НА МОТО ДВА ИДИОТА

Есть на свете такая музыка, которая придает особый вкус к жизни, она создается будто не для всех, а для ТЕБЯ ОДНОГО. В нее погружаешься как в самый лучший свой собственный мир. Уши-то есть у всех, хотя, каждый слышит по-своему. Аналогично и с мозгами. Под такую музыку в компаниях не танцуют, под нее растут и развиваются личности, приобретая свое иное зрение на современность, под нее начинают размышлять, творить различные чудачества, многие начинают искать себя. И духовные поиски, так или иначе, прослеживаются в образе мышления, и в большинстве поступков. Мне такое послевкусие нравится гораздо больше, нежели собраться толпой, потрясти частями тела и на этом все… Возможно, я слишком много вкладываю значимости в музыку или добавляю излишние краски в самодостаточные черно-белые картины, как знать… Но те, кто живут, каждый свой день наполняя любимыми звуками, получают гораздо больше от жизни, чем те, кто не делают этого.
На этой волне родилась история, которая плотно отпечаталась в памяти на многие годы. И я абсолютно уверен в том, что мы с другом были способны на «безумие» именно благодаря той музыкальной волне, на которой в то время находились оба. Она всегда служила нам как допинг, как трамплин для взлета, порой даже как дурманящее наркотическое вещество. Прошло двадцать пять лет, и с той поры вокруг изменилось многое, и особенно отражения в зеркалах, но неизменным остались те же чувства и те же ценности. Итак, я приглашаю вас туда, где вы возможно никогда не были.

Первый выходной в декабре выдался на славу. Всю субботу во дворе непрерывно валил снег, и от обилия белого, небо сливалось с землей. От того вид из окна еще больше подчеркивал домашний уют квартиры и, хвала милосердным богам, сегодня никуда не требовалось выходить из дома. Коммунальные службы в этот день едва справлялись с расчисткой дорог, но вот наступил следующий день, и вся белоснежная красота c самого утра озарилась искрящимися лучами солнца.
Я валялся на кровати у теплой батареи и читал взахлеб очередную книгу Стивена Кинга под обволакивающие звуки ранних Paradise Lost из кассетного магнитофона. Звонок в дверь и на пороге воплощается фигура Сереги. Привычным образом, неторопливо начинает разговор, но слышатся такие настораживающие нотки, что дело имеется очень важное и не требует промедления. Мы подхватили на кухне по чашке чая и приземлились у меня в комнате. Серега, он же по прозвищу Пух, поднял и повертел в руках книгу «Мертвая зона».

— И как впечатление от книжки? – спросил он.
— Здорово. Как добью до финала, дам тебе на прочтение.
— Хорошо. А вчера ты что делал?
— То же, что и сегодня – лежу, читаю, музыку слушаю.

— Ясно. Так и планируешь второй день валяться, будто пенсионер? Могу старый плед тебе одолжить. А, между прочим, молодость одна, Карпе Дием – срывай день! (тут указательный палец руки был направлен в потолок, как и положено, подчеркивая значимость мысли) Знаешь, эмбрионы развиваются в полноценного человека до определенной поры, затем начинается процесс деградации в заплывшего жирком «диванного лентяя».
— Что ты несешь, мудрейший? – спрашиваю, посмеиваясь, — могу еще совершать акт бессмысленного смотрения вдаль. Правда, смеяться мне оставалось недолго.

— Прежде чем мы коснемся главного вопроса, хочу предупредить, чтобы ты вел себя прилично.
— Не понял.
— Я так и думал, что не поймешь, по сему, перейдем непосредственно к делу.

Книга решительно захлопнулась, и Пух отправил ее обратно на полку. Я не выдержал:
— Серый, ты зашел ко мне блистать философией или что-то конкретное хочешь предложить?
— Естественно! Предлагаю совершить акт гражданского мужества!!!

