Путешествия

Двадцать шестого мая две тысячи пятнадцатого года мой навьюченный поклажей мотоцикл покинул уютный гараж, расположенный в пределах Балахнинской низменности и взял курс на восток. Поездкой на мотоцикле в Монголию уже никого не поразишь, многие мото-, авто- и другие путешественники считают своим долгом посетить эту загадочную и пустынную страну. Поэтому, не буду в своём рассказе приводить подробные географические и исторические данные, а поделюсь своими впечатлениями и мыслями, которые посетили меня за промелькнувшие три с половиной недели этой поездки.

Итак, началось. В зеркале заднего вида уплывает табличка с наименованием родной Нижегородской области. Моя попа как всегда отчаянно протестует после первых трёхсот километров пути, но потом привыкает и, видимо смягчившись, успокаивается. Образцово-хозяйствующий Татарстан с заботливо засеянными полями. Фуры, фуры, фуры. Бесконечные обгоны. Нигде, кроме нашей страны, нет столько фур. «Почему нельзя уже поставить на место наши вольготно-монопольные российские железные дороги, — раздраженно думаю я, ещё не успев подобреть от начавшегося «отпуска», — чтобы они сделали человеческими тарифы на свои грузоперевозки, чтобы нескончаемые автопоезда перестали уродовать асфальт и коптить вонючей чернотой?».

Но даже им не перебить запах цветущей черёмухи, разлитый по пологим склонам Уральских гор. С ним резко контрастирует не придуманный суровый нрав челябинских людей, причем не только мужиков. Дорога живёт своей жизнью. Столовые в придорожных мотелях работают круглосуточно – кормят дальнобоев. Усталые женщины в них – повара, раздатчицы с прокуренными голосами – грубовато, но четко обслуживают пахнущих солярой едоков. При входе в магазин автозапчастей навстречу мне в дверях — грудь в грудь – вываливается продавец, тридцатилетний детина и собирается запирать дверь. У нас происходит характерный диалог:
— Вы закрываетесь уже?
— А чё ты хотел?
— Посмотреть надо кое-что.
— Ну и всё тогда!

Через три дня приятный баритон моего Трансальпа раздавался в центре Западно-Сибирской равнины. Какая же она огромная — наша страна. То, что на большой обзорной карте мира на стене моей комнаты измеряется считанными сантиметрами, на дороге оборачивается днями пути. Неужели эти парни из столь далёкой Монголии в те давние времена смогли просто лишь на конях прибрать к рукам все эти огромные пространства? Не верится. Начинаю задумываться о том, что там пишет писатель Сидоров про «выдуманное» татаро-монгольское иго.




В городке Ишим в Тюменской области собираюсь переночевать в единственном городском отеле. Но перед этим, конечно, проделываю обзорную экскурсию по городу на мотоцикле. Небольшой городок симпатичен в лучах заходящего солнца, но вечерняя молодёжь из шестёрок и девяток смотрит на меня подозрительно-исподлобья. У гостиницы меня встречает троица в стельку пьяных местных авторитетных жителей. Главный из них – с его слов, майор местной ФСБ. После вопросов кто и откуда, впрочем, вполне мирных, майор по-хозяйски даёт своё добро на мою поездку в Монголию (к нему на родину, он говорит) и подмигивает узким глазом с намёками на трёхсотлетнее его, майора, владычество над всей Россией в форме ига. Характерно выглядящий крепкий, но пьяный милицейский мужчина безуспешно тычет в смартфон пальцами, делая несколько попыток записать номер моего телефона, – когда я размещусь, они придут ко мне в гости и мы все вместе, естественно, всю ночь будем выпивать водку, а ранним утром они организуют мне охрану и эскорт непосредственно до монгольской границы. Они всё принесут с собой – мне в город нельзя, так как меня обязательно побьют местные парни. Проканителившись с ними несколько минут, я говорю, что передумал ночевать в Ишиме и мне позарез нужно двигать ближе к Улан-Батору. Провести вечер в такой замечательной компании мне никак не хотелось. С трудом отвязываюсь от настойчивых ребят и качусь в потемках семьдесят километров до первого попавшегося придорожного мотеля.

