Встать! Суд идёт!
— Джон Феникс! За ваши преступления, названные ранее – вы приговариваетесь к пятнадцати годам тюремного заключения в тюрьме Пендлтон, штат Индиана! Суд учитывает то, что вы совершили до того, как были пойманы полицией. Вы спасли двух детей на пожаре 2048 года в Детройте, хотя для этого вы прорвали укрепление военных, ранив лейтенанта и рядового. Поэтому за совершённые вами ранее разбойные нападения вам не назначается высшая мера наказания – двадцать пять лет, а содержаться вы будете в общем коридоре, а не в одиночном блоке.
Как давно это было…
Конечно, одноместная ячейка в коридоре, где сидят такие же хмыри, как ты — это не то же самое, что бетонная коробка отдельно от всех. Но тоже ничего хорошего.
Я уже забыл считать дни…когда в один день я был разбужен грохотом двери.
Феникс! Встать! Следуйте за мной! Сегодня истекает срок вашего заключения. Вы проследуете со мной в отдел, где вам выдадут документ о освобождении, затем – на склад, где вам вернут ваши личные вещи, сданные при заключении.
Заключённый встал, с трудом соображая. Взял из рук конвоира второй конец цепи с браслетом, застегнул на руке и задумался… уже прошло пятнадцать лет? Да…после Детройтского Пекла я понял, что в жизни есть и иные ценности…когда ехал по мосту, а мою спину и шею изо всех сил сжимали детские ручонки. Девочка и мальчик лет пяти.
Уже когда мы ворвались в город, мы узнали правду. О детях не забыли. Их пытались эвакуировать. Недалеко от больницы мы обнаружили микроавтобус – его водитель и напарник погибли, столкнувшись с другим автомобилем, в котором семья спасалась из горящих кварталов. Автомобиль был пуст – им повезло больше. Мы не знаем, успели ли они уйти из города. Но к этому времени из автобуса уже начали выбираться дети. Им было по пять-десять лет. В автобусе их было двадцать три…мы рассадили их на первых тринадцать мотоциклов и велели убираться поскорее. Сами же поспешили к небольшому зданию больницы. Как оказалось – вовремя, крыша уже горела.
…не знаю, есть ли Бог – но если он и есть, то в этот час он был на нашей стороне. Детей в больнице оказалось сорок девять. Мы могли спасти их всех, чёрт побери, ВСЕХ!
Но дальше удача отвернулась от нас. Мы как могли рассадили детей по мотоциклам и рванули прочь, уже не сбиваясь в группы, поодиночке, кто как мог выискивал путь. Мы видели, как гибли наши братья, но помочь уже не могли – потому что при этом могли бы погибнуть сами – ну и чёрт с ним, но тогда погибли бы те, кого мы везли…у меня на глазах Макс «Гризли» со всего маху врезался в стоящий грузовик, не вписавшись в поворот, Саймон «Джокер» был убит взрывом газовых баллонов около пекарни… мы гибли один за другим вместе с городом, откуда многие из нас были родом. Но мы ничуть не жалели, что Джек решил, что мы должны сделать хотя бы одно доброе дело в этой жизни. Никто из нас не верил ни в чёрта ни в Бога – но наверное, каждый надеялся, что в Судный День ему это зачтётся.
Я уже видел мост перед собой…он уже горел, свободной оставалась полоса шириной с автомобиль…я крикнул детям «вдох, задержать, закрыть глаза!» и выкрутил рукоятку до отказа. И слышал сзади рёв мотора Джека, также гнавшего на пределе возможностей — у него на баке сидела девочка, наполовину забравшись к нему под куртку. Когда мы ехали по мосту, он начал рушиться. Выбирать не приходилось – выбора уже не было…не знаю, что я чувствовал сильнее – радость от того, что я всё-таки успел пролететь этот мост – или невыносимую тяжесть от того, что рёв мотора сзади утонул в грохоте падающего моста…в лагере эвакуированных после нашего возвращения тоже царили смешанные чувства…не все дети нашли своих родителей – и не все родители нашли своих детей.
Мы знали, что люди боятся нас. Но сейчас, когда мы стояли вместе, отдав уцелевших малышей – на нас смотрели без боязни…мужчины молча подходили и жали нам руки…женщины могли только плакать – кто-то от радости, пусть и не за себя, кто-то от горя. Нас осталось меньше половины…и не было Джека.
Своей семьи у меня не было. Родители уже умерли, брат и сестра жили в Кливленде по другую сторону озера Эри и не желали меня знать. Когда я отцеплял от себя маленькие пальчики – ко мне подошла женщина и молча разрыдалась у меня на плече. Потом она заговорила. Оказалось, что это её брат был водителем разбитого микроавтобуса. Муж был полицейским, он погиб во время беспорядков, когда началась паника и бегство из города. А двое спасённых малышей оказались её детьми…
Я плохо помню, что было дальше. Нового главу «Ангелов дорог» мы даже не пытались выбирать. Никто и не мог подумать, что он может заменить Джека. Наш клан распался. Я прожил с вдовой два года, уехав в Индианаполис, пытаясь забыть свою прежнюю жизнь. Мотоцикл я спрятал, оставив себе лишь ключ, и подрабатывал механиком в паддоках. У меня уже не было сил и желания прятаться – и рано или поздно меня нашла полиция. За мной не было ничего, кроме грабежей, я не убивал ради наживы, но этого вполне достаточно…
Я забрал свои вещи из тюремного склада…в тайном кармашке лежал ключ. Тут же лежала жилетка с поблёкшим названием клана… Ангелы Дорог… не знаю, кто сейчас из нас ещё жив… но не надо всем её показывать. Я надел её под куртку.
Я не собирался возвращаться на «большую дорогу», но что делать – я не знал. Когда меня арестовали, я не просил Алису меня ждать. Это было бы слишком большим свинством. Поэтому ничего удивительного, что в домике на окраине Индианаполиса меня встретили уже другие люди.
Я лишь попросил у них лопату…и в течение двух дней ковырял землю около памятного дерева в на пустыре. Мотоцикл был цел! Не зря я его упаковал как только можно, в замасленные тряпки, плёнку, закатил его в обитый железом ящик – нам с парнями пришлось его опускать в яму всемером…хотя конечно, поржавел он порядком.



