Путешествия

Однажды зимой Тёмыч предложил прокатиться на Запад. Мне, ни разу не бывавшему за границей, затея эта казалась невероятной, и пока мы претворяли её в жизнь, часто приходилось запрыгивать в последние двери последних вагонов. То, что мы всё таки едем, окончательно стало ясно лишь за несколько часов до старта. Шёл июль 2013-го, выезжали мы без определённого маршрута, каких-либо карт, навигаторов, умных телефонов и прочего электронного дерьма. Имелись лишь два мотоцикла, немногим младше нас, и сильное желание забраться куда-нибудь подальше.

1

Всё шло не так с самого начала: за месяц до выезда случайно запорол двигатель своего бандита, регулируя клапана и высверливая сломанный болт крепления выпуска, после чего из нёдр стал доноситься подозрительный грохот. Снял головку блока, причиной стука была спрессовавшаяся металлическая стружка на одном из поршней, непонятно как там оказавшаяся. Привязанный витухой к раме мотор, свисающая цепь ГРМ, торчащие шатуны — глядя на эту конструкцию, закрадывалось предательское сомнение: а соберётся ли это всё когда-нибудь обратно? Не самая жизнеутверждающая картина накануне поездки. В общем, так я впервые познакомился с внутренностями мопеда.
Задиры на ГБЦ получилось убрать бормашинкой, слегка б/у поршень с кольцами нашёлся в Жекином гараже, но остальное пришлось заказывать, надеясь, что посылка не задержится.
Пока шли прокладки и делалась виза, решил съездить в Карелию, и именно в это время DHL-у потребовался скан моего паспорта, а у посольства возникли вопросы о Костяне — друге из Таллина, с которым я познакомился в LA2, и по приглашению которого мы собирались проникнуть в Европу. В тот вечер пришлось хорошенько поработать вёслами, чтобы успеть на последнюю электричку до Питера и передать документы.
В итоге запчасти приехали даже раньше, и за следующие пару дней удалось привести бандит в чувства. Надев цилиндры, голову и воткнув распредвалы, сгорая от любопытства, завели мотор на пару секунд как есть — без клапанной крышки и выпускных коллекторов. Брызги масла во все стороны и громкий рёв, но уже без лязгающих звуков — значит, всё прошло успешно, и у нас есть целых семьдесят шесть часов на окончательную сборку и символическую обкатку.
Следующим вечером мопед уже самостоятельно передвигался, не орошая всё вокруг себя маслом, антифризом и бензином. Толкаем с его горки, и как злобный демон мототоксикоза бандит пробуждается после долгого сна, белым дымом испаряется солярка, а мы ликуем, празднуя победу над коварным механизмом.
Гаражные бандиты предостерегают, что в Европе русских не любят, надо быть начеку, ибо поляки могут бортануть на дороге, а в Прибалтике мы запросто сможем отхватить, говоря по-русски. Денис требует отмыть куртку от мазутных пятен — дабы не позорить родину. Чувствую себя партизаном с важным и ответственным заданием, которого готовят к вылазке во вражеский тыл.
За 14 часов до выезда осознаём, что виз на руках ещё нет. В турагентстве клянутся, что документы готовы, но курьер никак их не заберёт, приходится сломя голову мчать на Цветной бульвар, оттуда на Речной вокзал. За 8 минут до закрытия забираю паспорта.
Планы провести остаток дня за неспешными сборами канули в лету — вечером пришлось толкаться в пробках, чтобы отвезти кошку Тёмыча к его девушке, а затем я воевал с банкоматом, сожравшим единственную карточку со всеми сбережениями. В начале первого ночи отвожу Тёмыча домой, в шесть утра договариваемся встретиться в гараже.
Завтрашний день предстоял быть занимательным, хотя бы по той причине, что у нас не было карт: ни России, ни Европы, — в предшествующей суматохе мы просто не успели их купить. Перед сном на клочке бумаги набрасываю карандашом схему Таллина, переписываю названия попутных населённых пунктов, чтобы представлять, где мы находимся и случайно не проскочить Эстонию. Мне радостно и тревожно одновременно: завтра будет много интересного, даже не верится. С трудом заставляю себя уснуть, а через два часа раздаётся укоризненный звонок Тёмыча, ждавшего у гаража, чёрт, опять всё проспал! С этого места начинается поездка.

