Беззвучный мир Загруженной Линды

В психоделические шестидесятые на улицах Окленда сплошь и рядом встречались стихийные вечеринки, участниками которых часто становились байкеры. По дорогам района Залива рассекали уникальные персонажи, своего рода современные разбойники. Парни из Клуба били морды, ездили с кайфом и жили свободно. Вокруг них всегда крутилось много молодых цыпочек, которые стремились угодить байкерам и примазаться к Клубу. Конечно, они не носили нашивки и не дрались плечом к плечу с нами в барах, но у них всегда были лучшие места (обычно — сзади на мотоцикле), с которых открывался отличный вид на все происходящее в то время.

Одной из крутейших женщин в нашей тусовке была старшеклассница, которую мы прозвали Загруженной Линдой. Знакомство Линды с Клубом произошло, когда ребята из отделения Nomads переехали на юг и сделали Ричмонд своей временной базой. Линда знала Скитальца Тони, в то время он жил с девушкой по имени Лана — тертой и смекалистой бабой, которая понимала, что к чему на улице. На улице она и работала, обслуживала клиентов, чтобы прокормить себя и Тони. Наивная Линда была потрясена, узнав, что впервые познакомилась с самой настоящей проституткой.

Тони был хорошо известен на психоделической сцене района Залива. Он воображал себя плейбоем, был наполовину однопроцентником, наполовину хиппи, и знавал влиятельных свежеиспеченных хипстеров, таких как пионер ЛСД Оусли Стэнли, писатель Кен Кизи и психоделический гуру Тимоти Лири. Все лучшие группы Фриско считали Тони за своего. Пока Лана обрабатывала клиентов, Тони каждую неделю развлекал на заднем сиденье своего байка новую восторженную и наивную девчонку-хиппи.




Линда в первый раз прокатилась на заднем сиденье мотоцикла со своим первым парнем из Клуба, Nomad по имени Робби Гарсия. И поездка эта не сказать, чтобы вышла особенно приятной. Они поднимались по извилистому холму на Санта-Рита-роуд в Эль-Собранте, когда нога Линды соскользнула с подножки, ударила по рычагу и выбила передачу. Байк покатился вниз по склону. Робби правил высоким рулем как мог, пока байк дико вилял из стороны в сторону, катясь вниз по крутому спуску. Машины едва уворачивались от вышедшего из-под контроля мотоцикла. После пары пролетов в рискованной близости от автомобилей, пара добралась до подножия холма. Робби не на шутку вскипел, когда Линда спросила, почему они приехали туда, откуда начали.

Линда училась держаться на мотоцикле, а Робби объяснял ей, как наклоняться в поворотах. Однажды она восприняла его советы слишком серьезно и наклонилась так сильно, что Робби чуть не пришлось положить байк на оживленной трассе. После двух тревожных звоночков большинство парней сразу бы сбросили ее с байка. Но Робби был терпеливым.

Я впервые увидел Загруженную Линду в 1965 году, когда группа Nomads показалась в баре El Adobe на 14-й Ист-стрит. Робби представил ее, как свою старушку. Линде было всего восемнадцать, поэтому ей приходилось светить фальшивым удостоверением личности, чтобы попасть в бар. В то время я был женат на своей первой жене, Элси, поэтому Линду отправили за стол к Элси и другим девчонкам, которые сидели вместе, курили и выпивали. Они предложили ей несколько таблеток секонала — первая встреча Линды с “красными”. Пытаясь доказать, что она может не отставать от других старушек, Линда закидывала таблетки одну за другой, пока не свалилась под стол. Робби перекинул ее через плечо в стиле Тарзана, вынес на улицу и уложил на заднем сиденье машины, чтобы она отоспалась.

Загруженная Линда была рыженькой милашкой. Ее длинные густые волосы развевались на ветру, когда она каталась с Гарсией. Но Линда была по-настоящему уникальной, она отличалась от десятков и сотен других старушек, которые сопровождали нас на протяжении многих лет, тем, что была практически полностью глухой. Линда потеряла слух в возрасте двух лет, после того, как переболела краснухой. Болезнь разрушила нервные окончания внутреннего уха, лишив ее 90% слуха. Она ходила к логопеду и рано научилась читать по губам. Тем не менее, когда Линда ехала пассажиром на наших мотоциклах, она могла, пусть и слабо, но слышать свой любимый звук — рев пары прямотоков Harley-Davidson.

