Путешествия

«Путешествия потеряли бы половину своей прелести, если бы о них нельзя было бы рассказывать.» — Н.М.Пржевальский

Во многом этот пробег должен был стать для меня крайним в этом сезоне из-за кончавшегося отпуска. А быть может и последним на ближайшие несколько лет, потому что я ждал появления в семье еще одного маленького человека.
Что такое путешествие на мотоцикле? Зачем куда-то ехать? И можно ли обойтись без этого этого ощущения собственной пустоты и, одновременно, безграничности? Что с этим делать, когда ты одновременно здесь и там, в точке у горизонта?
Наверное, поэтому я просто выбрал направление и поехал, чтобы еще раз побыть с собой и этим миром наедине и постараться решить вопросы, на которые в обычной обстановке ответы так и не приходят.



Когда долго и монотонно едешь, голос разума будто входит в некий транс, введенный в него необычными картинами, запахами и звуками этого нового мира.
Может быть все это — лишь попытка вернуться в детство, удивляющее каждый день этим новым миром?


Вопросы эти совсем не новые, а такие же старые, как море или горы. Но если до любого моря от Урала одинаково далеко, то горы — вот они, лишь рукой подать.
Очень часто возникает ощущение, что какое-то место на карте не желает тебе открыться, прикрываясь разбитой дорогой и дождями, ускоряя время и набрасывая на все сетку сумерек раньше ожидаемого. Но Устиновский каньон постоянно подсказывал направление, то колеей в покосах, то поваленными деревьями и даже далеким гудком тепловоза.



Это первое место остановки показало мне, что эта поездка по восточной и южной Башкирии не будет легкой прогулкой асфальту. Грела душу надежда, что Кот будет безотказен как всегда, а синоптики опять ошибутся.


О чем кричат гуси, которые бьют подрезанными крыльями по воде Аушкуля? Что зовет их куда-то вдаль за горизонт?


Но я не понимаю никакого языка, кроме человеческого. И о чем шумит вечно бегущая с хребта Алабия и никуда не убегающая река Уй — тоже загадка.



Такой же загадкой стало и озеро Ворожеич. Кто здесь ворожил и зачем? А если это Карагайкуль (карагай — по башкирски «сосна»), то почему по берегам не растет ни одной сосны?



По легенде, в 1937 году один из колоколов из местной деревни Вознесенки утопили в озере. Несколько групп дайверов проводили поиски, но безрезультатно.
Я остановился на берегу, дал коню отдых и свежего масла, а сам искупался, но колокола тоже не нашел. Утром я проснулся от мелодичного звука, но не колокола, а маленьких колокольчиков. Словно, как метко заметил Дима Kessler: «буддийские монахи совершают паломничество по священному Уралу».
Все оказалось проще — на берегу пасся табун лошадей, у многих на шее висели маленькие колокольчики, которые своим звоном словно серебрили берега утренним туманом.



Выдвинувшись в путь, я обнаружил, что остался без связи — баланс обоих телефонов был равен нулю. Спустя какое-то время я уже добрался до районного центра — села Учалы, где попытался найти банкомат или терминал оплаты. Хорошо, что я не передвигаюсь на BMW GS.

Указатели улиц вводили навигатор в ступор, подсказки местных жителей приводили в тупики, найденный банкомат в местном универсаме отказался принимать карточку, а терминал оплаты временно не работал.


Один из местных жителей мне посоветовал ехать в город. «В какой?»- удивленно отвечал я, думая, что ближайший крупный город- это Белорецк.«Едь в Учалы, там есть салон связи» — отвечал он мне. Оказывается, есть село Учалы и километрах в пяти город Учалы. Вот такая загадка географии.
Закинув денег на телефон в городе, я попытался найти выход на смотровую площадку карьера Учалинского ГОК, но, увы, безуспешно.


Солнце скрылось за облаками. Справа высится хребет Аваляк с вершиной Большой Иремель, слева — холмы и горы вторичного поднятия Сибирской платформы высотой 500-800 метров. Дорога причудливо петляет со склона на склон, и ландшафт местности меняется каждые десять километров.



Смешанные леса сменяются березовыми рощами. Пологие степные холмы переходят в горную лиственничную тайгу.


