Кто тебе в путешествии спутником стал,
О коварствах судьбы изначально не знал.
Мы стремимся и ищем, а небо решает:
«Будет то, что Художник тебе начертал!

Северный арктический циклон, придя на Урал, развеял марево удушливой и аномальной жары, оставив после себя редкие хлопья белых облаков на синем небе и свежесть соснового леса. Я выехал рано утром из дома и прохладный встречный ветер всё норовил залезть во все доступные щели и через все подклады мотокуртки и штанов.


Еще планируя этот прохват с Димой „Моцартом“, мы сдвинули даты начала на пару дней до наступления ясной погоды, чтобы не ехать под холодным проливным дождем, не месить грязь лесных дорог и не сидеть на холодном берегу, смотря на серые воды реки Юрюзань. Но издержки прохладной, хоть и ясной, атмосферы давали о себе знать. Пальцы рук периодически подмерзали, несмотря на установленный самодельный подогрев рукояток, который имел два режима: „Выключено“ и „Прожарка“.
Когда я решил остановиться и размяться на границе Европы и Азии, то с содроганием подумал о напарнике, который решил выдвигаться с берегов Волги еще ночью, чтобы вовремя прибыть к условленному месту встречи в Башкирии.






Спустя некоторое время я опять сделал остановку, но теперь, чтобы пополнить запасы воды в роднике близ Михайловска. До места рандеву возле села Мечетлино оставалось чуть больше двух сотен километров.




Времени до встречи еще было достаточно и я ехал, смакуя каждый километр дороги, словно пробовал благородный напиток.




Запасы бензина иссякали и я решил заправиться недалеко от поворота, где мы решили встретиться с Димой. К моему большому разочарованию эта заправка уже давно не работала. Мой товарищ по мотоциклизму еще не приехал, поэтому я принял решение вернуться обратно на пятнадцать километров до предыдущей АЗС.
Наполнив бак мотоцикла свежим бензином, я выехал с заправки. Передо мной была сплошная желтая полоса и пустая дорога в обе стороны. Вдалеке на обочине стояла машина, заметная только по яркому блику на копоте.
Я пересек сплошную линию и повернул налево. Спустя триста метров я увидел, что у машины на обочине мигалки на крыше, надпись „ДПС“, из неё выходит инспектор и жезлом указывает, что мне надо остановиться. Так начались мои проблемы или, в зависимости от угла обзора, приключения.

»Ад и рай — в небесах", — утверждают ханжи.
Я в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай — не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай — это две половинки души.

«Вы знаете, почему мы вас остановили? Пересечение сплошной линии разметки, а это лишение права управления на полгода или штраф 5000 рублей» — заинтересованным голосом сказал инспектор, подсовывая мне книжечку с ПДД, где нужный пункт заранее был обведён желтым карандашом. Я понимаю, что вся эта ситуация — это заготовка и развод, но где выход из неё не вижу.
Нарушение налицо, результат зафиксирован на регистратор. Телефон издал короткий сигнал, я глянул мельком — сообщение от Димы: «Я на месте». В голове, кроме девиза одного известного мотодвижения: «Денег у нас нет, боли мы не боимся, времени у нас дохрена», больше ничего адекватного в этой обстановке нет.
«Что будем делать?» — произнес инспектор и я понял, что начался торг. «Денег нет» — сказал я, и это было правдой. Денег было немного, с небольшим запасом только на бензин. Все остальное: еда, алкоголь, сигареты — у меня с собой.
«Оплата штрафа — тысяча на месте… Татарин?» — спросил полицейский. «Тогда пятьсот» — заключил он. На этом мы и расстались.
Спустя пятнадцать километров я встретился с Димой «Моцартом» у поворота возле села Мечетлино. Мы продолжили путь вместе. Живописная дорога извивалась змеёй между полей и лесов, мимо небольших деревенек, но я никак не находил себе места. Не жалко было пятиста рублей, гармония движения была потеряна безвозвратно. Чтобы я дальше не делал, все было неправильно и имело какие-нибудь негативные последствия в будущем.