Однажды вечером все отделение Nomads собралось, чтобы поехать в Сан-Франциско на выступление Дженис Джоплин и Big Brother and the Holding Company в концертном зале Fillmore Auditorium. Линда тогда была с Англичашкой Джо, ее новым парнем из числа Nomads. Армия мотоциклов с громом подъехала ко входу в здание на углу Филлмор-стрит и бульвара Гири. Билл Грэм, крутой концертный промоутер, тем вечером сам работал у дверей, и взбесился, увидев группу байкеров и их девчонок. Если они хотели попасть на концерт, то, по его мнению, им, блять, следовало бы заплатить за вход. В холле образовалась неприятная и потенциально опасная ситуация, ведь сама Дженис пообещала внести парней в список своих гостей.




Кто-то вкинул немного наличных и купил один билет для Линды, которая направилась за кулисы, где нашла Дженис, великолепную в своем обычном одеянии с бусами и боа из перьев. Как оказалось, Грэм весь вечер пакостил гостям из списка Дженис, и это стало последней каплей. Дженис отказывалась выходить на сцену, пока Грэм не открыл двери и не впустил всех парней с их старушками. С того вечера, даже когда нас не было среди приглашенных на концерты Sly Stone, Grateful Dead (которые и так всегда были нам рады), B.B. King или The Who, нам никогда не приходилось платить.

Для Линды самой приятной частью вечера стала обратная дорога из Фриско на восточную сторону Залива. После концерта пара десятков байкеров заводили свои мотоциклы и готовились проехаться домой с ветерком. Кто-то из парней на прощание ворковал с длинноволосым блондинкам в мини-юбках из движения “Сила цветов”. Наконец, все были готовы к старту. Ночь Сан-Франциско прорезал коллективный громоподобный шквал бурлящего крутящего момента. Бары были закрыты. На улицах Фриско — ни души. Не было никакой необходимости останавливаться на светофорах; просто кати себе через ночь, пока не колеса не довезут тебя до дома.

Поездка на восток по туннелю, соединяющему две части моста через залив, была самым большим удовольствием для Загруженной Линды. В ее приглушенном мире не было ничего, что она могла бы слышать лучше, чем рикошетящий от стен короткого тоннеля какофоническим эхом звук двадцати пяти пар прямотоков Harley-Davidson на полном газу. Езда за спиной Англичашки Джо была для нее первоклассным кафом. Загруженная Линда держалась крепко и чувствовала себя на вершине мира, пока рокочущий грохот мотоциклетного выхлопа прокатывался по ее телу отголосками необузданной мощи.

Тони тоже вошел во вкус и тащился от происходящего. Он вырвался вперед, но остальные быстро догоняли его — после тоннеля они с новой силой мчались на всех парах. Тони метался туда-сюда по всем пяти полосам тоннеля, как пьяный, вырвавшийся на волю бородавочник. В какой-то момент он откинулся на sissy bar, высоко задрал обе ноги и завыл, как одинокий волк. Бесноватая орда вылетела из-под земли, как рой разъяренных шершней, и понеслась дальше, мимо Трежер-Айленд, прочь с моста и вперед, навстречу ветру.

Где-то после моста Англичашка Джо (с Линдой за спиной) и Серхио (с женой Анной) начали гоняться. Они петляли по полосам и уворачивались от недоумевающих, растерянных и пьяных водителей на скоростях более 160 км/ч. Линда беспокоилась из-за того, сколько дури они с Джо приняли. Он закинулся парой таблеток ЛСД Purple Haze еще до того, как Дженис вышла на сцену, и проглотил горсть “красных”, чтобы прийти в себя после выступления. В своей кислотной панике Линда почувствовала, как заднее колесо пару раз теряло сцепление и скользило вбок, пока Джо догонял Серхио, лидирующего на добрых полтора корпуса.

