Путешествия

Осенняя ночь в Самарканде наступает быстро. Сначала краски дня слегка мутнеют, приходит долгожданная прохлада, а спустя несколько минут опускается темнота, и ты сидишь в привокзальной кафешке, ешь лагман, запивая его зеленым чаем из круглой пиалы и задумчиво смотришь на чайник с привязанной нитками крышечкой. Есть над чем задуматься, ведь мы на самом краю Узбекистана, до первых километров Памирского тракта всего день пути, и пора решать в какую сторону продолжить путь. Сообщения из многочисленных мотопутских чатиков обнадеживали: немало людей в данный момент карабкалось на крышу мира, и, судя по их фотографиям и впечатлениям, с погодой и дорогой было все в порядке. Решение пришло с последней каплей чая: надо ехать! Узбекистан, бесспорно, божественно хорош, но добавляет лишних килограммов, да и вообще, зачем отказываться от мечты, когда она совсем рядом?




Часть первая.
Часть вторая.
Что ж, так тому и быть, завтра стартуем на Душанбе, а сегодня долго и азартно торгуемся с таксистом на древней Нексии, еще раз любуемся Регистаном и отправляемся спать. Утром выбираемся из города, потратив последние сомы на канистру масла и фильтр и увязав их на вконец перегруженный мотоцикл, и добираемся до границы. Выезд на узбекско-таджикскую нейтралку прошел быстро и спокойно, очереди почти не было, досмотра тоже. Бумага, неправильно составленная при въезде в Каракалпакстан, была внимательна прочитана пограничником и выброшена, значит, переживания были напрасны. Таджикская граница началась с открытого шлагбаума и маленькой будочки, где мне, не глядя в паспорт, поставили печать, радостно проорали: «Добро пожаловать в Таджикистан!!!» и отправили на досмотр и оформление мота. Все прошло легко и изящно, служивый оказался бадакшанцем и люто одобрял поездку на свою малую родину, и лишь слегка расстроился от того, что мы не снимаем видео. Оказалось, он внимательно смотрит все видеоблоги путешественников о Памире. Отдав 10 долларов за оформление временного ввоза Трансляпа заезжаем в третью по счету страну, состоящую из гор на 93 процента. Они уже видны, это предгорья Фанов, пока еще не Памир, и туда мы устремляемся по весьма неплохой дороге.


Первая остановка в Пенджикенте, городе с раскрашенными пятиэтажками и заборами, щедро расписанными ликами президента и непонятными лозунгами, прошла успешно, теперь у нас есть симка и интернет. Следующий бросок был до мостика через глубокое ущелье с текущей внизу быстрой рекой. Вдоволь пофоткавшись и погарцевав на крутой извилистой грунтовке, подъезжаем к удивительному кафе: строения жмутся к отвесной круче, внизу стоит витрина с холодными напитками, и они действительно холодные, ибо стоят на полках, щедро поливаемых маленьким водопадом, умывальник в туалете питается от того же источника ледяной воды. Протиснувшись через узкий обеденный зал на улицу, собираемся расположиться на топчане в ожидании шурпы, но не тут-то было: наши скромные персоны заинтересовали местных. Двое мужчин с огромными сумками и седовласый дедушка в белых мусульманских одеждах угощают нас тремя сортами хлеба, дают массу советов по маршруту, всячески желают удачи и благосклонности гор. Напоследок дедушка рассказывает, что его сын уже давно живет в Подмосковье, работает помощником адвоката, и, долго копаясь в старинном кнопочном мобильнике, диктует его телефон. Становится грустно. Старичок со светлой душой, проживший раза в три больше меня и, наверное, не выбиравшийся далеко от своей горной деревушки, наивно верит, что в Подмосковье, давно обожравшемся людьми, незнакомый человек будет помогать другим незнакомым человекам, сославшимся на мимолетное знакомство с его отцом…

Мы выехали на трассу Душанбе – Худжанд. Дела пошли еще лучше: разве не здорово, когда весьма неплохая по качеству дорога изобилует поворотами и поднимает тебя все выше и выше. Одним из запоминающихся моментов этого дня был Анзобский тоннель, который, судя по рассказам, очень длинен, насыщен выхлопными газами стоящих фур и наполнен огромными ямами. В некоторых рассказах даже встречалось название: «Тоннель смерти». Расстрою читателей, ничего смертельно опасного там не обнаружилось, тоннель как тоннель, длинный, темный и местами кочковатый, слухи оказались явно преувеличены. Поскольку получить ожидаемую дозу адреналина не вышло, пришлось остановиться на выходе из тоннеля и карабкаться на почти отвесную стену ради одного фото и божественного вида Фанских гор.


