Кодекс Дороги

Говорят, что прийти куда требуется — это уже полдела. Но когда мы собираемся в пробег, то прийти, причем вовремя — это ключевой вопрос, если дело касается поездки в колонне. Построение. Направление. Подготовка. Организация. Координация. Все это должно быть решено, определено и продумано еще до того, как мы сдвинемся хотя бы на метр. К тому же, отсидев срок в тюрьме (не говоря уже об армии), я стал сторонником строгой дисциплины и придирчиво относился к соблюдению сроков, особенно — ко времени выезда. А для некоторых парней в Клубе это было непросто.

Как-то раз члены Клуба распустились и начали опаздывать в клабхаус, когда мы собирались выезжать по делам или на какие-то мероприятия. Наконец, на одной из наших еженедельных встреч, я психанул и вышел из себя. “Слушайте, когда мы договариваемся, что выезжаем куда-то в такое-то время, то это не значит, что ты подъезжаешь на место встречи в это время. Это означает, что ты должен прибыть сюда загодя, с запасом, чтобы мы могли привести все в порядок и стартовать одновременно, все вместе”.

На следующий день, в воскресенье, мы должны были встретиться у клабхауса в 20:00, чтобы рвануть в Сакто на вечеринку. Цинциннати специально приехал пораньше, но на месте не было ни души. Он решил подождать остальных в баре. Часы пробили 20:00, он готов выезжать, а никого все еще нет. Цинциннати сильно разозлился, особенно на фоне вчерашней выволочки, и в ярости оставил на стойке соответствующую сраную записочку. “Братья. Колонна уехала в 20:00, и она состояла из меня одного”. Подпись — Цинциннати.

Он добрался до Сакраменто и примерно через час услышал, как подъехали мы. Цинциннати вышел наружу, чтобы встретить толпу, и встал там, чувствуя легкое превосходство над нами. Но никто не него не смотрел и не начинал с ним разговор. “Ха,” — сказал про себя Цинциннати, — “наверняка им всем стыдно”.

Я слез с байка, радуясь, что остальные ребята сдерживали смех. Я прошел мимо Его Величества Цинциннати Напыщенного и легонько шлепнул его по голове.“Зимнее время, придурок.”





Большой Дел — мой приятель, мы так давно колесим вместе и побывали в стольких переделках что и поверить сложно. Он — крутой сукин сын, но и у него бывают неудачные моменты… как в тот раз, когда в одном из наших дальняков где-то в Юте все пошло наперекосяк. Начался дождь. Мы все остановились, и Делберт сообщил мне, что у него есть специальная дождевая экипировка. “Тогда одевайся, и погнали. Мне на дождь наплевать, хоть у меня и нет нихрена, чтобы накинуть.”

Дел экипировался, и мы поехали дальше. Примерно через двадцать минут в дороге я оглянулся и увидел, что он смотрит на меня с широченной старой-доброй ухмылкой на лице, довольный как слон. Потом снова смотрю и вижу, как капюшон его дождевика надувается воздухом. Капюшон раздувался все сильнее и сильнее, как большой воздушный шарик, пока, наконец — бам! — не взорвался. Цинциннати так хохотал, что чуть не познакомился поближе с придорожной канавой. Дальше по дороге мы наткнулись на небольшой деревенский магазин.

Делберт был почти сухим, но его модный дождевик разорвался в клочья. Мы с Цинциннати промокли до нитки и были с ног до головы покрыты грязью. Дел забежал в магазин, вышел с большим рулоном Saran Wrap (пищевая пленка) и начал чинить свою экипировку, оборачивая пленкой руки, ноги и гигантское тело. “Ну, вперед!” — крикнул Большой Делберт после своего сеанса “обертывания”.

Мы не проехали и пары километров, когда я заметил, что от Делберта отрываются маленькие кусочки пленки; ехать за ним было все равно, что попасть в снежный шторм. Внезапно он ударил по тормозам, и мы съехали на обочину (опять!). Делберт соскочил с байка, и заметался по сторонам, как сумасшедший. Он подпрыгивал вверх и вниз, срывал с себя Saran Wrap и пытался найти конец пленки. Если вы когда-нибудь пробовали распаковать свой обед, завернутый в эту хрень, то умножайте это неудобство на сотню, и тогда поймете проблему, с которой столкнулся Делберт. Мы так хохотали, что едва могли стоять на ногах, а Делберт матерился напропалую: “Блять, блять, блять!”. В своей импровизированной сауне Делберт вспотел как скотина. Цинциннати достал нож, подскочил к нему и принялся за дело.