Когда колесо пошло юзом в третий раз, Линда струхнула и крикнула в ухо Джо: “CHP (Калифорнийский дорожный патруль) на съезде!” Джо отпустил ручку газа и быстро сбросил скорость. Еще один штраф за превышение — и он рисковал лишиться прав на неопределенный срок. А вот Серхио был в ударе, он поехал дальше, думая, что выиграл гонку благодаря чистому превосходству в скорости.

Англичашка Джо получил свое прозвище потому, что ездил на Beezer, сделанном в Англии. (так называли мотоциклы BSA. кроме того, на сленге beezer — “толковый малый, нормальный парень”) Несмотря на то, что я продал ему свой старый Sportster, который собрал сам, BSA по-прежнему оставался любимой и самой надежной техникой Джо. Мой Sportster повидал всякое, а заводить его было все равно, что бороться с медведем. Ноги Джо были сплошь покрыты синяками из-за того, что рычаг стартера отскакивал и бил его. К счастью, Джо жил на холме, так что обычно он просто заводил мотоцикл с толкача, скатываясь вниз по дороге. Но когда это не срабатывало, они с Линдой оказывались в ловушке на дне склона. В таком случае Джон раз за разом прыгал на кикстартере надеясь, что залитый мотор Sporty, наконец, прокашляется и заведется.

Англичашка был сам себе на уме. Вероятно, поэтому он предпочитал Beezer, несмотря на реки дерьма, которые на него выливали остальные члены Клуба потому, что он не ездил на Harley. Линда, в свою очередь, не могла его винить. Кроме того, на BSA стоял приятно изогнутый sissy bar, на такой спинке она легко могла заснуть во время дальних поездок. Если она находила правильное положение, откидывалась назад и ловила идеальный баланс, то могла отключиться надолго. Линда вырубалась из-за “красных” или от дорожной усталости и, заснув крепко, словно бревно, проезжала много, очень много миль на байке с жесткой рамой.

Загруженная Линда продолжала оправдывать свое прозвище. Ей нравилось балдеть на “красных”, и всякий раз, когда она заваливалась ко мне домой на Гольф-Линкс, кто-нибудь обязательно кричал: “Смотрите! Вот Линда, опять загрузилась”.

Любовь Линды к секоналу вскоре перешла все пределы и стала угрожать ее здоровью. Она закидывала слишком много и нахерачивалась слишком сильно. Когда Линда не была под “красными”, то она глотала квадратные желатиновые “стеклышки” кислоты, которые Тони бесплатно выделял ей.

Однажды ночью Джейк с Восточного Залива закатил вечеринку в своем доме на Седьмой авеню. Вольный Фредди из Фриско (который никогда не упускал шанса поделиться бесплатной кислотой) тусовался там среди прочих. Тони, человек целеустремленный, ползал по полу на четвереньках, а его старушка восседала на нем сверху. Каждый занимался своим делом, в зависимости от его или ее предпочтений — пил, курил, ел, спал, трахался. Джейк поставил на стереосистеме первый альбом Seeds, и раз за разом крутил песню “Up in Her Room”.






Накачанные кислотой Линда, Сейлем и еще одна девчонка по прозвищу Маленькая Лиза взялись за руки и прыгали на диване Джейка в такт музыке. Джейк начал кричать, чтобы они успокоились, пока не сломали пружины. Хата Джейка была не тем местом, где можно было проливать пиво или блевать на ковер. Он держал дом в хорошем состоянии и ожидал, что все будут уважать его владения. Загруженная Линда любила тусоваться у Джейка, но некоторые члены клуба были убеждены, что в его доме обитают привидения. Слухи пошли после одной истории со стрельбой.

В число так называемых призраков, населявших дом Джейка, входила девушка Джэн, которая около семи месяцев была старушкой Малыша. Малыш устал от нее и уже был готов к новой игрушке. Когда он попытался разорвать с ней отношения, Джэн не смогла смириться с тем, что ее бросил член Клуба. Она стала сталкерить еще до того, как был придуман этот термин. Она появлялась везде, где был Малыш. Если Малыш зависал у кого-то дома, Джэн колотила в дверь, устраивала истерику или же названивала ему по телефону.




