту, постояли на мостах глядя на воду. На светофоре из открытых окон лимузина нам выдавали воздушные поцелуи сладкие девы, летящие на алкогольных парах в направлении Эрмитажа. Звонкий смех, вызывающее на приключения поведение, в руках бокалы с горячительным шампанским, накрашенные как куклы, нелепые пышные платья. Загорелся «зеленый» они махнули нам, переливаясь блеском нарядов, Олег отсалютовал им в ответ и лимузин отчалил от перекрестка.

— О, как! Круто! Живут же люди!

— Не завидую. Потому что ничего интересного в этом не нахожу.

— То ты просто не умеешь отдыхать. Кроме покатушек на мотоцикле, есть еще у тебя идеи?

— Отдыхать можно по-разному, дело не в показухе веселья. Это гребаный американский образ жизни, он входит в моду. Брать от жизни все, а в случае неприятностей, искать себе толкового адвоката.

— А что ты имеешь против американского образа жизни?

— Имею! И чужой культуры не приемлю, надо свою иметь. Вспомни, как в девяностые наш народ, в первую очередь молодежь конечно, с интересом смотрели американские боевики с супер-мега-экстра-классными неубиваемыми героями по типу Рэмбо. Про войну во Вьетнаме и Афганистане.

— Ну, у меня плакат еще со Сталлоне висел в комнате и что?

— А я помню, как накануне этой новой моды, еще в 1989 моя соседка получила из Афганистана похоронку на единственного сына Сашку, который уходя в армию, подарил мне все свои солдатики. Он был со мной всегда добр. Олег… Его мать выла целый день, это жутко было слышать за стеной. А теперь только представь себе чувства этой женщины, когда по телевизору пошли эти американские фильмы. В них наши солдаты всегда придурковато выглядят и их в легкую убивает американский супер герой.

— Ну, Игорь, ты палку перегибаешь.
— В чем? Я еще раз повторюсь – чужую культуру не приемлю, свою надо уметь хранить. А эта новая мода весьма скоро погубит наше следующее поколение, и мы перестанем их понимать.

— Я никогда не думал об этом так.
— Подумай, дружище, у меня-то детей своих еще нет, а у тебя сын растет.
Жизнь в городе всегда бьет ключом. В любое время суток, в любое время года. Через неделю вместе посетили салон б/у мотоциклов. У меня словно крылья выросли от увиденного там. Записал себе в блокнот несколько моделей «японских жеребцов», надо будет по возможности начать наводить справки. Правда, когда на глаза попались отечественные модели ЗИД Актив и ЗИД Пилот, то вызвали только насмешливое чувство сострадания. Гуляя по городу старались особо не тратиться. Но однажды произошел случай, о котором стоит упомянуть подробнее:
Вечер. Гуляя по Невскому, забрели в Гостиный Двор, а там отдел с игровыми автоматами. Ни я, ни Олег, раньше никогда не имели дел с «однорукими бандитами», а сейчас решили испытать судьбу. Обменял деньги на три жетона, мой товарищ сказал, что доверяет моему везению и устроился наблюдателем. И вот, стоим в окружении веселящих бегающих огоньков, смотрим друг на друга в упор, мы и шкаф с вращающимися барабанами.

— Ну, ни пуха, ни пера!
— К черту!

Я взялся правой рукой и дернул рычаг на себя. Завертелись картинки, меняя друг друга, не более пятнадцати секунд и аппарат вывалил в награду десять жетонов. Мы вытянули физиономии переглянувшись. Оказалось так просто.

— Ах, ты ж, мать твою, везунчик! – восторженно воспел Олег, выгребая прибыль и улыбаясь во все тридцать один зуб.

— Что делаем дальше? Играем или сваливаем отсюда, на шикарный ужин уже заработали!
— Да ты что! Такая масть поперла! Еще давай!

Вот чувствовал, что надо брать выигрыш и сверкать пятками отсюда подальше, а нет, на то они азартные игры, что туманят разум подобно опьянению и тянет все глубже в этот омут. Я вновь вложил жетон и дернул рычаг. Затем еще… И еще… Наши улыбки таяли с каждой новой попыткой, отражаясь суровостью лиц.

— Что за фигня?! А ну, погоди. Не торопись. Дай мне попробовать.

Олег сыграл один раз и вновь передал мне эстафету.
— Давай все-таки ты, тебе всегда больше везет!

Я помедлил чуть-чуть, пытаясь выполнить все в точности, как при первой удачной попытке и рванул на себя рычаг. Все тщетно. Автомат проглотил очередной жетон и возрадовался игрой огоньков. Мы переглянулись, у меня в ладони оставалось ровно столько, сколько было изначально куплено — три жетона.

— Может, уйдем, сохраним что есть? Ничего же не теряем.
— Э, не-е-е, гулять так гулять! – на этот раз сказал я и дернул, иначе — левой рукой.

Автомат завертел свои барабаны, потом выскочили «вишенки», плюс еще раз «вишенки» и плюс какая-то чепуха. За труды «бандит» выплюнул мне в подарок три жетона.