Глупо было надеяться, что аккумулятор ещё жив. Так оно и было. В баке оставалось ещё достаточно горючего…с пятой попытки мне удалось его завести с кикстартера. Я вернул лопату и поехал к приятелю, байкеру по прозвищу Химик. Он предвидел конец эры бензина, и ещё тогда, когда нефть стала кончаться – поселился около заброшенного месторождения и сам наладил производство бензина, соорудив аппарат вроде самогонного… Старая скважина, конечно, не давала нефть тоннами в день, как когда-то, но ему хватало.
Приятеля на старом месте я уже не застал. Тот продал заправку, которая в основном обслуживала электрогравимобили, друзьям – но они были достаточно мудры, чтобы продолжать гнать бензин. Ведь находились ещё любители старой техники, готовые за возможность прокатиться на своём «Форд-Мустанге 1967 года» раз в месяц платить втридорога.
Я зашёл в магазинчик при заправке, попутно достав из кармана пачку сигарет, чудом сохранившуются в куртке…заглянул в неё…оставалось ещё несколько штук. Нашарил зажигалку…разумеется, бензин давно испарился, но она была подарена отцом. Если бы отец не дымил как паровоз – может быть, ещё и сейчас бы пил пиво у Ларри…пачка полетела её в кучу мусора. Замахнулся туда же зажигалкой…но передумал. Пусть она останется игрушкой на память. Залил полный бак и…

… Мотоциклист застегнул куртку, уселся поудобнее на мотоцикл, с лязгом включил передачу и с рёвом выхлопа сорвался с места, удаляясь навстречу восходящему солнцу.

Теперь он снова знал, как выглядит бесконечный горизонт…как шумит ветер…как пахнет раскалённый асфальт…вспомнил ощущение скорости…и вкус свободы.