Однажды Малыш сидел у Джейка, и поэтому Джэн снова приперлась туда. На этот раз она нашла пистолет, побежала наверх в спальню, залезла в шкаф и выстрелила себе в голову. Мозги Джэн разлетелись по стенам и потолку. После стрельбы начали происходить странные вещи. Пистолет, из которого Джэн застрелилась, всегда хранился внизу, но он продолжал снова и снова появляться наверху. Кто-нибудь относил его вниз, а потом его опять находили на втором этаже. В конце концов кто-то закопал проклятую штуковину на заднем дворе, но это не помогло — пистолет опять обнаружился наверху.

По словам Линды, в шкафу, где Джэн прострелила себе башку, было странное ощущение. Когда ты открывал дверь, то сразу чувствовал как изнутри тянет холодом. Пытаясь избавить комнату от беспокойного духа Джэн, члены Клуба вынесли шкаф из дома и соорудили на его месте кровать. Даже самый крутой мотоциклист не может победить призрака.

В период между смертью Элси и появлением моей второй жены, Шэрон, отделения Клуба начали открываться за пределами Калифорнии, в других штатах. Мы привлекали к себе много внимания прессы — не только местных газетенок, но и общенациональных журналов. Я был завален делами. В то время Загруженная Линда переехала из моего дома на Гольф-Линкс в дом Сейлема. Сейлем и Линда были просто друзьями, она помогала ему вести дела и время от времени бегала по его поручениям. После смерти Элси Линда всегда присматривала за мной и следила, чтобы у меня все было в порядке. Ее лучшая подруга, Пэтти, часто гостила у меня дома, она занималась уборкой.

Поскольку я был занят, пытаясь уберечь парней от тюрьмы, Линда и Пэтти выезжали в город и собирали для меня девушек. Линда с Пэтти ходили по стриптиз-барам и тавернам в поисках самых симпатичных гоу-гоу танцовщиц, которых они уговаривали прийти на наши вечеринки. После того, как они приводили девушек в дом на Гольф-Линкс, те рассказывали об этом своим подружкам. Довольно скоро дошло до того, что стоило только Линде и Пэтти объявиться субботним вечером на Телеграф-авеню в Беркли, как девушки на улице сразу узнавали их. Хиппарки подходили к Линде и спрашивали: “Эй, где сегодня вечеринка? А как дела у Сонни?”




Линда и Пэтти стали своеобразными сутенерами для доступных тусовщиц. Пэтти могла выбрать самую миленькую, а Линда находила самых крутых. Всякий раз, когда они спорили о том, какая девушка мне больше понравится, Пэтти обычно выигрывала. Внешность всегда важнее личности и характера. Если они приводили в дом по-настоящему хорошую девчонку, то чаще всего я разрешал ей зависать с нами и оставлял ее при себе на недельку-другую, прежде чем передать ее другому члену Клуба.

К началу 1970-х, еще до того, как меня отправили в тюрьму Фолсом, я потерял из виду Загруженную Линду. Она влипла в историю с фальшивыми деньгами. Два агента Секретной службы поймали ее с поличным при передаче поддельных банкнот и арестовали. Когда я узнал о случившемся, я сделал все возможное, чтобы выручить ее. Но, к сожалению, у федералов против нее было практически готовое дело, и было похоже на то, что Линде легко не отделается. В итоге ей пришлось отсидеть срок в тюрьме.

Линда провела два года на острове Терминал, прежде чем выйти по условно-досрочному. После тюрьмы она поселилась с Англичашкой Джо. Но все изменилось, когда Джо попал в аварию на Шоссе 101 недалеко от Санта-Барбары. Он упал с мотоцикла, проломил голову и умер мгновенно. Осколки его черепа были разбросало по дороге.