На въезде в город, где мы планировали заночевать в гостинице, пришлось прошивать трафик, лавируя в междурядье. Когда Цинциннати повернул голову, ветер подхватил его очки и сорвал их с лица. Без очков он был практически слеп, поэтому мы остановились, и Делберт пошел обратно по дороге, не обращая внимания на встречные машины, и нашел то, что осталось от очков. Одна линза уцелела; Делберт на скорую руку подлатал оправу, чтобы очки хоть как-то держались на голове. Когда мы добрались до мотеля, Делберт сидел рядом с Цинциннати и громко сокрушался: “Жаль, что нет какой-нибудь операции или чего-то такого, что врачи могли бы сделать с твоими глазами”. Мы сказали ему, что есть. Делберт удивился. “Знаете, а я разузнаю про это, когда вернемся домой.”

Дома все мы позабыли о никудышном зрении Цинциннати. Все, кроме Делберта. Он все узнал: Цинциннати был идеальным кандидатом для радиальной кератотомии. Делберт включился в игру и убедил Цинциннати лечь под нож.

Прошло несколько лет после операции, а зрение у Цинциннати все еще отличное превосходное. Да, Бог дал ему пару глаз, которые никуда не годились, но, по крайней мере, нашелся Делберт, который исправил ситуацию и подарил ему идеальное зрение.




Он услышал их задолго до того, как увидел, а рассмотреть смог когда они съезжали с автомагистрали. Сам он был из другого города, припарковался на своей машине в тени заправочной станции, что в городке Уолл, Южная Дакота. Уолл расположен к югу от Стерджиса, а в тот день как раз начался фестиваль Sturgis Black Hills.

Группы мотоциклистов весь день, попадались ему на глаза но сейчас он впервые оказался среди них. Сам он мотоциклистом не был. Более того, он даже не был знаком ни с одним из них. То немногое, что ему было известно о мотоциклистах, он почерпнул из газет и со слов других людей. По его мнению, у мотоциклистов в целом была плохая репутация.

Одиннадцать мотоциклов (он сосчитал их) заполонили заправку, словно рой саранчи. Колонна сильно растянулась, поэтому они заняли больше места, чем дюжина фур. Одни стояли у колонок, другие торчали в дверях, а остальные слонялись вокруг. Они представляли собой беспорядочное движения, никакой системы в действиях, никакой координации. Восемь мотоциклов несли на себе пары, на остальных сидели одинокие парни. И эти девятнадцать человек шумели как все пятьдесят.

Автомобили, набитые туристами, начали выстраиваться в очереди перед колонками, стоя в ожидании, пока мотоциклисты входили и выходили из магазина. Как в такой ситуации сотрудник заправки вообще мог уследить, кто что купил и кто за кого заплатил? Все женщины, сопровождавшие этих мотоциклистов, были толстыми. Одна так и вовсе была омерзительно, чудовищно жирна. На ней был джинсовый полукомбинезон и высокие мокасины блевотного цвета на шнуровке. Из всей компании она вела себя наиболее громко и отвратно, лаем выкрикивая приказы всем, особенно мужчинам.

И тогда случилось вот что. Их было всего трое, на мотоциклах. Они остановились у заправки, осмотрелись и припарковались на дальней стороне, рядом с тем местом, где мужчина сидел в своей машине. Один из них, по пути оценивая обстановку, подошел к неприятной группе байкеров на заправке и спросил: “Кто здесь главный?” Женщина в полукомбинезоне указала на мужчину в магазине. Когда ее спросили, как зовут главного, она выдала: “Дино”. Мотоциклист поблагодарил ее и зашел внутрь.

Через несколько минут Дино выбежал из магазина и поспешно начал наводить порядок. Шумные байкеры заткнулись и начали собирать канистры из-под масла, фантики от конфет и банки газировки, которые они успели разбросать у колонок.