— Тьфу, блин… Ближе к делу, сударь.
Но он не торопился с ответом. Порылся в моих аудиокассетах, выбрал Rage 1989 Secrets in a Weird World и включил погромче. После непродолжительного вступления заиграл бодрящий мелодичный металл: музыканты соединяли воедино вокальные распевки во весь объем легких с двухэтажными партиями соло гитары и ударными отрывистыми перебежками, хоть на подвиги вставай в полный рост, рванув на груди рубаху. Видимо на это и был изначально расчет с его стороны. Помню, когда я услышал эту музыку впервые, то даже дышать начал активнее, поглощая энергию звука. Группа определенно высекла в граните истории свое имя с позолотой. Покачав головой в такт песне, используя ракетку для бадминтона вместо электрогитары, Пух поднял взгляд и обратился с вопросом:
— Не желаете отведать шашлычок, из свеженькой свинины? Гарантирую, что э-э-это блюдо вы, батенька, запо-о-о-омните надо-о-о-олго.
И ухмылка на его лице застыла в ожидании ответа, как раскрытый капкан.

— Ха-ха-ха, ну ты и хрущ! Где этот шашлык, куда пойдем?
— Ага, вот в этом то и суть. Понимаешь, гложет меня одна идея, так поделюсь, пусть и в твоем больном разуме наступит мир и покой, но после настоящей бури. Мясо подготовлено, уже в уксусе с колечками лука стоит у меня в литровой банке, но его еще приготовить надо. Доставай два шампура, как из ножен рыцарские мечи, да сам собирайся, теплее одевайся, поедем сейчас в лес на мопеде, там все устроим.

Я не рухнул в глубокий обморок, сраженный его словами, но колени дрогнули. Первая мысль пришла мне на ум — что это такой очередной прикол и скоро последует взрывная волна ядовитого смеха и предложение расслабиться. Но нет, на этот раз смотрю – не шутит, поглядывает ненароком то на часы, то в окно. Снаружи по-прежнему был декабрь, снежная пурга закончилась еще ночью, а сегодня легкий ветерок пытался сравнять холмистые поверхности сугробов. Пух махнул рукой и продолжил:
— Ты глянь, какая красотища на улице, полдень еще впереди, его нужно встретить радушно. А в лесу, я уверен, просто волшебная красота, созданная ветром, снегом и временем. Летом, между прочим, таких чудес природы не увидишь.
— Серега, вот чес-с-с-сное слово, ты какой-то маньяк. Прям, садо-мазо-романтик. Лечиться тебе надо, а не…

— Если не хочешь, так и скажи, — разочарованно выдохнул Пух и сделал музыку потише.
— Бр-р-р-р-р. Жил я как-то до этого дня без зимней лесной красоты и, довольно, неплохо жил. Вот мы с тобой вместе не один пуд соли съели, а я по сей день тебе удивляюсь, убийца моих нервных клеток.
— Какой там пуд? Игорище, счет уже на ведра пошел. Погоди, а мы точно про соль сейчас говорим или…
— Ладно, давай не будем уточнять. А как ты собрался костер там зимой разводить?

В ответ он только повернулся и взглянул на меня пристальнее с такой укоризной, что сурово насупились брови. Этакая моно-личность. Когда необходимо – стоит несокрушимой стеной. Было понятно, что и этот момент он предусмотрел наперед, а я будто не способен до сих пор его понять. Концентрация глупости на квадратный метр продолжала неуклонно расти.
— Сергей, как ехать? Дорога снежная, и так холодно, а в лесу, так небось, вообще… Даже пешком там трудно сейчас ходить, а тут вдвоем на мопеде, — попытался я его отговорить, но видимо напрасно, он уже решение принял и оставался непоколебим, — Пух, одумайся пока не поздно. Это же какой-то диагноз! Да-а-а-а-а, ты иллюзорен со всех сторон!

— Ты хотел сказать — неадекватен?
— Да и это тоже. Ты уж извини, но двери в дурдом для всех открыты одинаково.