Когда Загруженная Линда покидала остров Терминал, я протянул ей $1500, эти деньги должны были помочь ей встать на ноги. Я также знал человека, который управлял реабилитационным центром для бывших заключенных, в котором она должна была жить во время своего испытательного срока. Он заверил меня, что с ней будут обращаться хорошо. После этого мы снова потеряли связь на много лет, пока не встретились недавно на раздаче автографов, где я подписывал книги.

Линда остепенилась, дела у нее идут неплохо. Она работает в сфере высоких технологий, в Кремниевой долине, и хорошо следит за собой. Но каждый раз, когда мимо нее на автостраде проносится Harley-Davidson, звук грохочущих труб возвращает ее в те далекие дни, когда она была Загруженной Линдой, знаменитой подружкой байкеров, которая ехала на Beezer за спиной своего старика, Англичашки Джо — в ту ночь, когда ревели трубы в тоннеле на мосту.

Генри

До озера Дон-Педро непросто добраться, так что это не самое привлекательное место для проведения мотофестиваля. Озеро, расположенное к востоку от Модесто, входит в число секретов, тщательно хранимых Калифорнией от посторонних. Место надежно спрятано в предгорьях Сьерра-Невады, на землях так называемой “Золотой страны”. ММА (ассоциация модифицированных мотоциклов) раньше проводила ежегодный пробег на озеро Дон-Педро в одно время со всемирно известными соревнованиями Frog Jumps в соседнем округе Калаверас. Лягушачьи прыжки были вдохновлены рассказом Марка Твена, прославившим округ в далеком 1865 году. Промоутеры Frog Jumps долгое время недружелюбно вели себя по отношению к байкерам, поэтому ММА начала организовывать свой собственный пробег, чтобы, скажем так, предоставить мотоциклистам более толерантную альтернативную атмосферу.

Однажды Цинциннати оказался там. Приехав пораньше, он сидел в тени прямо у входа на площадку и болтал с друзьями. Было немного скучно, пока не подъехал брат Рэй из Сан-Хосе. Они вдвоем решили сгонять в близлежащий Ла-Грейндж, что в нескольких милях по Шоссе 132. Пропустив пару стаканчиков в местной таверне, Цинциннати и Рэй вышли прогуляться по крошечному городку с единственной целью — запалить косячок. Дома на главной улице возвращали тебя во времена Дикого Запада. Сразу за углом от бара они увидели небольшой отель (примерно середины 1800-х годов) и зашли за угол. После нескольких дымных затяжек все начало казаться очень странным, и дело было не только в травке. Атмосфера в этом месте была пронизывающе-холодной и чертовски жуткой, происходила какая-то сверхъестественная хрень.

Хотя оба это чувствовали, ни один не хотел признаваться, поэтому они терпели еще несколько минут. Наконец Цинциннати и Рэй переглянулись, одновременно выдохнули “Ну нахер!” и направились за угол, обратно на главную улицу. Рэй шел чуть впереди Цинциннати, и когда он обернулся, чтобы что-то сказать, и бросил беглый взгляд за спину своего приятеля, на его лице появилось необычное выражение. Цинциннати обернулся и увидел парня, стоящего прямо за ним. На нем был старомодный рабочий полукомбинезон и броганы. Цинциннати спросил его: “Тебе что-то нужно?”

Когда странный персонаж не ответил, Цинциннати рявкнул: “Если тебе ничего не надо, тогда исчезни!”. Что он и сделал прямо на глазах у Цинциннати. Рэй бросился за угол, Цинциннати не отставал. Остановились они только перед баром, оба были серьезно потрясены и взвинчены.

— Ты это видел? — спросил Цинциннати, надеясь, что Рэй не видел ничего.

— Да! Что за хуйня тут творится?

Байкеры зашли обратно в бар, строя из себя крутых парней. Цинциннати спросил женщину за стойкой, не был ли Ла-Грейндж в старину городом золотоискателей.

— Нет, сэр, Ла-Грейндж всегда был городом лесорубов.

— Значит, у вас здесь нет призраков, как в шахтерских городах?