Выдохнув, слегка успокоившись и уняв восторги добираемся до Душанбе, где встречаемся с широко известным в узких кругах Азиком. У него для нас есть пропуска в Горно-Бадахшанскую автономную область, у нас взамен немного денег и масса вопросов, одинаковых вопросов, которые сей добрый человек слышит каждый день по несколько раз, ибо астрологи объявили месяц покорения Памира и народу туда едет немало. Остаток дня прошел в суете: заселение в гостинку, блуждания по городу в поисках обменника, блуждания по торговому центру в поисках кассира из обменника, продолжение беседы с Азизом и череда лиц мотопутов, простите, парни, но я не смог запомнить всех, надеюсь еще увидимся в ближайшие дни, когда зайдем на Памирский тракт. А теперь есть и спать, сил совсем нет.

Утро началось не с кофе, а с замены масла. Вру конечно, на душанбинском мотопосту меня напоили кофе, вручили инструменты, канистру для слива отработки и даже нашли фильтр, так как мой, купленный в Узбекистане, не подошел по резьбе. Минитехобслуживание завершилось около 11 утра, Азиз настоятельно рекомендовал не идти сегодня по верхней дороге через перевал Хубаработ, а провести день в Душанбе и завтра рано утром выдвигаться вверх, так как болтаться по горам в темноте опасно, глупо и бессмысленно, а световой день уже невелик.

Послушать кого угодно и сделать наоборот – это мой конек, так что Трансальп, отчаянно дымящий горелым маслом, вытекшим на глушитель, привычно приняв на себя немалый вес, покатился в горы. Но отправились мы не верхней дорогой, а нижней, через Куляб. Идти по ней было, разумеется, неправильно и позорно, ведь настоящий проход по Памиру должен быть выполнен только по сложному маршруту, иначе незачет, позор и вообще все было зря! Такую точку зрения я прослушал немалое количество раз, но так и не поняв кому и чего я в этой жизни должен, продолжил неторопливо выбираться из Душанбе, провожаемый взглядами серьезных лиц в погонах и костюмах, щедро украшавших местные заборы. В таджикской столице весьма интересный стритарт – вместо аляповатых граффити стены несут на себе портреты президента, каких-то важных людей и ветеранов Великой Отечественной. Если поверхность оказывается слишком мала, художники не отчаиваются и пишут длинный и умный лозунг. Или рисуют государственный флаг, дешево и сердито.

Первые километры дороги на крышу мира какие-то слишком цивилизованные… Многополосный проспект плавно переходит в ухоженное шоссе, ныряющее в светлые, недлинные тоннели, милиционер на посту приветственно взмахивает рукой, стайки детей на обочинах радостно кричат при виде мота, проезжающего мимо. Мда, немножко не таким я представлял восхождение на Памир…
Все меняется после очередного подъема с тоннелем, взгляду открывается река Вахш, переходящая в Нурекское водохранилище. Что ж, если даже Памирский тракт останется непройденным, ради вида бесконечно синей воды, обрамленной камнями гор, сюда определенно стоило приехать. Но вскоре дорога выравнивается и бешеный восторг сменяется жарой, жаждой и среднего качества асфальтом. Заехав в магазинчик за запасом замороженной минералки (очень удобно, кстати, привязал ледышку к моту, а на следующей остановке у тебя есть приятная прохладная водичка) и банкой энергетика, попали в окружение толпы школьников. Дети вели себя на удивление тихо и даже слегка торжественно, молча смотрели на мот с безопасного расстояния, а в ответ на мое прощание дружно прижали руки к сердцам и слегка поклонились.

Без особых приключений докатились до Куляба, потолкались там на центральной улице. Кажется, был выходной день и весь город превратился в один сплошной базар. Проигнорировали большую, красивую заправку, ведь ехать с запасом бензина скучно. Асфальт начал периодически пропадать, пока не кончился совсем, Ляп затрясся на мелкой щебенке и завилял задом на лужицах из мелкого песка. Приближался Шуроабад, перевал не самый сложный, но с непривычки давшийся нелегко, пыль и жара выматывала, а скорость 20 -30 километров в час слегка огорчала. Радовали только виды, ведь с обочины дороги можно было заглянуть глубоко-глубоко вниз, периодически попадались оборванные бетонные балки мостов и божественно-холодные родники, возле которых кучковались машины и люди. Вскоре после вершины перевала мы утыкаемся в первый КПП, кажется, начинается Горный Бадахшан, паспорта и пропуска проверяются весьма внимательно, данные записываются в толстый журнал.