2

Я никогда так быстро не собирался. Вспоминая на ходу, что обычно берётся в дальнобой и за 5 минут покидав в кофры какие-то шмотки, помчался в гараж. Что-то в этом есть — отсутствие долгих и нудных сборов, когда нет времени терзаться в сомнениях, что брать, а что — нет.
Так здорово снова сесть на мотоцикл после простоя, а если при этом предстоит дальняя поездка, то это ещё лучше! Нас не смущали ни постоянные ремонты дороги на протяжении сотен километров, ни разбитый асфальт. С утра шёл противный мелкий дождик, который вскоре прекратился, и на смену пришла хорошая солнечная погода. Из двигателя не доносилось посторонних звуков, что могло быть лучше?
Немного поплутав по Псковской области и проклянув решение срезать по дороге Остров-Изборск, в семь вечера оказываемся на границе, впереди только 4 автомобиля, но проходит целый час, прежде чем до нас добралась очередь. Наконец, все формальности улажены, штампы в паспорта поставлены, и мы ликуя въезжаем в Евросоюз. Осознание этого здорово дало в голову и откупорило второе дыхание, ударившее в голову похлеще выпитой залпом бутылки шампанского.
Европа — в этом звуке сплеталась квинтэссенция рациональности, прогресса и гуманизма. А мы, не иначе как обросшие дикари, дерзнувшие своим присутствием осквернить эти райские кущи, ощущали себя словно в другом измерении. С первых километров всё вокруг удивляло своей необычностью: современные дома вдоль трассы, аккуратно подстриженная трава на обочинах, знаки на эстонском, опрятные автобусные остановки, казалось, что вот-вот потекут молочные реки, а в небе по радуге начнут скакать розовые единороги. Перестало беспокоить, что мотор работал немного странно, в голове вертелась только одна мысль: “а что, так бывает?!”. Все едут с разрешённой скоростью, и никто никого не догоняет, кажется, что ты один на дороге. Я был изрядно потрясён, хотя на тот момент мы ещё не выехали за границы бывшего СССР, и даже факт пропажи поллитра масла из бандитского двигателя вкупе со паразитными вибрациями на 8 тысячах не смогли испортить настроение. Вечернее эстонское солнце согревало, и казалось, что даже воздух переливался золотистым светом в его лучах.
Указатели уверенно вели в сторону Таллина, но в районе Тарту трасса оказалась полностью закрытой на ремонт, отправляя весь поток в объезд через город, в котором мы сразу затерялись среди множества извилистых улочек.
Солнце садилось за горизонт, и подсвеченные розовым закатом облака медленно угасали вместе с надеждами оказаться сегодня в Таллине. В отчаянии мы бросились догонять первых проехавших навстречу мотоциклистов, сигналя и моргая дальним. Один из них остановился, но выяснилось, что он плохо ориентируется в городе, так как ездит недавно, зато он знал, где респавнятся местные двухколёсные и предложил следовать за ним. Наш новый друг шёл с превышением на 20 км/ч, пару раз мне было страшно, что он въедет в чей-нибудь бампер, и мы потеряем ещё больше времени. В конце концов оказываемся на некой безлюдной площади, обещанных толп мотоциклистов пока нет. На вопрос, как сильно можно превышать, наш проводник рассказал, что за городом как-то разгонялся до 140, но пару недель назад в окрестностях была авария с участием мотоцикла, и пока лучше переждать, когда всё утихнет.
Решение проблемы пришло в виде внезапно материализовавшегося таксиста, призвавшего срочно убрать технику с его парковочного места, как будто на пустой площади больше негде поставить машину. Услышав сладкое звучание родной речи, я бросился расспрашивать его как добраться до Таллина. Таксист не стал крутить пальцем у виска, а подобрел и охотно объяснил, как проехать к нужному шоссе. Хорошо, что наш друг-мотоциклист понял, про какое место идёт речь и согласился сопроводить до выезда из города, иначе бы плутали мы по Тарту до утра.