— Ох, да, есть, — ответила она. — Сказать по правде, один живет прямо по соседству с нами, там, где старая гостиница и конюшня.

В мае следующего года Цинциннати снова был на озере. Заскучав, как и в прошлый раз, он решил вернуться в городок лесорубов Ла-Грейндж, чтобы отыскать хоть какую-то жизнь.

Когда он добрался до бара, обнаружилось, что тот закрыт. Цинциннати уже начал разворачивать мотоцикл, когда вдруг решил вместо бара украдкой заглянуть за угол старого отеля. Он увидел, что пристройку к отелю, в которой располагалась конюшня и где, по словам бармена, жило привидение, сносили.

“Похоже, мистер Призрак, что вам теперь негде жить и заниматься своими призрачными делами” — подумал Цинциннати. Потрясая кулаком, он закричал: “Эй, эй! Призрак! Если тебя надо подвезти, так запрыгивай!”

Цинциннати потянулся вниз и опустил задние подножки, когда вдруг почувствовал, как кто-то (или что-то) — забрался на пассажирское место. “Вот же ж срань!”

Цинциннати врубил передачу и рванул по улице. В повороте мотоцикл так сильно вилял и трясся, что байкеру пришлось остановиться и поставить этого проклятого призрака на место. “Слушай, чувак, если ты уж собрался ехать со мной, то просто сиди спокойно или наклоняйся в сторону поворота. Не ерзай и не шатайся туда-сюда”.

На обратном пути к озеру Дон-Педро больше не было никаких происшествий. Цинциннати заметил Однорукого Пола и одолжил у него палатку, которую поставил в самом дальнем углу кемпинга. Байкер пригласил своего нового друга внутрь, где узнал, что призрака зовут Генри. Ему было девятнадцать (когда он умер?), и он, как и Цинциннати, был напуган до усрачки. Они общались между собой без использования привычных методов коммуникации, это было больше похоже на телепатию.




Тут важно отметить, что Цинциннати всегда придерживался строгих правил относительно пассажирских подножек. Когда девушка слезала с мотоцикла, она должна была сразу их поднять. Цинциннати никогда не ездит один с опущенными подножками. Он говорит, что в таком виде байк похож на такси, едущее по Мэдисон-авеню с открытыми дверями.

Итак, после фестиваля парни из нашей шайки ехали вдоль калифорнийской “Главной золотоносной жилы”. Цинциннати — с опущенными задними подножками. Иззи хотел узнать, почему так, и задал вопрос. Цинциннати сделал вид, что не слышит. Когда они вкатили в Окленд, все по очереди сворачивали с шоссе на свои съезды, пока не остался только Цинциннати (и Генри).

Цинциннати решил разместить Генри в клабхаусе. Он оставил духа в комнате наверху (рядом со столами для игры в кости и пинбол-автоматами) и поехал домой. Он как раз заезжал в гараж, когда его дама с ребенком подъехали на пикапе. Старушка Цинциннати взглянула на байк и немедленно спросила: “С кем ты ездил?” “Ну, детка, кажется, я привез с собой призрака”, — честно признался Цинциннати

История произвела впечатление, поэтому Цинциннати погрузил свою семью в пикап и поехал в клабхаус. Когда они прибыли на место, байкер решил остаться внизу. “Вперед, поднимайся наверх”, — сказал Цинциннати своей даме. Через несколько минут она вернулась перепуганной, так что аж волосы на руках встали дыбом. “Говорили тебе”, — сказал Цинциннати.

Она бросила на него взгляд, способный остановить поезд, и сказала, что Цинциннати абсолютно точно нужно убрать это что-бы-оно-ни-было к черту из клабхауса, потому что оно явно не выглядело слишком счастливым. Цинциннати побежал наверх, и действительно, Генри, мягко говоря, был недоволен. Выяснилось, что Генри на дух не переносит ни женщин, ни детей. Поэтому Цинциннати отвез жену и дочь домой, а позже вернулся в клабхаус, чтобы забрать Генри.