Спустя несколько километров начинается цивилизация: разбитый асфальт и ржавая бензоколонка. Это уже не может не радовать, но это лишь начало сладкой жизни, вскоре покрытие становится идеальным, а повороты на сто восемьдесят градусов идут один за одним. Одна беда – горам не нравится лежащий на их теле асфальт и визг резины в поворотах, и они борются с творениями человеческих рук, засыпая путь мелкими камушками и пробивая толстые бетонные ограждения огромными валунами. Если остановиться и присмотреться к торчащим прутьям арматуры, можно услышать, как крохотные частички гор, неутомимо ползущие вниз, перешептываются между собой, размышляя, не столкнуть ли им в обрыв этих крохотных людишек, пытающихся спорить с величием древнего камня штурмуя горные дороги.


«Бивни черных скал!» — радостно орал я в шлем, выворачивая наизнанку ручку газа после каждого витка серпантина, Трансальп проникся, перестал щелкать умирающей цепью и бодро ускорялся, желая увидеть, что же там, за новым поворотом. А за поворотом пришлось резко тормозить, дорогу занимало черное и подвижное стадо баранов, этим шумным и пахучим потоком шерстяных кулей управляла всего пара человек.

Нужно было остановиться, выдохнуть и переварить впечатления, утрамбовав их в одурманеном красотой мозге. Самое время выпить чаю в удачно находящейся рядом чахйхане и задумчиво посмотреть на противоположный берег реки с темными кубами глиняных хижин. Стоп, да это же Афганистан! Сверившись с картой, я лишь убедился в своей правоте, с этого места действительно открывается вид на Пяндж и государство, вызывающее у многих соотечественников весьма мрачные ассоциации.
Знаете, я добился в этой жизни не так уж и много, у меня нет власти, влияния, огромных банковских счетов, богато обставленных квартир и дорогих машин. Но какого-то там сентября, лежа за столом и вылавливая грязными пальцами куски мяса из глубокой миски, швыряя кости в бесконечно глубокий обрыв, продуваемый насквозь холодным горным ветром, насыщенным запахом бараньего стада, я был самым-самым богатым человеком на Земле. Им и остался, ибо новая частичка мира стала принадлежать мне, оставшись в глубинах памяти.


Двигаясь вдоль бурных вод Пянджа, проезжая мимо ржавых стальных мостов между странами, обгоняя патрули пограничников, наблюдая за высоченными вершинами гор и слушая ветер я был счастлив, именно за такими моментами и стоит ехать, жариться на солнце и трястись под ледяным ветром, искать по помойкам бутылки для бензина и есть полуразложившийся труп супа в грязной кафешке, все это ради выполнения мечты, а ведь сегодня именно она начала сбываться, превращаясь в цифры пробега на одометре. Мы на Памире, мы сюда дошли, и мы его обязательно пройдем, только сейчас все мои сомнения рассыпались в прах и дзен наконец-то поймался.

Дорога отделяется от бурлящих волн либо сотней метров высоты и полным отсутствием ограждений, либо неширокой каменистой полоской, украшенной табличками со словом «минахо». Если вы совсем тупой и не поняли смысла этого минахо, то присмотритесь к рисунку, это разлетающаяся на куски фигурка человека, подброшенная взрывом мины, которыми густо утыканы пограничные берега. Попытка пощекотать нервы и ляпнуть на табличку наклейку была на корню пресечена более разумным и адекватным участником нашей мини-команды, дальше пришлось ехать под возмущенные укоры напуганной такими странными идеями жены. Следующая остановка была не менее необычна, на пыльной обочине торчало деревце с ярко-красными гранатами на ветках, воистину удивительно увидеть их растущими, а не лежащими на витрине продуктового магазина.