На границе частей света я устроил небольшой привал и обнаружил, что часть велорюкзака изнутри покрыта мовилем, которым я смазываю цепь.
Оказалось, что одна из ножек раскладного стула на кочках нажимала на шток баллона. К счастью, все вещи были упакованы в полиэтиленовые пакеты, так что они не пострадали.



Так вдоль берега Урала, который, который, пополняясь ручьями с хребтов гор, становится все более полноводным, я приехал в Белорецк. Очень хотелось увидеть самый длинный деревянный пешеходный мост.



Чтобы достичь моста, пришлось спуститься по высокому берегу Белорецкого пруда, оставив мотоцикл наверху. Сам мост впечатляет, жаль, что состояние его довольно плачевно. Что имеем — не храним.



На перевале через Уралтау я еще издалека увидел высокий скальный массив Кульсугадыташ («Синие скалы» или по другой версии «Спящая красавица»). От магистральной дороги должна идти тропа до вершины, тут я увидел съезд и приготовился к подъему.


Но тропа привела лишь на задний двор придорожного кафе, где в беседке семья из трех человек пила чай.Каково же было их удивление, когда из леса появился человек на мотоцикле, увешанном баулами, поздоровался с ними и поехал дальше, как ни в чем ни бывало. Хорошо, что в шлеме было не видно моего растерянного лица.


Дорога наверх оказалась совсем не такой легкой, как ожидалось, но Кот, подскакивая на камнях и корнях деревьев, шарахаясь в колеях, добрался до вершины. Здесь, наверное, начинаешь понимать, как же стар Урал.



Берега озер Карабалыкты и Яктыкуль( Банное ) окаймлены не только живописными шиханами, но и базами отдыха, санаториями, небольшими супермаркетами, ларьками с шаурмой и громкой музыкой.
Лишь по счастливой случайности я не оказался вместе с мотоциклом в салоне одного из внедорожников, внезапно отъехавшего от ларька. Судя по стеклянным и глазам и красному лицу водителя, он был изрядно пьян и даже не осознал, как нам повезло.


Предыдущая ночевка возле озера Карагайкуль убедила меня, что не стоит оставаться на ночлег на берегу озера или реки, потому что по утрам палатка и мотоцикл обильно покрываются росой, а температура у воды падает до пяти — семи градусов тепла, поэтому я остановился, не доезжая до озера Талкас.


Место было настолько хорошим, что настроение не омрачило даже то, что одна из петель палатки оторвалась, а углепластиковая стойка позорно сломалась. А разбудил меня опять… звон колокольчиков.



«Я гляжу сквозь тебя, вижу синие горы»
Озеро Талкас, лежащее у подножия хребта безмятежно и тихо, но чуткий сторож в маленькой будке строго охраняет шлагбаум у съезда и мусорные баки, закрытые на замок.

На этом фоне непричесанная красота Графского озера выглядит резче и острее.



В Сибае я не мог проехать мимо Сибайского меднорудного разреза. Поднимаясь все выше по отвалам, я так и не смог увидеть дна карьера.


Я припарковал мотоцикл недалеко от железнодорожного тупика, на повороте располагалась какая-то рембаза, ворота которой охраняли две овчарки, которые кидались даже на «Газели». И вот они с предвкушением ждали, когда я поеду. Вооружившись доской от забора, на первой передаче, практически на отсечке, я помчался на врагов. Но собаки решили не связываться с вооруженным всадником и отступили.


Очень хотелось увидеть водопад Гадельша, после которого я повернул бы на север к дому. Навигатор повел меня мимо сибайского леспромхоза по асфальту, разбитому лесовозами.
А вот на карте не так далеко была нарисована целая магистраль от Сибая до Бурзян, но навигатор почему-то упорно отказывался прокладывать по ней путь. Разгадка пришла позже — этой дороги еще нет, но поворачивать уже совсем не хотелось.


Миновав несколько маленьких башкирских деревенек и пару раз чуть не разложившись на каменистом и сыпучем грейдере, я достиг хребта Ирендык. Наверное, здесь ничего не изменилось за последние несколько сотен лет.


«Ирендык»- по-башкирски дословно «Теперь мы научились!» С этим местом связана легенда об Умырзаке и жадном бае.

Умырзак был бедным юношей и решил наняться в батраки к баю. Бай целую неделю не давал никакой работы, но кормил исправно. А когда Умырзак все же попросил какую-нибудь работу, бай приказал зарезать рыжего телка из стада. Умырзак зарезал теленка и принялся уже обрабатывать шкуру, но бай неожиданно завернул его в эту шкуру и завязал тесемки.