Мотоциклист вернулся к своим друзьям. Когда подошла их очередь, они быстро заправились и двинулись дальше. Мужчину в машине было трудно чем-то удивить, тем не менее он был поражен. Эти трое были членами самого известного мотоклуба в истории. И они умели поддерживать порядок.

Под влиянием своего старшего брата, Большого Эда, Ирландец и его небольшая компания друзей из небольшого калифорнийского городка увлеклись мотоциклами. В группу входили два брата, Бриз и ДД, а также Хёрк, Слоумо и, конечно, сам Ирландец. Большой Эд чувствовал, что раз уж ребята собрались ездить на мотоциклах, то ему, как старшему товарищу, следовало вбить в их головы не только основы управления байком, но и основные принципы жизни. Поскольку компания целиком состояла из друзей, которые относились друг к другу честно и с уважением, то особо учить их и не требовалось; разве что, они были слишком молоды. Тем не менее, Большой Эд потратил на них немало времени и очень гордился результатом.

Ребята ездили уже несколько лет, когда Большой Эд погиб в страшной аварии. Хоть его и не было больше с ними, его влияние и те знания, которые он успел им передать, остались с ними надолго. Однажды вечером пятеро молодых парней сели и решили определиться со своим будущим. Видя, что между ними нет ничего, кроме абсолютного доверия и уважения, они решили создать клуб. После долгих обсуждений и дебатов все согласились, что главной целью клуба будет формирование собственного отделения и последующее слияние с ведущим однопроцентным клубом штата. Они приступили к реализации своего плана с большим энтузиазмом и неиссякаемой энергией.

Им потребовалось некоторое время, но благодаря гордости, чести и упорству цель, наконец, была достигнута. Их пригласили в полном составе вступить в большой однопроцентный клуб. Еще немного, и их мечта должна была исполниться.

Была только одна проблема. В прошлом у них произошел инцидент с другой группой мотоциклистов, не обошлось без насилия. И хотя они работали над урегулированием ситуации, конфликт в конечном счете так и остался нерешенным. Проблема заключалась в том, что они не хотели тащить незавершенное дело с собой в однопроцентный клуб, которого эти терки не касались. Организация, куда они так стремились вступить, уж точно не оставила бы такой факт без внимания. На такие вещи сквозь пальцы не смотрят. А если бы они отклонили предложение о поглощении их клуба, то это могли неверно истолковать и никогда больше не предложить слияние.

Бриз предложил свой план. “Смотрите,” — сказал он, — “вы четверо идете и вступаете в новый клуб. Я останусь единственным членом нашего старого клуба и разберусь с делом сам.” Четверо тут же восприняли все в штыки, но Бриз ничего не хотел слышать. “Я не хуже вас знаю, что приди эта идея на ум кому-то из вас, то вы бы предложили то же самое”.

Было решено, что после окончания их вендетты Бриз распустит старый клуб, сожжет последнюю нашивку и присоединится к своим четырем братьям, где бы они ни находились. “Не беспокойтесь, если от меня не будет вестей” — предупредил Бриз. — “Нет смысла выходить на связь, пока все не доведено до конца. Я сам найду вас, когда дело будет сделано”. Друзья пришли к согласию и приняли его предложение.

Скоро весть дошла до враждебного клуба. Они быстро поняли, что связались не с тем парнем, и разбежались во все четыре стороны. Но Бриз был терпелив. У него было время и список имен. Он знал, что нужно сделать.

Прошло почти три года, когда возле нового клабхауса раздался звук подъезжающего мотоцикла. В дверь постучали. Каким-то образом члены клуба уже знали, кто стоял за дверью. Став чуть старше, сильнее и намного мудрее, Бриз воссоединился со своими братьями. Он стал проспектом, а затем вступил в клуб. Долг чести был уплачен.

Вустерская месса

В день Хэллоуина 2002 года в Вустере, штат Массачусетс, на улице было прохладно, всего три градуса. К микрофону подошел Большой Скотт. Он собирался почтить память своего друга и зачитать речь, которую напечатал накануне вечером. Он давно боялся, что этот момент рано или поздно настанет. В последнее время казалось, что дорога берет свою дань. Большой Скотт потерял еще одного брата-мотоциклиста.