Похоже, что он до своего появления здесь, вышел откуда-то из параллельной вселенной. Хоть бы взъерошенные волосы аккуратнее причесал, а то сравнительные образы отнюдь не в его пользу. Мало-мальские завихрения мозгов нередко приобретали выражения в прическе и поступках. Словно прочитав мои мысли, он элегантно прокашлявшись и поправив прическу на затылке, добавил:
— Дружище, ты эти крамольные мыслишки брось. Тебя послушать – так сплошное «мементо мори…» Навыдумываешь себе великанов на месте ветряных мельниц и давай с ними сражаться. Все намного проще, вот увидишь — выходной день, времени завались, жизнь проходит мимо. Есть люди, которые подобными причинами в запой уходят, а мы с тобой уйдем «в заезд». Решайся — едем или нет?

— Р-р-р-разумеется едем, — согласился я, — но в моих глазах ты полный придурок. С такой фантазией, можешь смело браться писать сценарии к фильмам по образу «Криминальное чтиво».

Пух уселся напротив и умолк. Казалось, он коснулся моего мозга, перетряс его через решето и теперь внимательно изучает то, что осталось. Наконец, почти шепотом произнес:
— Что поделать, люблю добротные смешения жанров! Ладно, разберемся потом, по ходу пьесы, а пока отважимся на смелый творческий эксперимент.

Я лишь руками развел.
— Вот ты все шутишь. И живешь, будто балуешься.
Пух рассмеялся, встал и, постучав указательным пальцем по наручным часам, вынес приговор:
— Короче, через десять минут у подъезда жду. Займемся настоящей ху… ху… Художественной самодеятельностью!

И я начал собираться под бодрящие «гитарные скачки» Rage, сам того не понимая, как поддаюсь на подобную глупость, но идея мне нравилась больше не предложенным вкусным шашлыком, а интересной авантюрой. Любая необдуманная забава нередко переходит в горькое сожаление и логика, постепенно включаясь, собирает свои горькие плоды, но с Серегой всегда было иначе, и мне еще никогда не приходилось об этом сожалеть. На моих глазах обстоятельства не раз выворачивались из любого положения наиболее удачным результатом, словно падающий кот всегда ловко приземляется на лапы. Надо только довериться другу, когда он твердо уверен в том, что делает и тогда сама удача идет в руки. С детских лет я усвоил, что механизм достижения успеха работает именно так.
Сегодня, спустя четверть века, вспоминая события того зимнего дня, могу определенно сказать, что мой друг во многом был прав. Времена меняются и не всегда в лучшую сторону, и не обязательно в худшую. С возрастом жизнь становится подобно «гонке за успех» сжигающей на своем пути абсолютно все в безумной скорости по соседским человеческим жизням. Но я так больше не хочу, да и не могу уже. А тогда мы могли быть счастливы без особых условий, просто так. И искренне радоваться немаловажным мелочам.

Мы выкатили из подвала, который Пух называл «БАР — ЧИСТЫЕ НАДЕЖДЫ» и подняли по ступенькам на улицу его старенький мопед Верховина-7, правда от чистоты там было лишь одно название. Привязали к багажнику резиновыми жгутами небольшую сумку и после этого принялись пробуждать его сердце от зимней спячки. Оказалось совсем не сложно, с третьего рывка моторчик ожил, кашлянул и выбросил густой серый выхлоп. Эх, хороша лошадка, пусть не шибко видная да завидная, зато спокойная, верная и скромная. Цвет правда, кхе-кхе… Никогда я к болотным оттенкам симпатий не имел. Мы радостно взглянули друг на друга, предвкушая интересную поездку, но торжественный момент оказался испачкан одной мимолетной встречей.
— Эй, вы что, совсем сдурели? Игорь… Сережа!
Мы повернулись на звонкий женский голос. Это была Наташка из соседнего дома. Пух, как обычно силен в ударе своих психопатических расстройств и непредсказуем с женской половиной человечества.