После села Таймеево неплохой асфальт сменился каменистым и, местами довольно трясучим, грейдером. Путь шёл вдоль небольшой речки Атавки, повторяя её изгибы.




После поворота нас ожидало еще два с половиной километра ровного грейдера до Ташаулово, который стелился по берегу Юрюзани.




Я не увидел, что в настройках навигатора установлен режим велосипеда и «Сусанин» нас повёл через деревню Ташаулово, несмотря на то, что по полю шла другая, более ровная, дорога к прибрежным скалам. Мы проехали по единственной центральной улице, когда я заметил, что Дима не отражается в зеркалах, а деревенские мальчишки бегут куда-то по улице с криками.
Дальнейшую картину можно описать в трех словах: «Слон и моська». Огромный Дима катит мотоцикл, а настырная дворняга пытается как можно громче гавкнуть возле мясистой ноги, но тут же ускользает, если мотоциклист останавливается и обращает на неё внимание. Выехав из деревни, мы приблизились к первым скалам на берегу.
Весь этот район возле села Урмантау так и называется «урман тау» — «лесные горы». И нам предстоял выбор: объехать эту гору вдоль берега или обогнуть ее по полю с севера. Навигатор устойчиво показывал, чтобы мы двигались вдоль реки.




Прибрежный путь оказался усыпан крупным камнем и изобиловал глубокими колеями, которые легкий дорожный мотоцикл одолевал без проблем. Чего нельзя сказать о китайском чоппере, который то и дело бился глушителем о неровности, но, несмотря на все, полз вперёд.




Наконец, несмотря на все все превратности судьбы, мы оказались там, где планировали — на поляне перед скалой Сабакай. Разбили лагерь и налили в кружки по порции вкусной настойки.








Этот день, насыщенный событиями, медленно остывал, как угли горящего на берегу костра.


Бренность мира узрев, горевать погоди!
Верь: недаром колотится сердце в груди.
Не горюй о минувшем: что было — то сплыло.
Не горюй о грядущем: туман впереди.

Туман стелился плотным белым ковром от реки. На каждый тонкий стебель травы и листик прибрежной ивы, на палатки и мотоциклы — на всё вокруг легла мелкая роса. Где-то за соседней горой медленно всходило солнце, покрывая позолотой желанную вершину скалы Сабакай. Пока я готовил нехитрый завтрак из макарон с тушенкой и заваривал чай, от утренней сырости не осталось и следа. Северо-восточный ветер, дувший из распадка между лесистыми горами, быстро прогнал туман обратно в реку. Солнце довершило работу, высушивая влагу на пологе палатки.




После 16-ти часового перегона и почти 900 километров Диме следовало, как следует, отдохнуть, и он остался в лагере. Поэтому я в одиночестве побрел по каменистой дороге, которая ютилась возле реки, прижимаясь к отвесным стенам Сабакая.






Еще издалека стала видна расселина в камнях, почти отвесно ведущая вглубь скалы. Вверху лаз постепенно расширялся, переходя в грот, вполне возможно, оканчиваясь входом в пещеру. Подъем показался мне несложным и я стал карабкаться вверх.






Взобравшись до уровня грота, я остановился. Беговые кроссовки с плоским протектором совсем не держали на сыпучей поверхности подъема, а непрочный карст из стен сразу выламывался при попытке опереться на него.
Вдруг показалось, что ноги с каждой секундой понемногу соскальзывают вниз. Отчего руки сразу стали липкими, скользкие пальцы всё пытались найти прочные камни, а при взгляде вниз спина покрывалась холодным потом и к горлу подступал вчерашний алкоголь.
Я уперся в стены расселины и попытался успокоиться, приводя дыхание в порядок. Затем понемногу, проверяя каждое движение, стал спускаться вниз. Казалось, что это будет длиться бесконечно, но через некоторое время, я снова был на берегу реки.