Примерно в Новосибирской области люди перестали удивляться, что я еду на мотоцикле в Монголию. Продавец рыбы у придорожного кафе говорит, что когда-то давно служил там в армии. Спрашивает, зачем я туда еду – по делам или просто так, на экскурсию. Ну да, улыбаюсь, вроде как на экскурсию – счетчик пройденного пути показывал около трёх тысяч километров, до Улан-Батора оставалось примерно столько же. «Холодно там», — сказал он. Потом немного подумал и добавил,- «И жарко…».

В Красноярском крае меня настиг циклон. Или я его настиг. Поливаемый целый день ливнем и окатываемый грязью от проносящихся навстречу мазов и сканий, я подъезжал ближе к вечеру пообедать к отличному новому мотелю, который располагал сушилкой! Мотели в тех краях уже не так часто встречаются, отопления, естественно, нигде нет – лето. А тут – сушилка! Что ещё нужно мокрому и грязному человеку? Но покушав горячей еды и чая, человек взбодрился и даже возгордился, что вообще-то — грех. Решил он проехать ещё пару сотен километров, чтобы назавтра быть поближе к Байкалу. И был, конечно, наказан. Километров через сто дождь усилился, человек окончательно промок и замёрз, и стало темно. Ночевать пришлось в жутком, сыром, полугнилом, бараке, предлагавшемся как мотель депрессивными его работницами. Я ругал себя за то, что по собственной воле отказался от сушилки. Выпросил всё же электрический радиатор, чтобы посушить одежду. Но когда пришел из туалета, который располагался всего в ста пятидесяти метрах от моего президентского полулюкса, застал в комнате полыхающую розетку, а также уже и часть трухлявой деревянной стены. Огонь я как-то смог потушить своей мокрой курткой, но электричество в бараке безвозвратно пропало. С утра, не выспавшийся на проваленной кровати, занимавшей большую часть комнаты, с нестиранным бельём (принявшим, видимо, до меня десяток предыдущих отдыхающих), я натягивал на себя мокрую одежду и опять вспоминал уютный новый мотель с хорошей едой и сушилкой. Бери хорошее, если тебе предлагает это Дорога, сделал я для себя вывод!

Весь следующий день я соревновался в скорости движения на юго-восток со свинцовыми грозовыми тучами Прибайкалья. Догнав одну, я проезжал под ней, приняв её содержимое на грудь и в сапоги, и пытался от неё уехать, но догонял следующую. Если сбавлял скорость или останавливался, то первая догоняла меня и снова повторно окатывала ливнем.

Знакомство с Ольхоном и Листвянкой я решил отложить для отдельного путешествия и от Иркутска повернул сразу на Улан-Удэ. Южная оконечность Байкала в виде исполинского бобрового хвоста с высоты горы сразу напомнила мне один из больших норвежских северных фьордов. Сходство придают оголённые пологие берега. Байкал в этом году сильно обмелел. Местные говорят, что виноваты энергетики (на Ангаре расположен каскад ГЭС). Перестала ловиться рыба, из колодцев ушла вода, серьёзно нарушена вся экосистема, все произносят «экологическая катастрофа». Энергетики возражают – они снабжают электричеством двести тысяч человек, дают в дома свет и тепло, круглосуточно несут вахту на своём посту, да и вообще бабло надо зарабатывать, а чо…

Южный берег Байкала оказался совсем не похожим на южный берег Крыма. После посёлка Слюдянка робкие признаки развитого туризма быстро сошли на нет. Дорога идёт сквозь тайгу. Сверху – низкое серо-синее небо, отливающее всей гаммой полутонов. Справа, за болотистым лиственничным лесом – каёмка гор в синеватой дымке, слева – Кругобайкальская железная дорога, выныривающая то тут-то там из-за деревьев. А за ней — его величество Байкал, суровый, мрачно-синий, с седыми гребнями волн, по-хозяйски заполнивший гигантскую котловину между гор своей преобладающей в мировых запасах пресных вод долей, несмотря даже на шутки с ним энергетиков.