— Е-е-е-е!!! Наконец-то! Ну, так, скромненько, но лучше, чем ничего. Уходим?
— Куда?

— Э-э-э, восвояси, например.
— Хе-хе-хе, не уходим, давай, Игорян, рви рубаху в клочья! Играем теперь до конца.

— Ты сейчас выглядишь, как полный психопат, забыв принять успокоительные лекарства.
— Та ты шо?!
— Отож и оно…

Так и сыграли, я рванул рубаху, дергал то левой, то правой рукой, итог один – остались с пустыми руками и полезным жизненным опытом. С того дня зареклись, никогда больше с деньгами не баловаться на игровых автоматах. А когда у нас начался период сверх экономии, то эти упущенные деньги вспоминали, подсчитывая, сколько могли полезного на них купить, и истекали от голода слюной.
А пока наш заработок постепенно накапливался, и все дела шли хорошо. Мы, наконец-то перезвонили женам в родной Чернигов с радостными новостями. Типа все нормально, процесс пошел по намеченному плану, теперь ждите результатов: «Бабе цветы, дитям мороженое…» Каждая неделя приближала нас к заветным целям. Понемногу заработанные суммы переводились в доллары и откладывались в семейные закрома. Близился день рождения сына Олега, моего крестника, который дожидался папу в Чернигове, ему исполнялся год. Но тот день оказался черным цветом в нашем календаре.

Мы начали работать в разные смены. Олег с 8 утра до 8 вечера, а я, наоборот – с 8 вечера до 8 утра. Перекидываться пивными ящиками по ночам особенно тяжело. Если накануне днем не спал вообще, то работая ночью заснешь прямо на ящиках и получишь выговор с удержанием части зарплаты. У меня в тот злосчастный день получился выходной. Дома я лежал на диване и читал журналы, когда раздался стук в дверь. Звонок у нас не работал. Никто не должен был прийти, к нам никто никогда не ходит, а Василий будет только к вечеру – рассуждал я и открывать двери не собирался. У Олега свой ключ есть и вообще рано ему с работы возвращаться. Есть вероятность того, что это сынок хозяйки (он же наркоман по совместительству) вернулся после долгих скитаний в родной дом. Тем более, зачем мне ему открывать, портить себе и ему настроение неприятными разговорами. Не встаю, читаю дальше.

Стук становился настойчивей и вскоре уже колотили в дверь ногами. Уж такого свинства я терпеть не стал, подошел к двери и резко открыл, готовясь к возможной драке. Но тут как ведро холодной воды выплеснули, чтоб не горячился. Передо мной стояли два знакомых парня, с которыми мы работали на складе, а на полу с загипсованными по колено ногами сидел Олег, потупив взор. На миг мы встретились взглядами. Даже сейчас описать это состояние очень трудно. Олег с красными заплаканными глазами, пытался улыбаться, но в его лице смешалось воедино смущение, разочарование и боль. Двенадцать лет я знал этого человека, то такое выражение лица видел впервые.

На меня полетели ругательства – почему я, сукин сын, не открывал… Парни на нервах, я в оцепенении, как будто потерял дар речи.

— Объясните что случилось? Олег, как так?

Они, чертыхаясь на меня, подняли моего друга и занесли в комнату, уложив аккуратно на диван. А он только молчал, сжимая крепче зубы, что скулы играли напряжением, протяжно стонал и пытался не смотреть мне в глаза. Я медленно сполз в кресло и еще раз попросил объяснений. Мне рассказали, что в ночную смену на складе он попал под погрузочную машину и ему раздробило обе стопы. Случилось это около четырех часов утра, и до приезда начальства он пролежал на ящиках четыре часа, воя от боли. К восьми приехал директор, оценил обстановку и отправил этих ребят на машине сопроводить Олега в больницу. В травмопункте сделали снимки обеих стоп, и врач объявил, что возможна ампутация обеих конечностей. Срастаться нечему, кости раздроблены. Загипсовали ноги от пальцев до коленей. Но проводить операцию здесь в Питере для нас будет стоить немалую сумму — около тысячи долларов. ЭТО БЫЛ ШОК!!!
Судите сами – срок нашей регистрации уже давно истек, страхового полиса, разумеется нет, как у иностранного гражданина, что теперь делать неизвестно. Мы хоть и зарабатывали, но все переводом на почте отправляли домой. На руках скромные суммы, на пропитание, да на оплату квартиры.

Когда парни ушли, и мы остались одни, я долго не мог подобрать никаких подходящих слов, чтобы начать диалог. Рентгеновы снимки остались на столе. Олег лежал лицом в подушку, стонал от боли и ревел матерясь. Глаза сузились и наполнились слезами, губы дергались, слова получалось выталкивать из себя частями, и по слогам…

— Что же те-перь бу-дет… Как я даль-ше жить бу-ду? Ко-му я те-перь та-кой ну-жен… Без-но-гий.