За следующим поворотом показалась еще одна пещера, больше похожая на небольшую штольню. В дальнем углу виднелся узкий лаз — шкуродер. Проверять, чем он оканчивается без налобного фонарика мне было совсем не с руки.




Наконец, я нашел тропу, ведущую в направлении вершины Сабакая, и поэтому оставил дальнейшие поиски других пещер. После вчерашних возлияний пришлось усиленно попыхтеть, чтобы взбираться все выше, каждый новый шаг требовал усилий. Но открывавшиеся перспективы — это лучшая награда за любой подъем.






Карстовые породы весьма непрочны от действия осадков и солнца, поэтому приближаться к краю отдельных выступов довольно опасно. Казалось, что об этом знает даже теплый ветер, поднимающийся из долины реки Юрюзань. Этот поток настойчиво толкает в грудь, стоит только приблизиться к краю пропасти.




Взгляду открывались лесистые зеленые горы, между которых текла спокойная и величественная Юрюзань, на фоне которой палатки, мотоциклы и даже великаны среди людей, казались маленькими и тщедушными.




Найдя тропу для спуска, я начал путь вниз. После первой шкурки, которую сбросила небольшая змейка, я стал внимательнее приглядываться, куда наступаю, но это мне не помогло.
Кроссовки предательски сорвались, я плюхнулся на спину и прокатился несколько метров по склону, крепко приложившись фотоаппаратом по камням. В результате контакт с аккумулятором стал периодический, а поворотный дисплей умер окончательно.




Жаркий солнечный июньский день был в самом разгаре, когда я вернулся в наш лагерь. Дима меня заждался и тоже решил прогуляться вдоль берега.
Жара и поход по скалам — это отличный повод, чтобы окунуться в прохладную воду Юрюзани. Довольно неожиданно для меня оказалось, что безмятежная, на вид, река в центре имеет довольно сильную струю, в которую я невзначай попал. Юрюзань попыталась убедить меня, чтобы я повиновался её мягкой силе, но у неё это не получилось.




Края этого потока, обозначающие фарватер реки, похоже, изобиловали голавлем, жерехом и другими рыбами, любящими хватать добычу в течении. Не теряя времени, я тоже срубил ближайшую палку, примотал к ней леску и насадил червяка, которого нашел тут же на берегу под ближайшим камнем. На первый заброс рыба отозвалась моментальной поклевкой. Правда, улов был совсем не увесистым, поэтому каждый новый пойманный экземпляр я отпускал подрастать.




Неудивительно, что единственный червяк быстро закончился, но ко мне на помощь тут же ринулись оводы, один из которых вскоре оказался на крючке. Мелким ершикам и окуням такая наживка была не совсем интересна, в отличие от голавликов, которые бойко принялись атаковать большую муху.




Вскоре вернулся и мой товарищ-бродяга Дима «Моцарт». Подошел и сосед по поляне для знакомства. Им оказался Андрей Буданов — не только заядлый рыболов из Самары, но и один из бывших комендантов Грушинского фестиваля. Он скептически оглядел мои снасти и пообещал поделиться с нами рыбой, если его улов будет более богатым.
Наш запас воды подходил к концу и следовало как можно скорее его восполнить. С родниками в окрестностях Сабакая туго, поэтому решено было скататься до ближайшей деревни за водой, да и просто оглядеть окрестности. «Брат Митька помирал», но просил не ухи, а пару бутылок лимонада и каких-нибудь элитных консерв из деревенского магазина, ведь в этот поход он отправился, взяв с собой пару дошираков и пять литров воды. И я, не медля ни минуты, отправился на промысел.






Удача не заставила себя долго ждать. В селе Урмантау я нашел магазин «Лимон», в котором, по определению, должен был быть лимонад. А рядом с магазином была колонка с питьевой водой.