Нелли был самым известным из погибших недавно. Он разбился в 2000 году в Ипсвиче, на Трассе 133, когда девятнадцатилетний водитель влез в его полосу. История получила широкую огласку, смерть Нелли вызвала сильный общественный резонанс среди многочисленных мотоциклистов штата. Это побудило законодательные власти Массачусетса принять законопроект, который должен был включить в программу обучения водителей обязательный просмотр информационного видео о мотоциклах на дороге.

Ежегодный пробег имени Нелли в Кейп-Анн каждый август продолжает привлекать более тысячи мотоциклистов. Организаторы собирают деньги на обучение двух ребятишек, оставшихся после Нелли, а также для других детей погибших мотоциклистов.

В августе 2002 года не стало Карлоса. Он был здоровенным мужиком, 193 см, 147 кг, работал сам на себя, водил грузовик, и носил пышную бороду как Санта-Клауса. Сердечный приступ срубил Карлоса прямо в седле его Harley, когда он катался на фестивале Daytona Bike Week.

Смерть и мотоциклы стали в Новой Англии пугающе близкими понятиями. Дорога забрала множество приятелей Большого Скотта, но гибель человека, которого они хоронили на Хэллоуин, задела его сильнее всего.

В шестидесятых Гомер, тогда еще совсем молодой парень, ездил по улицам Вустера на своем мотоцикле. Скотт был еще ребенком и каждую субботу околачивался в электротехнической мастерской своего отца. Это было еще до того, как городские окраины застроили коммерческими зданиями. Тогда мастерские и другие предприятия в Вустере были сгруппированы в районе Парк-авеню, Мейн-стрит и Чендлер-стрит.

Каждую субботу в полдень сотрудники, отработавшие свой сверхурочный выходной, скопом рвались к выходу из мастерской по производству и ремонту электродвигателей. Скотт с отцом выходили на парковку, и после того, как уезжал последний рабочий, закрывали и запирали ворота. Для отца и сына это стало своеобразным ритуалом.

Тогда маленький Скотт впервые увидел мотоцикл Гомера. “Я заметил этого парня, сидящего на мотоцикле. Я тогда был так молод, что еще ни разу не видел, как заводят байк, поэтому не понимал, что он делает.”

Гомер заводил свой Harley Panhead с кикстартера. Мотор ожил с третьей попытки. Большой чоппер. Громкий прямоточный выхлоп. Удлиненная вилка. Большая спинка sissy bar. Мотоцикл взревел и зарычал. Одним плавным движением Гомер вскочил на байк, поднял подножку, потянулся вниз, схватил шлем и нахлобучил его на голову. С затяжкой ремешка он не заморачивался. Гомер крутанул мотор, тронулся, переключился на вторую и поехал прямо на Скотта.

“Я не знаю, может, он меня не видел, или ему просто было похер. Отец вовремя одернул за правую руку и поднял в воздух так, что я развевался, как знамя на ветру, когда мимо пронесся этот сумасшедший на железном коне”.

Через несколько секунд Гомер уже стремительно маневрировал в плотном транспортном потоке. Маленький Скотт посмотрел на своего отца — тот запирал ворота, как будто ничего необычного не произошло. “Когда-нибудь,” — сказал он отцу, — “я буду ездить на таком”. Отец потрепал сына по голове. “Маме твоей это не понравится”.

Гомеру было девятнадцать, он только закончил училище и начал работать на отца Скотта в мастерской. Он был готов покорить весь мир. Он любил женщин и крутил шашни с двумя или тремя подружками одновременно. Но еще сильнее он любил свой мотоцикл. Шел 1969 год, хорошее время, чтобы пошуметь. Призыв на службу во Вьетнаме прошел мимо Гомера. Он не был освобожден от воинской повинности и не учился в колледже, но каким-то образом избежал армии. Никто не знал, как ему это удалось.