На местных заправках система постоплаты, есть только 95, 98 и дизель. До этого я никогда не изъяснялся с иностранцами, и вот настаёт момент, когда нужно применить все познания английского, в течение нескольких лет я тысячу раз прокручивал в голове эту волнующую сцену, но всё моё общение ограничивается одним словом — называю номер колонки и даю деньги. Заправившись, откатываем мотики к бордюру, курим и смотрим на облака у горизонта. Мы снова на верном пути, с полными баками, нам открыты все европейские направления, а погода благосклонна, что может быть прекраснее?
Впрочем, для окончательной гармонии с окружающим миром всё таки стоило одеться теплее. Замёрзшие и утомлённые последней сотней километров, ровно в полночь въезжаем в Таллин, о чём оповещает скучная надпись на белом фоне, никак не оправдывающая ожиданий. Первая попытка сориентироваться заканчивается провалом — оказываемся в тупике, едва не заехав под кирпич. Отличный расклад! Всегда мечтал очутиться ночью в незнакомом городе, где всё не по-русски и людей вокруг нет, а единственный ориентир — клочок бумаги со плохо читаемыми набросками, который и картой назвать трудно. По моим подсчётам надо было свернуть налево на третьем широком перекрёстке, но чёрт, тут почти все улицы одинаково узкие!
Хорошо, что был предусмотрен запасной вариант через объездную дорогу, он казался ещё запутаннее, но всё же это лучше, чем ничего. Возвращаемся к въезду в город, крадёмся тёмными извилистыми переулками и на удивление находим нужный адрес — улица Пельгюранна, где нас давно ждёт Костян. Регина — его девушка, удивилась тому, что мы вообще отыскали их дом, ибо с её слов не каждый таксист знает, как туда добраться.
Костяна я видел лишь однажды в 2006-м, мы тогда несколько дней бомжевали в Питере, и я опасался, что за это время между нами мог вырасти непреодолимый культурный барьер. Уж если он тогда был удивлён невежеством людей в питерском транспорте, то каким же стал сейчас, и как бы нам не произвести плохое впечатление бестактностью или ещё не знаю чем? Но поднявшись в квартиру и увидев пепельницу, пакет чипсов на столе и пустые бутылки на полу, я вздохнул с облегчением: сразу стало ясно, что никаких преград в общении не будет, и мы с лёгкостью найдём общий язык. Хотя некоторая разница бросалась в глаза: к примеру, если рядом не было урны, окурки Костян аккуратно подталкивал мыском в канализационные сливы, а не просто бросал под ноги, как многие наши соотечественники.
— Это не самый спокойный район Таллина, мотоциклы лучше поставить на стоянку. Слышите голоса из парка? Это пьют русские. Раньше там было кладбище, а потом на его месте разбили парк. Буквальный перевод названия моей улицы — парк живых и мёртвых. — говорил Костян. — Даже не знаю, чего вам показывать. Рядом есть пляж, можно сходить.
— Конечно пошли! Я море видел один раз в жизни!
То был единственный раз в Европе, когда я раскручивал маленький четырёхсоткубовый бандитский моторчик до красной зоны, разогнавшись до сотни за положенные ему 4,4 секунды, уж очень хотелось продемонстрировать динамику разгона и рёв мотора. Ребята пришли в восторг.
Предложенная Костяном идея стала отличным завершением дня: Таллин, тёплая летняя ночь, пустынный пляж, Балтийское море, одинокие фонари.
— Тут есть какой-нибудь круглосуточный магазин? Колы надо купить.
— Зачем тебе кола?
— Как зачем?! Виски мешать!
Закупившись всем необходимым, возвращаемся в квартиру. Вскоре я начал клевать носом после фактически бессонной предыдущей ночи. Последнее, что помню — это как Тёмыч грозился убить того, кто разбудит его раньше 12-ти. Так закончился тот длинный и удивительный день — 26 июля 13-го года.