Вскоре на берег причалили и Будановы с богатым уловом, поэтому нас тоже вскоре обеспечили свежей рыбой. Оставалось только нарубить дров и разжечь погасший костёр. Я съездил в лес, свалил сухую сосну и, привязав ее к мопеду, приволок в лагерь. Вскоре костёр запылал с новой силой, а когда от него остались лишь жаркие угли, Дима принялся за приготовление рыбы.
Мы нарезали тонких ивовых прутьев и закрепили их над костровищем. По поляне пополз вкусный запах жареного голавля.








Наши удачливые соседи наварили столько ухи, что половину своего кана предложили нам, поэтому на первое у нас была наваристая уха, а на второе — жареная рыба и вкусный лимонад, как из детства. Мелкий грибной дождь вызвал радугу, которая сверкала над лесом, как салют на празднике.




Обычно в походах я скидываю пару-тройку килограмм веса, но в этот вечер я с трудом залез в свою двухместную палатку, не представляя, как Дима обустраивается в своей однушке, ведь его выход из палатки больше напоминал рождение слона.

О сердце! Пока у кочевой тропы сидишь
Средь вер и ересей свою найди ж,
Потом, уединясь, где глушь и тишь,
Глядишь, ты кое-что и разглядишь!

Утренний туман рассеялся, как сон, и сквозь него проступили первые очертания Сабакая. Наскоро позавтракав, мы собрали чуть влажные палатки и попрощались с соседями по поляне.


Пришла пора прощаться и с тобой старый мудрый Сабакай. И я надеюсь, что эти капли на зеркалах мотоциклов — это слезы светлой радости и тихой грусти, потому что мы обязательно к тебе вернемся.




Обратно мы двинулись по лесовозной дороге вокруг горы, которая была не в пример лучше, каменистой тропы вдоль Юрюзани. Ехали и чувствовали, что какая-то часть нас все равно осталась там, на берегу тихой реки.




Пыльный грейдер, который в первый наш день казался бесконечным, как-то очень быстро закончился и мы выехали на асфальт. Теперь настала прощаться и нам с Димой. Ему предстоял еще долгий путь домой, а я хотел посетить еще пару интересных мест. Спасибо тебе, мотобрат, с тобой эта поездка стала намного интереснее и ярче!




Китайская ракета «Ирбис Гарпия» скрылась за горизонтом, а свернул в сторону деревне Куселярово, на окраине которой находится Куселяровский сернистый источник.




Вода из источника хоть и была целебной, но пить её стоило, только прикрыв нос, потому как слабый запах тухлых яиц отбивал жажду. Но мелким рыбкам, которые резвились при впадении родникового ручья в Юрюзань, и домашним гусям эта вода была явно по вкусу.




Теперь и я двинулся в сторону дома, надеясь, что на границе Свердловской области я проедусь еще одним интересным грейдером.
Миновав мост через реку Ай, я получил тревожное сообщение с незнакомого номера: «Это Моцарт. М5, Кропачево, Лукойл. Сломался. Связи нет.» Делать нечего, разворачиваюсь и, не мешкая, еду обратно. Но спасти товарища я не успел, спустя полтора часа он сам позвонил и сообщил, что был обрыв провода в клемме к замку зажигания. После такого известия я вновь возвращаюсь, в четверты раз за всю поездку пересекая село Месягутово.
Вскоре, в асфальте появились крупные ямы, по обочинам потянулись умирающие деревеньки, где по улице шел пьяный старик в одном носке, и я понял, что дома, в Свердловской области. А спустя несколько часов к берегам Волги причалила и пыльная «Гарпия».
Что же я вынес из этой поездки? Наверное то, что больше всего в этой жизни нас тяготит неизвестность, и чтобы избавиться от этого гнета мы составляем планы, которые никогда в полной мере не исполняются, потому что план не может быть путем из шпал и рельс, а, скорее, должен стать маяком для капитана, ведущего себя и свое судно сквозь туман жизни.