Скотт внимательно следил за мотоциклом, припаркованным на стоянке у мастерской. Он замечал даже малейшие изменения: хромированная деталь, новые шины или масляный щуп с указателем температуры. Скотт впервые проехался на мотоцикле, когда Гомер взял его покататься на своем 1972 XLCH. Когда этот байк украли, Гомер купил обновленную модель 74-го года. Этот ’74 Harley в конечном итоге стал первым мотоциклом Скотта. Самоубийственный байк периода AMF оставался в “семье”, среди друзей и приятелей, более двадцати пяти лет, переходя из рук в руки. У него не было переднего крыла, поэтому в дождь вода летела Скотту прямиком в лицо. Передняя фара иногда коротила. Поскольку передних тормозов не было, байк выглядел суперкруто. Катаясь на ’74 под дождем, Скотт уворачивался от тягачей с прицепами и учился ловить мотоцикл, контролировать его и выживать на дороге.

Начиная с конца шестидесятых и на протяжении семидесятых Гомер ездил в Нью-Гэмпшир на фестиваль Laconia Bike Week. Дикое тогда было времечко для мотоциклистов, ушедшая эпоха. В 1978 году, когда Скотту исполнилось восемнадцать, пережил свою первую поездку на Bike Week вместе с Гомером. Тогда они разбили лагерь на обочине дороги, под проливным дождем. Дождь лил так сильно, что какие-то однопроцентники сжалились над двумя промокшими мотоциклистами. “Эй, дурачье, вот вам пара мусорных мешков, так хоть сухими останетесь, пока спать будете.”

Когда они въехали в Лаконию, Гомер и Скотт остановились в трейлер-парке “Каскад” на Трассе 106. На этой же дороге был главный палаточный лагерь, метко названный “Царство животных”. Во время фестиваля “Царство животных” превращалось в беспорядочный гоночный трек для мотоциклов. Обитатели лагеря ездили на радикально переделанных, практически незаконных чопперах, у них были очень длинные волосы и бороды, татуировки и нашивки из трех частей. Там ты мог купить пиво, сосиски, футболки в поддержку клуба или набор крутых кожаных кофров по дешевке.

Поскольку в “Царстве животных” царила буйная толпа однопроцентников, спать там точно бы не получилось, поэтому Скотт и Гомер переночевали в “Каскаде”. На срок фестиваля обе эти площадки были забронированы исключительно под мотоциклистов. Везде стояли палатки, и на всю округу была всего пара переполненных сортиров. На закате байкеры хватались за бутылки Jack Daniel’s, веселились, обменивались историями и болтали о мотоциклах всю ночь напролет. К восходу солнца все шли на завтрак и поглощали груды крахмальных блинчиков. Затем публика возвращалась в “Царство животных” посмотреть гонки и пообщаться. По пути Гомер и Скотт увидели последствия линчевания — японский мотоцикл был поднят на дерево и подожжен. Подружки байкеров непринужденно прогуливались топлесс по обочине.

Гомер сделал татуировку — мультяшного байкера на плече — у Тату Тони, который к тому моменту уже сильно окосел. Тони был так пьян, что через пару месяцев тату пришлось подправить и доделать. Гомер специально ездил в Нью-Гэмпшир, потому что до 2001 года тату-салоны в Массачусетсе были запрещены законом.

Между тем, мотоциклист по прозвищу Нахлыст разгуливал по Лаконии в одних чапсах, так, что голая задница торчала наружу. Его арестовали, когда он ехал на мотоцикле по Трассе 3 через Уэйрс-Бич. В суде он предстал перед судьей, одетый, по-прежнему, только в чапсы.

“Сынок, надень штаны, заплати штраф и больше сюда не возвращайся”, — постановил судья. Нахлыст был ветераном Вьетнама, имел награды. После нескольких отправок в Нам, он повидал всё в этой жизни. Тогда все думали только о том, как бы повеселиться, загулять и покуражиться.

После поездки в Лаконию Гомер купил ’77 Low Rider. Это был уродливый байк, серый с черным, логотип Harley был сделан в виде красной наклейки. Масло из мотоцикла лилось с прямо таки религиозной фанатичностью. Скотт и Гомер вместе ездили в популярные среди мотоциклистов места вроде Bach Dor Pub, что на Трассе 6 в Чаплине, штат Коннектикут. Летом там каждое воскресенье устраивали масштабное барбекю и зажаривали целого поросенка. Большой Джей и Карлос тоже были там. Тату Тони ставил свой микроавтобус неподалеку, открывал передвижной тату-салон и бил наколки на парковке рядом с пабом.

