Гул и свист. Этот звук разбудил Ли Перкинса посреди ночи. Он уже слышал его, несколько иным, но характерный гул и примесью свистящих звуков, был знакомым. И неимоверно желанным. И не оттого, что у Ли имелся байк, в который он умудрился поставить гравипривод. Перкинс был уверен, что кто-то еще не только в будущем так поступит, а уже смастерил нечто подобное, им осталось лишь пересечься. И, конечно, этот кто-то не мог быть чужим человеком, он просто обязан был быть единомышленником, а может даже одним из его братьев, одним из тех, с кем они колесили вместе когда-то по дорогам страны.

«Ангелы дорог» — так звалось это братство. Раньше. И, хотя Ли до сих пор чувствовал, что соберись они снова — он готов будет сесть в седло и ехать, ехать до конца дороги, который никогда не наступит. Каждый год он мечтал, что они соберутся снова, что всё произойдёт так, как будто это было вчера. Но из года в год лишь отрастала его борода.

Кончилось всё во время того пожара, когда Детройт был уничтожен. «Ангелы дорог», во главе с неизменным Таннером, тогда въехали в пылающий город, намереваясь спасти детей. Ли был в первой группе, которая вернулась из полыхающего ада. Они вывезли детей, которых нашли у разбитого микроавтобуса. Первая группа вернулась почти без потерь, из тринадцати добралось десять, детей передавали медикам и спасателям. Затем, группа снова подъехала ко въезду в город, когда они стали свидетелями возвращения тех, кто смог прорваться. Все были на другой стороне моста, все как один видели обрушение моста в тот момент, когда по нему проезжал Таннер. Еще тогда, когда решено было разделиться, гнетущее чувство поселилось глубоко внутри у Перкинса. Но момент был слишком напряженный, и он не обратил внимания на свои ощущения. Лишь осыпающиеся обломки моста, ведущего из полыхающего Детройта, вывели из глубин сознания Ли понимание того, что вся его жизнь уже не будет прежней. Что с «Ангелами дорог» случилась беда, подобная этому всеразрушающему пожару.

Остатки банды еще какое-то время колесили по привычным им дорогам, но каждый, казалось, понимал, что что-то важное было вырвано из неё. С течением времени количество ездоков поредело, большинство оседало то тут, то там. Так поступил и Ли Перкинс, когда однажды, не прощаясь, свернул с дороги. Это чувство, с одной стороны, сверлило его изнутри, гложило, что он не попрощался со своими братьями, но, с другой стороны, Ли верил, что раз они не прощались — им суждено будет еще встретиться.

Перкинс нанялся разнорабочим к местному автодилеру. Хотя автодилер — громко сказано — делец занимался перепродажей подержанных автомобилей, и умение и желание незнакомца, представившегося погорельцем из Детройта, без документов и без жилья — его вполне устроило. Под выдуманным именем Ли получил небольшую подсобку в своё распоряжение, и работу — как источник своего существования. Шли годы. В свободные часы он порой выезжал снова на шоссе, но не мог отделаться от чувства, что дорога не та без попутчиков. Постепенно Ли обзавёлся необходимыми деталями, и успешно установил гравипривод на свой верный байк. Он даже пробовал на ходу некоторые автомобили, но их новомодная манера скользить над дорожным полотном пришлась ему не по душе, он ловил себя на мысли, что внутри это консервы вполне можно уснуть, даже будучи за рулём. Посему, Ли не стал отказываться от использования колёс и привода на заднее. Тогда, весенним днём, он впервые услышал как звучит гравипривод на мотоцикле.

И вот он снова услышал этот звук. Успев только продрать глаза и выбежать на улицу — он увидел удаляющийся единственный огонёк. Без сомнений, это был именно байк. И без сомнений, время пришло. Ли в мгновение ока снова стал тем Ли «Стариком» Перкинсом, которым он себя помнил в той, лучшей жизни. Автосалон, возле которого жил Ли, находился на 94-ом шоссе, и байк проехал в сторону Чикаго. Было очевидно что делать — «Старик» Перкинс прекрасно помнил расположение нескольких баров, завсегдатаями которых были «Ангелы дорог», появляясь в Чикаго.

Байк был готов, все, что было нужно — было собрано, и, на рассвете Ли выехал на большую дорогу. «Старик» не торопился, он знал — если началось — то началось.