— И тебе тоже привет, Нателла. Наконец-то имеем счастье тебя видеть.
— Привет-привет, а вы куда собрались-то? Где вы, а где лето, на мото два идиота…
— Та-а-а-ак, женщина, а ну-ка, ступай с миром куда шла, и не тревожь понапрасну наши ранимые души, — абсолютно спокойным тоном объявил Пух, не глядя больше в ее сторону.

Она покрутила у виска пальцем, еще что-то пробормотала и пошла дальше в сторону своего дома. Пух повернулся ко мне вполоборота, сидя за рулем и негромко так, спокойно произнес:
— Игорь, я сам понимаю, это и правда – полнейший идиотизм, но зато какой. Что еще можно в свои восемнадцать, чтобы жить не стыдно и не скучно. А то, что мы этим вирусом иногда страдаем, потомки поймут и простят. Неужели ты думаешь, мы пожрать туда едем?
— Вообще, так не думаю. Погнали уже, только аккуратнее на поворотах, не хочу валяться с тобой в сугробах.

— Ты мне доверяешь? – спросил Сергей.
— Сударь, я на три часа доверил вам свое здоровье и нервную систему, так чего уж мелочиться. Доверяю и во всем остальном.
Понадеялся, что мои последние слова прозвучат как внушительный сигнал к действию, типа выстрел стартовым пистолетом, но, увы, мопед заглох и «двухтактные бегуны» остались к сигналу равнодушны. Вместо крутого старта, пришлось основа воспользоваться «дрыгалкой» и выезжать со двора гораздо скромнее. Всю дорогу думалось мне, что это какой-то сон. Казалось, сейчас проснусь дома, в тепле, и нет даже никакого повода нервничать. Но оказалось, что казалось. Реальность — зачастую барышня непредсказуемая и вот мы катим по дороге, стараясь прокладывать маршрут максимально через дворы, чтобы поменьше осталось выезжать на городской проспект. Нескромно сжимая ногами от холода все сильнее и сильнее свой скромный транспорт, стараясь не встречаться глазами с окружающими. Я бы и сам невесть что подумал, наблюдая со стороны картину «На мото два идиота» под авторством художника Неадекватуса.
Наконец выехали на прямую дорогу из города и Пух за рулем проорал:
— Эй, ты там живой?
— Вроде бы да. Хочешь поменяться местами?
— Фигушки! Поменяемся на обратном пути, если что будет нужно — кричи.
Я набрал больше воздуха в грудь и до хрипоты заорал: А-а-а-а-а-а!!!
— Ты чего?
— Давай меняться, я за руль хочу.
Пух притормозил у обочины. Я собрался слезать, но он остановил:
— Послушайте, сударь, мне очень долго пришлось вашу светлость уговаривать на эту поездку, а теперь еще, вы, требуете себе место люкс в первом ряду?! Хрен вам, любезный! Довезу до места, а там видно будет, стоит ли вообще вас пускать за руль.
По прошествии стольких лет, я и по сей день удивляюсь, как вообще можно на такой технике ездить, да еще вдвоем, да еще зимой, да еще в здравом уме и трезвом рассудке. Тогда легкие сомнения тоже возникали, но тут же появлялось нечто большее, что подталкивало вперед добавляя лошадиных сил не только в двигатель.
Дорога закончилась, мы свернули на лесную тропу и вместо того, чтобы замедлиться, Серега добавил газу. Мопед возмущенно взревел и начал ускоряться, первые два поворота прошли как каскадеры со спецэффектами, на третьем «страдающий пони» чуть не завалился, и, выравниваясь, заглох. Снег шипел, испаряясь с горячего двухтактного сердца. А кругом действительно волшебная красота, легкий ветерок сдувал с деревьев искрящиеся на солнце снежинки и полная тишина в лесу.
— Будем считать, что добрались до места, слезай — скомандовал Пух.
Пока ехали, приходилось терпеть холод, колени мерзли, пальцы в перчатках, а сейчас размявшись даже совсем неплохо и вовсе не холодно. Мы достали из сумки банку с шашлыком, шампуры и пакет, как я потом увидел, он и сухие дрова с собой прихватил, стратег, блин… Расчистили от снега круг под костер, сложили дровишки домиком, одну палку Серега обмакнул в бензобак своего мопеда и засунул ее в общую кучу. Щелкнул зажигалкой и вот костер начинает разгораться. Признаться откровенно, мне и в голову бы не пришло, что подобное может быть насколько просто, а мой дружище, заметив удивление, смерил меня взглядом с головы до ног и произнес:
— Спокойно, сударь, не нужно оваций. Я и так знаю, что порой играю роль гения.
— Ха-ха-ха, ты скорее полу-дурок, чем дурак, но я ценю.