4

Очень непривычно и неожиданно было проснуться от крика чаек за окном, ибо где чайки — там море, а море — это бесконечность и корабли, в одиночестве уходящие за горизонт. Далёкие и непостижимые, они всегда вызывали у меня трепет, эти тонкие ниточки, связывающие с диковинными заморскими странами, недоступными, и от этого ещё более притягательными.
На часах было слегка за полдень, и все мирно спали. Самое замечательное время для прогулки — это солнечное утро на следующий день после тысячекилометрового прохвата.
Я шёл в сторону пляжа, с жадностью поедая взглядом всё вокруг. Суббота только начиналась, люди расстилали на траве полотенца и загорали, читали книги и газеты. По дорожкам вдоль пляжа катались велосипедисты и роллеры, во дворах сушилось постиранное бельё. Город очаровывал своей опрятностью, уютным спокойствием, размеренностью и неспешностью. Бросались в глаза контейнеры для раздельного сбора отходов, свежевыкрашенные ограды и заборчики, подстриженные газоны, ровные асфальтированные дорожки без трещин. Старенькие хрущёвки оштукатурены, стены их раскрашены в тёплые тона, с фасадов смотрят пластиковые окна, подъезды опрятные, водосточные трубы блестят на солнце.
Когда я вернулся обратно, притащив с собой огромный пакет еды, народ уже проснулся и постепенно приходил в себя.
— Я думал, что не буду пить в Европе, ну или буду пить меньше, но чёрт, я начинаю пить уже с утра. Мне определённо нравится эта поездка. — Говорит Тёмыч.
— Твой разум говорит тебе не пить, будь сильнее этого. — Отвечает Костян. — Радоваться без алкоголя, общаться без сигарет, мечтать без наркотиков… Ходить без ног и заниматься любовью без женщины.
Многое в Таллине тогда казалось необычным — современный пунктуальный общественный транспорт, со стоимостью проезда в 60 евроцентов. Со слов Костяна, если есть прописка в Таллине, то ездить можно бесплатно. Парковочная разметка вдоль дорог даже на окраинах, разметка и светофоры для велосипедистов, автобусные полосы, подземные переходы с раздвижными стеклянными дверьми и картинами на стенах. С велосипедами, кстати, всё серьёзно: чтобы ездить по дорогам, нужно получить специальные права, также обязательно надевать шлем, без него оштрафуют.
Меня, не избалованного всякими Чехиями и прочими Европами, восхитил старый город. Крепостные стены, башни, лабиринт тесных мощёных улочек, петляющих среди старинных домов, ратушная площадь со множеством пёстрых шатров, украшенных цветами и разноцветными лентами — атмосфера лёгкости и безмятежности, пропитанная лучами июльского солнца.
Показав центр, Костян предлагает доехать до телебашни. Мы идём к автовокзалу, находящемуся под землёй, некоторые колонны в нём до самого потолка завёрнуты в странные узорные ковры.
— Автобус отправится через семь минут, есть время покурить. — Говорит Костян, и это звучит необычно, потому что знаешь, что он и правда тронется не раньше и не позже.
У подножия башни устроен бесплатный музей, а за 7 евро можно выйти на открытую площадку и с высоты 150 метров увидеть много зелени, моря и неба.

На обратном пути проходим через ботанический сад, мимо разрушенного монастыря и оказываемся у причалов с пришвартованными яхтами и катерами. Оказывается, не так сложно угодить человеку, живущему вдали от от морских берегов — достаточно привести его к набережной, и он с удовольствием проведёт время. Пока мы сидели у края мола под мерный плеск волн, лизавших покрытые зелёной тиной камни, с моря осторожно подкрадывался туман. Подобравшись ближе, он набрасывается на нас, и за считанные минуты всё побережье оказывается в его чреве. Силуэты проплывающих парусников делаются едва различимыми, и даже солнце с трудом пробивается сквозь густую мглу.
Вдоль набережной возвращаемся в центр. Справа от нас памятник жертвам крушения парома Таллин-Хельсинки. Выглядит он как эдакий обрушившийся мост, некогда соединявший два берега — есть начало и конец, а центральный пролёт отсутствует. Слева вырастает военный мемориал, где бок о бок находятся захоронения советских и немецких солдат. Местные называют это место “мечта”, сокращая от “мечта импотента”, связано это с возвышающимся обелиском.
Вечером снова оказываемся в старом городе, в сгущающихся сумерках он преображается. Мрачные серые стены замка и узкие безлюдные переулки бережно хранят свои тайны, ощущаешь себя нежданным гостем, с появлением которого все вдруг резко замолкают ожидая, когда ты уйдёшь. Вывески, сделанные под старину, одинокие тусклые фонари, вокруг безлюдно, только прилетевшие с моря бакланы важно ходят по брусчатке, и кажется, что сверни сейчас за угол, и навсегда останешься в другом мире.