И возвращаться на родину в таком виде было ужасно. Денег у нас на операцию никак не хватало. Я сидел и думал, думал, думал, думал… А он сказал, чтобы я не вздумал никуда звонить, тем более домой, у сына день рождения. А после добавил, что не выдержит этого горя и лучше по-ве-сит-ся! Так будет для всех лучше.

— Э-э-э-э! Ты это брось! Чтобы я от тебя этой темы больше не слышал, — выплеснул я, пытаясь твердым голосом пресечь эти помыслы, у меня внешне получилось, но должного эффекта не последовало. Олег отвернулся на бок и закрыл лицо ладонями, аж костяшки побелели от напряжения. На миг открыв лицо, едва слышно, почти шепотом ответил:
— Не услышишь.

Я не знал как себя следует вести в сложившейся обстановке, твердость оказалась неуместна, мягкость не принимается всерьез. Передо мной лежал друг, с которым вместе полжизни, но он был сломлен и я мог лишь проявить сочувствие.
Одно я тогда осознал точно — оставлять Олега одного более чем на десять минут нельзя.

— Давай чаю попьем. С пряниками.
— Давай…
— Мне надо позвонить хоть кому-то из родственников.
— Не надо! А лучше позвони только сестре Танюхе, она толковая девка, может что полезное подскажет.
Олег поднял голову и посмотрел на меня совсем незнакомыми глазами. На работу в свою смену я не вышел. Не вышел и на следующий день. Далее уже можно было не выходить вовсе… Мне нужно было выждать время, когда он уснет, чтобы сбегать к телефонному автомату.
— Олежка, зачем тебе две подушки? Мне не жалко, но ты верно не знаешь, что вот в таком положении головы, мозг человека слабее снабжается кровяным циклом и постепенно повышается давление. Организм включает режим тревожности и тебе начинают сниться кошмары.

— Мне как-то все равно.

Пока он спал днем, я рысью бегал в магазин, брал продукты, если очереди не было и быстрей домой. Также стала необходимость в медикаментах, хвала богам, что аптека была напротив дома.
Возвращаюсь каждый раз домой тихо подкрадываясь в комнату. Он лежит на спине, вытянувшись в полный рост, прикрывая лицо одной рукой. Сдавленный стон при каждом повороте на бок.
С работы меня уже уволили, понятное дело. У нас там желающих подзаработать было немало и по правилам, за один прогул сразу увольнение. Фирма от этого экономила свои деньги, а рабочие чтили жесткий порядок.
Всю ночь Олег просил обезболивающие таблетки от пульсирующей боли в ногах, лекарство действовало, но слабо и ненадолго. Ночь обещалась быть бессонной. Когда друг заснул, я тихонько вышел на кухню. Сжав кулаки что есть мочи, и сжавшись весь как кулак, я обратился в отчаянии к… сам не знаю как назвать то, во что верю. Это ощущаю за спиной с тех пор, как себя помню, но знаний истинных по-прежнему не имею. Вернувшись, лег на спину и уставился на полную луну в окне. Или это она уставилась на меня. Листья на ветру шепотом разговаривали друг с другом, и свет полной луны серебрил их глянцевые бока. В голове мысли, мысли и еще раз мысли… Иногда тускнели звезды, это ветер подтягивал серую пелену, как покрывало и сдувал ее снова. Вот луна переползла из левого верхнего угла в крайний правый угол. Сколько времени прошло не знаю, должно быть, как минимум пару часов. Сон совсем не шел. В подобные ночи, а возможно где-то совсем рядом, питерские поэты или художники творят красоту своей души. Время для творчества самое подходящее…
И пошла волна ночной философии с самим собой:

«Любой талант это прекрасно, особенно когда он лишен определенных рамок установленного жанра. Человек смотрит и видит с иного угла зрения, казалось бы всем известную форму, но нет… и рождается неведомый ранее шедевр! Хоть в музыке, хоть в литературе, да везде, хоть в науке. Гений творит всегда находясь в поиске!»

Наутро я позвонил сестре Татьяне, обрисовал сложившуюся ситуацию и попросил о помощи, старших родственников решили пока не беспокоить. Олежка сказал, что шума этой истории не хочет. Танька приехала, осмотрела наше положение, перезвонила своему знакомому врачу и договорилась об осмотре у хорошего специалиста ортопеда в престижной городской больнице.

Олег все это время сидел и смотрел в угол комнаты, где по рассказу соседа, лежали убитые девушки. Смотрел довольно долго, не переводя взгляд на нас с Танькой. Брови нахмурены, дыхание спокойное, в руках застыла фотография сына.
Вот даже сейчас, когда пишу эти строки, меня дрожь пробирает от воспоминаний о тогдашнем нашем положении. Радужные мечты с запахом бензина от стального коня рухнули в один миг, как в песне о стеклянном детском замке. Какие уж тут мечты, когда близкий человек на грани. Спасать надо! Было действительно жутко оттого, что ждет теперь моего друга. Но сюжет истории завернулся совсем в другую сторону, и вскоре нам предстояло еще несколько потрясений.

Продолжение следует...