Вода бесплодно по березам льется,
Глухой овраг слепой водой залит.
В надежде роща только обернется —
Он тут как тут. Остолбенев, стоит.

Перепрыгивая через лужи, я опять бегу. Бегу на работу. Бегу домой. Для бега всегда есть причина.
Так и в этот раз, синоптики пообещали лишь пару дней без осадков, и один из них уже упущен. Поэтому я опять бегу, на ходу закидывая вещи в рюкзак, машинально проверив давление в колесах и уровень масла в двигателе.
Домашние что-то еще говорят, но и они теперь видят по глазам, что я уже там. В Дороге.


И вот, спустя три сотни километров беспосадочного перелета, долгожданная остановка для дозаправки. В буквальном смысле, остановка. Не очень люблю отдыхать на заправке, горизонтальная скамейка под крышей гораздо лучше подходит для небольшой передышки.


Я затормозил на обочине спустя несколько часов после старта. И, хотя я двигался почти непрерывно, было понятно, что до Голубого озера, Зянгяр-куль, мне сегодня не добраться. На юге высились синие хребты, где-то там, у их западного подножия, мне предстоит искать ночлег.




Она появилась словно из ниоткуда, словно отголосок теперь уже далекого лета. Легко и невесомо она прижалась к груди, как будто мы с ней давно знакомы. Я замер от неожиданности и теперь боялся пошевелиться, чтобы не испугать ее. Но она сама отстранилась и устроилась рядом, на обочине, будто и не было между нами этих близких секунд.
А если она и хотела что-то сказать, то я все равно не понял, я взрослый человек и давно забыл этот язык.




Сумерки сгущались по-осеннему быстро и мне пришлось искать ночлег в заросшей роще на краю поля. Вечером, в темноте, на охоту вышел еж и долго бегал, шурша кленовыми листьями.


На следующее утро цепь заявила, что с нее хватит, и беспомощно провисла. Даже натяжители не смогли её взбодрить, пришлось поставить обратно заводскую цепь.


Оказывается, я совсем немного не доехал до Голубого озера Зянгар-куль. На первый взгляд это совсем не озеро, а просто большая лужа. Пока не посмотришь внутрь этого голубого блюдца.




И тогда блюдце становится гигантским колодцем, из недр которого мощным потоком, льет голубая вода. Но, если всмотреться в самую глубину этой пятиметровой воронки, на стенах которой шевелятся ярко-зеленые, в октябре, заросли водорослей, между которыми снуют небольшие рыбки, то этот колодец неожиданно становится окном. Окном в другой мир, с пальмами, коралловыми рифами и горячим песком.
А если перестать останавливать себя, то фантазия нарисует древний метеорит на дне, который первый принес сюда жизнь из далеких миров.






Вода из источника небольшим, но мощным и чистым ручьем втекает в речку Узень. Вопреки моим ожиданиям и предсказаниям синоптиков, на небе — ни облака.




Очень жаль, что я не приехал сюда вчера — было бы больше времени, чтобы просто здесь побродить. Отсюда мой путь лежит на восток — туда, где предстоит пройти небольшой грунтовый участок и выйти на новую, для меня, дорогу через Уральский хребет.




Чтобы не возвращаться назад, решаю срезать, прохватив полтора десятка километров по сельскому грейдеру. И я опять ускоряюсь, в надежде обогнать погоду и время.




Кроме федеральной трассы М5, есть несколько альтернативных путей через Уральские горы. Одна из таких — это дорога Уфа — Белорецк — Магнитогорск. Мне предстояло проехать по ее наиболее горному отрезку Архангельское — Инзер — Белорецк.




Миновав несколько башкирских селений, я вышел на эту дорогу в районе Кармаскалы. Ясная погода и безветрие давали надежду, что снега с дождем на перевалах не будет.




Подъехал местный, чтобы напоить коня водой из Инзера. Мой конь пьет только бензин, и совсем немного, поэтому его желудок был почти полон.




В спокойную воду реки роняет свои скупые слезы Абзановский водопад. Что ж для плача есть причина — противоположный берег щедро загажен «шашлычниками».






Дорога постепенно меняет свой характер со спокойного равнинного на горный, путь проложен вдоль реки и полностью повторяет ее капризные повороты. Краски леса меняются на глазах: с набором высоты осень заявляет о своих правах, при спуске в долину — снова лето.






Повороты следуют один за другим, спуски cменяются подъемами. За очередным поворотом — скалы, нависшие над елями, и нет никакого места, чтобы остановиться, а чаще — нет и желания сбрасывать газ, потому что глаз никак не может насытиться новыми картинами. Так хочется увидеть, что же там, за новым поворотом.






Небольшая передышка на реке Басу. Не от усталости, а чтобы дать сознанию впитать картинки и не перегореть от обилия ощущений. И снова — только вперед.






А впереди — печально известный участок «Тещин язык», унесший не одну шоферскую жизнь. Высота почти вертикального обрыва за поворотом больше пятидесяти метров.






На редких поворотах в лес все чаще попадаются полосатые шлагбаумы — дорога проходит по территории Южно-Уральского заповедника, мимо закрытого города Межгорье, расположенного у подножия Ямантау — высшей точки Южного Урала. По некоторой информации, в недрах горы — убежище для первых лиц на случай войны.






Вот так, рассуждая об истории поселка Кузъелга — маленького островка системы ГУЛАГ, который дал начало городу, затерянному меж вершин, о секретности, благодаря которой, большая часть этого края остается нетронутой, я доехал до Арского камня — скалы, расположенной на высоком берегу Агидели, Белой реки.






За башкирской деревней Арташ, у моста через Белую, в одной из излучин реки я нашел себе ночлег. Уже в девять вечера стало стремительно холодать, изо рта шел пар. Было ясно, что ночь будет не из теплых, но все же — это не повод, чтобы не окунуться в бодрящие воды Белой реки.




Я приготовился, надев оба комплекта термобелья, теплые подклады от экипа, выпил кумыса, купленного в башкирской деревне, и накрыл спальник дождевиком. Закончился этот день под призывную молитву муэдзина. Он молился о спасении, я же просил от неба не включать холодильник на полную мощность.


Ближе к утру пришел Колотун-бабай и все пытался меня достать своими холодными пальцами через тонкий спальник. Я крутился, отражая его атаки. Наконец рассвело, но теплее не стало. Полог палатки подозрительно хрустел. Я посмотрел на время, но ничего из этого не вышло — безотказный телефон впал в анабиоз.




Под ногами похрустывала мороженная трава. Газовый баллон приходилось постоянно греть в пламени горелки, чтобы хоть как-то вскипятить воды. Медленно встающее солнце осветило луг и он засверкал тысячами маленьких кристаллов.