Асфальтовый рай закончился, началась каменистая дорога, проходящая сквозь небольшие села, где было две традиционные забавы. Для начала надо было поздороваться с мальчишками, которые выстраивались рядами и протягивали руки, высшим классом было на ходу хлопнуть по протянутой ладони. Если дети были девочками или не успевали добежать до мота, они просто радостно кричали, скакали, размахивали руками и ногами, грех было не поздороваться в ответ. А главными героями второй забавы были собаки. Но если дети были вполне мирные и дружелюбные, и несколько камней прилетело в нас чисто случайно и по ошибке, то местные волкодавы коварны и опасны. Это не привычные шавки, испуганно облаивающие мот с безопасного расстояния, это монстры с горящими глазами, быстро и бесшумно несущиеся к твоей ноге. Некоторых церберов удавалось обрулить, от некоторых уйти, выбросив из-под буксующего колеса струйку камней, а самые удачливые получали пяткой мотобота в нос и оставались жалобно скулить, лежа в дорожной пыли.

В Калаи-Хумб приходим почти в полной темноте, благо хостел Ромы, куда мы настроились заехать, нашелся быстро. Но есть проблема: только что туда заехало пять джипов с иностранными туристами и их отчаянно распределяли по номерам. Рому удалось найти не сразу, уж слишком он бегал, но его ответ обнадежил, нам была обещана комната, главное немного подождать. Ждать пришлось довольно долго, за это время приехали гусеводы Олег и Ильдар, их я уже видел вчера в Душанбе. Они вышли рано утром, одолели верхнюю дорогу, и, судя по их виду, там было очень нелегко.

Пристанище нашлось спустя полчаса. Рома поселил нас в свою комнату, строго спросил, являемся ли мы мужем и женой и, получив утвердительный ответ, разрешил сдвинуть кровати вместе. Потом был волшебный ужин, наш столик стоял у решетчатого заборчика, под которым текла река, в свете луны отсвечивали волны и белели тарелки, лежащие на дне…

Ночь прошла спокойно и лучи солнца позвали в дорогу, сегодняшняя цель – Хорог, до него 240 километров дороги не самого лучшего качества. Трудно стало сразу, ибо ровная дорога закончилась сразу же после выезда из поселка. Однако после вчерашнего пробега идти было значительно легче, появилась не то привычка, не то пофигизм. Вдоволь глотнув дорожной пыли из непрозрачного облака, волочащегося за фурой, удается выполнить слепой обгон жалобно гремящего грузовика и слегка ускориться.

Однако радость была недолгой, спустя пару километров Трансальп стоит с пробитым колесом, а я стою с крайне огорченным видом. Но не время огорчаться, время крутить гайки, бить сапогом жесткую бескамерную шину и извлекать на божий свет пробитую острым камнем камеру. Да и вообще, не каждый день приходится шиномонтажничать в сотне метров от афганской земли, любуясь на острые пики гор и догнивающую кабину Зила, лежащую неподалеку. Колесо было собрано, но качать его ручным насосом совсем лень, пожалуй, стоит призвать на помощь тяжелую артиллерию в виде Камаза, показавшегося на горизонте. Творение советского автопрома остановилось, выпустило из кабины небесно-голубого цвета троих серьезных дядек, самый серьезный из них, тот что был за рулем был одет в длинный халат, скроенный из ковра. Экипаж машины боевой в пять минут справился с накачкой шины, отчаянно не хотевшей садиться на диск, чинно сфотографировался с нами на несколько телефонов, попрощался, пожелав доброй дороги и уполз прочь. Спустя несколько минут я уже обгоняю добрых камазистов и провожаемый мощным пневматическим гудком ухожу вперед.

Жизненно необходимая шиномонтажка нашлась быстро, но доверия не внушала. В темной закопчённой комнатушке стояла ванна с тухлой водой, ржавая сетчатая кровать и железный ящик с инструментами. Хмм, интересно, а как работает шиномонтаж без станков? Однако камера вскоре получила внушительных размеров заплатку, а нас настойчиво звали на обед и чай, попутно поведав много интересного о местной нелегкой жизни.

Продолжаем путь. Под колеса ложатся большие камни, вмурованные в застывшую желтую землю и обточенные тысячами шин, руины асфальта, прыгая по которым мечтаешь вновь оказаться на камнях, мелкая щебенка и прочие непростые вещи. Текли километры, мы периодически тормозились на блок-постах, шли то вместе с нашими случайными попутчиками, то порознь, здоровались с детьми, уворачивались от волкодавов, грустно глядели на обломки грузовиков сорвавшихся с высоты, слушали крики афганских ослов, пока размеренный ток времени не прервал отчаянный крик Лены, перемежаемый очень некультурными словами.


Продолжение, разумеется, в следующей части, лимит букв закончился.