Цинциннати жил в Окленд-Хиллз, его гараж выходил прямо на дорогу, а остальная часть дома спускалась на два этажа по холму и была ниже уровня улицы. Дом был очень простым, но достаточно уютным для всех заинтересованных лиц, включая призрака.

Генри нельзя было назвать умственно отсталым, он просто был немного медлительным. Цинциннати узнал, что он осиротел в раннем детстве. Джентльмен, владевший отелем и конюшней, отвез его свою ферму недалеко от Ла-Грейнджа, где Генри должна была кормить и поить жена этого человека. Она относилась к мальчику, словно к животному. К тому времени, когда ему исполнилось десять, его поселили в первом стойле конюшни при отеле, где поставили перегородку. Дети в городе постоянно дразнили его потому, что он был толстым. Девчонки воротили от него носы из-за невзрачной внешности. Хулиганы, девчонки и жена его благодетеля, должно быть, навсегда озлобили его, вот почему он ненавидел женщин и детей. В 1896 году Генри умер, не дожив до двадцати лет.

Генри многое поведал Цинциннати о духах. Например, он рассказал, что нет такого понятия, как злое привидение. Некоторые сущности просто более агрессивны, чем другие. Не все духи преследуют кого-то или обитают в конкретном месте. Некоторые перемещаются больше других. Они путешествуют по духовным дорогам в места, где предпочитают собираться призраки, так сказать, Елисейские поля призрачного царства.

Однажды вечером Цинциннати и Ник Толберт сидели в баре и решили отправиться в пробег до борделя, который держало одно из южных отделений в Битти, штат Невада. Цинциннати заскочил домой, чтобы прихватить несколько полезных в дороге вещей. Цинциннати едва успел вовремя доехать до своего дома, у которого они договорились встретиться. Цинциннати оставил байк перед гаражом и спустился в дом всего за несколько минут до того, как подъехал Ник. Тут надо сказать, что Ник и Цинциннати очень похожи, особенно ночью, оба с длинными волосами и густыми бородами. Генри, должно быть, услышал байк, осмотрелся и увидел Ника. Думая, что перед ним Цинциннати, призрак выкинул паранормальную штуку. Ник сразу же заметил неладное: “Цинциннати, у тебя здесь дух какой-то живет или что? Ни с того ни с сего тут начали скакать какие-то огоньки!” Полушутя, Цинциннати ответил Нику: “А как же! У меня в гараже живет призрак”.

20 октября 1991 Окленд пережил сильный пожар, настоящий огненный шторм. Пять лет засухи оставили тонны сухостоя и другой растительности, чтобы подпитывать огонь, а мощный ветер раздувал пламя на многие мили. Больницы Окленда и Беркли были переведены в экстренный режим работы. Огонь поглотил сотни домов. И весь этот кошмар прошел всего в трех домах от Цинциннати. После эвакуации, когда людям разрешили вернуться в свои дома, оказалось, что Генри, испуганный жаром, пропал без вести на несколько недель. Вернулся он уже со здоровым любопытством относительно женского пола. Цинциннати, как мог, рассказал про пестики и тычинки, о различиях и преимуществах, а также объяснил, на что обращать внимание и как лучше вести себя с девушками. Генри, должно быть, понравилось услышанное. Он признался, что в пылу огненной бури встретил даму.

Несколько дней спустя Цинциннати лежал на диване, когда его дочь отвлеклась от игры и объявила, что Генри со спутницей стоят у гаража. Цинциннати с дочерью вышли на улицу и, ясен хрен, так оно и было. Генри познакомил их обоих с Эдит, своей новой подружкой. Попрощаться — вот что показалось самой подходящей реакцией в тот момент. Генри навсегда покинул гараж Цинциннати, и с того дня его больше никто не видел.

Теперь каждый раз, когда Цинциннати видит проезжающий мимо байк с опущенными пассажирскими подножками, он вспоминает о Генри и надеется, что тот наконец-то счастлив. Хоть я и не могу сказать, что верю в духов, но кто бы смог ездить вместе с таким призраком, как Генри, если не Цинциннати??

Посмотреть — 2007 Rucker Predator (S&S 2032 cc)

Послушать