— Что тут такого? Известно, что плохому танцору всегда ноги мешают.
— Э-э-э-э, нет, известно, что мешает другое.
— Это «другое» для тех, кто думает этим местом, а изначально поговорка была про ноги. Давай пообещаем, друг другу, что проедем весь этот лес до конца летом, и посмотрим, где он кончается.
— Договорились. Вернемся сюда на двух мопедах по теплу и хорошей погоде.

Мы приготовили, как полагается шикарное блюдо, периодически разминаясь и переминая с ноги на ногу. Особенно вкусным оно кажется именно сейчас, в моих воспоминаниях, чем тогда. Пух позаботился даже о музыке, из раскрытой сумки играл небольшой кассетный магнитофон, пока хватало заряда. В тот период он плотно подсел на панк-рок, типа PIL и Sex Pistols, отсюда и часто взъерошенные волосы, как образец вольнодумства. Меня не особо цепляло, но и не раздражало подобное музыкальное разгильдяйство. Где-то недалеко в лесу с грохотом проехал поезд. Мы сошлись во мнении, что на ближайший сезон нужно менять технику на что-то более серьезное, типа мотоциклов Ява и продавать поскорее измученные временем и тяжелой судьбой свои мопеды. Еще раз напомню, на дворе 1992-1993 год и мечтать о чем-то большем не имело смысла. Планы начертались «наполеоновские», романтичные путешествия чуть ли не на край земли, совсем исключая неизбежные отношения с военкоматом и обязательную дальнейшую карьеру. Ведь мы рассуждали так, что тратить жизнь не реализовывая свои мечты все равно, что каждый раз ложиться спать с жутким чувством голода. И сейчас полагаю, что рассуждали мы правильно, пусть время берет свое и приходит, не опаздывая, все сказанное не только высокопарные обороты речи. До наступления «золотой эры» оставалось еще долгие пятнадцать лет, но и она имеет свойство однажды закончиться, а в памяти оседают лишь некоторые моменты, за которые «цепляется» течение времени, протекая в вечность.
Когда в тот день сгустились сумерки и первые звезды добавили романтизма зимнему небу над головой, мы собрали вещи и побрели, толкая мопед в сторону дороги.

— Бензина хоть хватит обратно? А то было бы полным фиаско так толкать мопед до дома и снова встретить Натаху. Вот она посмеется.
— Будь спок, не суетись. Хватит бензина еще по весне сюда же приехать. Как вернешься домой, что сделаешь первым делом? Только так… Давай сразу пропустим, как снимаешь ботинки и моешь руки.
— Ха! Включу музыку и лягу дочитывать книгу.
— Ну, ты пенсионер! Ха-ха-ха.

Вернулись так же, тем же маршрутом, без приключений. Затолкали в подвал на зимовку, на этот раз уже до настоящего тепла, «Верховину» и разошлись по квартирам, в одном подъезде. Он на второй этаж, я на четвертый.
Мне неоднократно приходилось задумываться самому и отвечать на вопрос – что же такое счастье? Для себя лично ответ очевиден и прост, потому что его удавалось почувствовать в таких спонтанных моментах, а вот как другим объяснить… Надеюсь, что на этот раз хоть немного, но мне удалось.

(посвящается моему лучшему другу из прошлой жизни – Сергею, по прозвищу «Пух»)
сентябрь 2020