Бай отнес завернутого в шкуру Умырзака на вершину ближайшего шихана и отошел в сторону. Прилетели огромные орлы, подхватили шкуру и унесли ее на вершину Ирендыка. Они разодрали шкуру, но увидев внутри человека, испугались и улетели.
Умырзак огляделся: с вершины спуститься было невозможно. В гнезде орлов блестели человеческие кости, драгоценные камни и золотые слитки. «Бросай сюда драгоценности, и я расскажу тебе, как спуститься!»- услышал он голос бая, стоявшего у подножия хребта.



Умырзак выбросил несколько камней и спросил, как ему спуститься. «Это плата за ту неделю, что я кормил тебя»- сказал бай и ушел. Но Умырзак не стал отчаиваться, а снова завернулся в шкуру и стал ждать. Орлы прилетели в гнездо и, не увидев человека, снова принялись за шкуру. Тогда Умырзак схватил их за когтистые лапы. Орлы взмыли в воздух, но вскоре, обессилев, опустились на землю. " Теперь я научился"- сказал юноша, глядя на вершину Ирендыка.



Прошло несколько лет, Умырзак возмужал и решил проучить бая. Снова нанялся к нему в батраки, но бай не узнал во взрослом и бородатом мужчине Умырзака.
Также через неделю он приказал зарезать теленка. Умырзак исполнил наказ, но увернувшись от цепких рук бая, завернул его самого в шкуру и завязал веревкой.
Он отнес его к подножию хребта и дождался, пока орлы унесут шкуру на вершину. Вскоре он услышал, как бай зовет о помощи и спрашивает, как Умырзак спустился вниз. " Спроси у черепов — ведь это твои бывшие батраки!"- сказал Умырзак и вернулся в свою деревню.


Это сказка, конечно, но в 1992 году на восточном отроге Ирендыка сельским механизатором Радиком Утягуловым был найден золотой самородок «Ирендыкский медведь» весом 4,8 килограмм, который сейчас хранится в Национальном музее Башкортостана.


Покружив немного вокруг базы отдыха «Гадельша», я все же нашел нужную дорогу, которая закончилась отвесной скалой. Дальше только пешком.
" Туда не занесет, ни лифт, ни вертолет.."


Опять я полез в гору в полном экипе! Мотоботы предательски скользили на камнях и силы оставили меня уже где-то на втором каскаде. Хотя воды в ручье Туялас было совсем немного, но вид вид огромных скал, стискивающих устье, я думаю, никого не оставит равнодушным.
Закапал дождь. «Если он превратится в ливень, то мотоцикл отсюда я буду выносить на руках»- подумал я и заспешил вниз.



Под мелким дождем я доехал до Старого Сибая, а дальше дорога совсем легкая — на север по трассе до Магнитогорска.


В селе Кочкарь добродушный дед наполнил мои емкости свежей колодезной водой. За это мне пришлось рассказывать не только о том, сколько прет и сколько жрет, но даже из чего состоит.

Под городом Пласт меня накрыло плотным пластом тумана.

Ближе к Челябинску туман сменился смогом и дымом. Один из источников гари и пыли — Коркинский каменноугольный разрез.
Этот карьер — самый глубокий в Евразии, но глубина совсем не ощущается из-за самих размеров карьера и дыма.


Когда я подошел к мотоциклу, меня там уже ждала дежурная по железнодорожной станции с вопросом: « Что тырим?" Я честно ответил, что прихватил пару шпал и рельсу детям на сувениры. Она не поверила и отпустила с миром.


Доезжая эти последние километры до дома, я все размышлял: что такое путешествие для меня?
Ясного ответа, конечно, нет, но я думаю, что путешествие — это поиск. Когда находишь что-то новое в мире, тогда обнаруживаешь новое в себе. И наоборот, стоит открыть в себе новую сторону, как мир преображается и являет себя совершенно другим.

P.s. Время поездки составило 4 дня и 3 ночи. Всего пройдено 1700 км. Каждый вечер смазывал цепь, пару раз добавил масла, расход 2.8-3 л/100 км, бюджет поездки около 2500 руб. Всем в новом году хороших дорог и синего неба!