Дорога по Бурятии запомнилась вкуснейшей едой в, казалось бы, самых простейших придорожных кафешках. Великолепны бурятские позы (не путать с позами из Камасутры). Это фарш, смешанный с внутренним жиром, уложенный в тесто. Буряты знают толк в мясе и просто не способны готовить его плохо!

Что буряты, что монголы – это крайне неторопливые люди, поэтому прохождение границы, несмотря на малое количество автомашин и хорошую традицию пропускать мотоциклистов без очереди, заняло пару часов. До Улан-Батора идёт неплохая асфальтовая дорога сквозь невысокие бледно-желтые горы с пасущимися на их склонах стадами овец. Сам город-богатырь солидным продолговатым батоном расположился в обширной долине. После свободной от трафика междугородной трассы, попадаешь в пыльную толкотню восточного города. Неторопливость и степенность монголов не распространяется на их стиль вождения. Они очень любят сигналить, не очень-то чувствуют себя обязанными соблюдать какие-либо правила (так же как и пешеходы, которые переходят восьмиполосный центральный проспект когда захотят и где захотят), и даже любят эмоционально поговорить друг с другом из форточек автомашин совсем как итальянцы. Так что, с самого начала у меня было предчувствие, что я должен пострадать от монгольских водителей. И оно меня не обмануло. Зайдя в городской автобус, я по привычке прислонился плечом к поручню и начал отсчитывать кондуктору пачку купюр, чтобы заплатить за билет (им не мешало бы провести деноминацию). От остановки автобус тронулся так, будто сзади в него въехал тепловоз, и я повалился на сидящего позади меня пассажира. Мне бы вовремя всё сразу понять и сесть – и было куда, но я подумал – случайность и продолжал стоять, разбираясь в засаленной пачке незнакомых монгольских ассигнаций. Очередной смачный рывок водителя-асса на повороте отбросил меня как мешок картошки на железный угол соседнего сиденья, и рёбра моей спины затрещали на весь автобус. Особенности монгольского городского общественного транспорта отдавались в ней ещё очень долго по возвращении домой.

Я искренне полюбил монгольский язык, но мой словарный запас ограничился двумя словами – «сайнбайну» (здравствуйте) и «баярла» (спасибо). К тому же, их я тоже выучил не сразу, поэтому, вместо «здравствуйте» чаще всего говорил «спасибо», и наоборот, когда нужно было кого-нибудь поблагодарить, говорил «здравствуйте». Монгольский народ сильно удивлялся. Позднее, пришлось сделать небольшой подвиг и выучить ещё длинное словосочетание «хана байна вэ?» (где находится?) и дополнительные слова «гуанз» (столовая) и «бензин колонк» (заправка). Всё остальное я изображал руками.









Главной целью моего однодневного пребывания в столице Монголии было найти хорошую карту, поскольку мой GPS-приёмник на её территории отображал лишь четыре вещи – север, юг, восток и запад. На вопросы о книжном магазине администраторы в гостинице, официантки в кафе, милиционеры на улице старательно, много и убедительно говорили, но после просьбы всё-таки показать его на схеме города, лишь сосредоточенно водили по ней пальцем и улыбались. Но всё-таки я её раздобыл, карту – большую, подробную и главное с обозначением заправок. Вечером я рассматривал этот метровый коричнево-зелёный лист бумаги и слегка побаивался. С одной стороны, с завтрашнего дня я еду на запад, в сторону дома! С другой – начинался самый сложный участок пути. Как там придётся мне, одному, в безлюдных горах, в степях, тысяча восемьсот километров не пойми каких дорог, думал я. Ещё дома из интернета я почерпнул, что в Монголию лучше не соваться на тяжелых мотоциклах, что там есть непростые перевалы, броды, и в дождь сильно развозит глинистые дороги. Забегая вперёд, скажу, что всё это оказалось правдой, но «не так страшен черт как его малюют»…

>>>ПРОДОЛЖЕНИЕ>>>