Однажды ночью Скотт спал у себя дома в Вустере, когда ему позвонили. Это был Гомер. Его байк сломался, в очередной раз. Время — уже за полночь, идет дождь, а он застрял в 80 км от дома. Скотт вылез из кровати и позаимствовал пикап в мастерской отца. Он отправился на поиски сломанного Harley, и, помимо мотоцикла, обнаружил Гомера в придачу с двумя симпатичными женщинами, которые только что накормили его стейком и залили в него слишком много вина. Скотт изо всех сил пытался закатить мертвый мотоцикл в кузов пикапа, пока Гомер усаживал одну из девушек с расстегнутой рубашкой на капот. Дома Гомер настоял на том, что выгрузит мотоцикл сам. Все еще полупьяный, он сел на байк и начал сдавать назад, не позаботившись прижать тормоза. Он скатился по трапу, байк повело, и Гомер рухнул лицом в грязь. Мотоцикл в итоге оказался на нем. Все закончилось только когда Скотт уложил его в постель, перепачканного и грязного. Гомер позвонил на следующий день: “Спасибо, что приехал и забрал меня”.

Последней поездкой Гомера стало его возвращение с фестиваля Biketoberfest во Флориде в 2002 году. На обратном пути в Вустер он с парой мотоциклистов остановился в Холли-Ридж, Северная Каролина. Они съехали на обочину, надо было размять ноги. Гомер решил развернуться, чтобы заехать в ресторан, мимо которого они проехали несколько километров назад.

Выезжая обратно на шоссе, Гомер даже не посмотрел по сторонам. В него влетел 61-летний мужчина на Toyota Camry. По словам начальника местной полиции, Гомер столкнулся с Camry лоб в лоб, перелетел на капот и ударился о лобовое стекло. Его Road King приземлился почти в паре десятков метров от Toyota. Гомер умер меньше, чем через двадцать минут. Никаких обвинений предъявлено не было, поскольку расследование установило, что водитель автомобиля не превышал скорость. Гомер оставил после себя мать, брата, племянницу и племянника в Вустере и потрепанный Road King в Северной Каролине.

И снова в доме Большого Скотта зазвонил телефон. За несколько дней до похорон Скотт совершил путешествие в Северную Каролину, проехал 2700 км туда и обратно, чтобы в последний раз забрать мотоцикл Гомера. Это была долгая и утомительная дорога, но байк Гомера и его тело наконец вернулись домой, в Вустер, где им и место.

На похоронах гроб несли байкеры из враждующих клубов, они на время отложили в сторону свои разногласия ради Гомера. Большой Скотт выступил с речью. “Гомер любил хорошо отдохнуть, любил женщин, честную работу, хорошую шутку, мотоциклы, семью, друзей и поесть от души. Он знал о мотоциклах Harley-Davidson больше, чем все, кого я когда-либо встречал”.

Около сотни мотоциклистов приехали на похороны и сопроводили катафалк на кладбище холодной массачусетской осенью. После службы большинство сошлось во мнении, что Гомеру бы понравилась идея похорон в Хэллоуин.

Через неделю Большой Скотт все еще не смирился со смертью Гомера, и поэтому он один отправился в Лаконию, чтобы так, по-своему, почтить память погибшего друга. Его кремово-белый 1984 FXRP, бывший полицейский байк, работал отлично. В тот золотой солнечный ноябрьский день мотоцикл шел по трассе безупречно. Каждый поворот, каждая прямая врезались в память Скотта и вместе с тем вызывали воспоминания. Как будто Гомер все еще был с ним и ехал рядом. Скотт восхищался великолепными пейзажами Новой Англии и вспомнил, что у него на столе лежит наклейка на бампер. По возвращении домой он приклеил ее на свой пикап. Наклейка гласила: “Посмотри дважды. Спаси жизнь. Мотоциклы повсюду”.

Посмотреть — Rolling Thunder Custom Softail

Послушать