У каждого мотопохода должны быть свои яркие моменты, которые не позволят ему превратиться в тягучий сладкий кисель. Слишком размеренное и комфортное движение вполне способно испортить поездку, превращая ее в череду приятных дней, которые оставляют такие незначительные следы в памяти, что время смывает их слишком быстро. Поэтому в поездке должен быть какой-то барьер, какая-то сила, которую нужно преодолеть, борясь с собой и запоминая черты этого, такого разного мира.
Может быть небо знает об этом и слышит наши мысли, потому что следующий день начался с дробного стука капель в тент палатки.


Казалось, этим утром даже речной залив продрог от холода и сырости, покрывшись мелкими мурашками. Дождь то ослабевал, то усиливался, не давая высунуть даже нос из палатки, поэтому готовить завтрак пришлось в тамбуре. Там же, облачившись в дождевик, я собрал вещи и покинул этот мокрый берег, который сразу стал равнодушным и неприветливым. Вскоре, мотоцикл уже двигался в сторону села Чусового, разбрасывая комья налипшего глинозема по асфальту.



От беседки с крестом, которая возвышалась на вершине холма, стал виден этот круговорот воды, который состоял из своих течений и горизонтов. Влага испарялась с близлежащих лесов, собираясь в тучи. И они, словно чашки, до краев заполненные водой, не могли выдержать этот груз и опрокидывались вверх дном, выливая всю воду в реку. Иногда они промахивались, и тогда поток изливался на поля и деревню.



Улучив небольшую паузу между этими поливами, я поехал по мокрым и безлюдным улицам к скале Шаман, чтобы еще раз с высоты взглянуть на Чусовую, а может быть, надеясь увидеть просвет в небе.



Еще с камня стала видна маленькая сгорбленная фигурка, бредущая по качающемуся подвесному мосту. Пока я спускался по скользким камням, фигурка, оказавшаяся старушкой, в нерешительности остановилась почти в конце моста. Здесь трос, служащий ей поручнем уходил вниз, к земле, и бабушка, потеряв поддержку, двигалась мелкими шажками, простукивая путь палкой.
Я помог этой старушке, которая совсем плохо видела, добраться до твердой поверхности. И она, найдя во мне опору и долгожданного слушателя, стала рассказывать, что каждый день и в любую погоду ходит по этому мосту в церковь и в магазин за хлебом.


Немного задержавшись у плотины, я думал, смог бы я в её возрасте ежедневно совершать такую прогулку. Может быть, стойкость – это такая черта, выработанная многими поколениями местных жителей.




Как бы то ни было, но мой путь лежал дальше по реке, в Староуткинск. Небо стало радовать редкими просветами, но все же повод для огорчения нашелся: несмотря на все мои ухищрения, фотоаппарат все-таки отсырел, отказываясь в полной мере передавать увиденное глазами. Старинные улочки, заводской пруд, развалины старого завода, так похожие на средневековый замок, все время расплывались в объективе.




Сергею Прокудину-Горскому с погодой повезло больше, и теперь можно увидеть, как выглядел Староуткинск 105 лет назад.


Пользуясь небольшим временным затишьем, я двинулся вдоль Чусовой до деревни Курьи, где в одном из родников на берегу реки, пополнил запасы питьевой воды.



За деревней, по одной из лесных дорог я вновь спустился к самому берегу Чусовой. В это время у неба закончилось терпение и оно вылило весь накопившийся запас воды мне на голову. Поливало так, что пришлось укрыться от дождя в одном из рыбацких балаганов. А по глинистой дороге, ведущей обратно в гору, уже стекали мутные, от глины, потоки воды.
Пережидая дождь в этом укрытии, я вскипятил чаю на газовой горелке, а в голове все роились мысли о том, как же выбираться из этого места, внезапно ставшего для меня ловушкой.




Когда дождь ослабел и его характер стал мелким и нудным, я предпринял первую попытку штурма, с разгона и в лоб. Проехав почти половину подъема, я скатился в колею и протектор моментально забился липким суглинком. С огромным трудом удалось развернуться и без падений скатиться к месту старта.
Пришлось разгрузить мотоцикл и, взгромоздив на плечи велорюкзак, подняться пешком, попутно обследуя будущую траекторию и отмечая скрытые в траве ямы и старые колеи. Со второго раза удалось достичь успеха, добравшись до плоской поляны на вершине.


Отсюда, до камня Винокуренного было совсем подать рукой, и оставив мотоцикл на туристической стоянке с беседкой-грибком, я пошел по скользким от мокрого мха каменным ступеням.
Когда-то давно, здесь стояли курные избушки и шалаши раскольников, которые жгли древесный уголь для заводов, отрабатывая так называемый «повинный» налог за приверженность к старой вере. А чуть позже, одна из застав полковника Белобородова, сподвижника Емельяна Пугачева, контролирующая старую дорогу на Екатеринбург.



Конечно, на моей дорожной резине было бесполезно пытаться проехать к другим интересным скалам, к которым вели мокрые лесные дорожки, извилистые и прыгающие с горки на горку. Поэтому я отправился домой, попутно отметив юбилейный пробег мотоцикла.

Много воды утекло с того времени, когда Прокудин-Горский стоял на вершине Винокуренного камня, выбирая ракурс для своей фотографии.

Неужели та же вода течет и сейчас? Много веков бежит Чусовая, пробивая себе путь среди теснин, набирая свою силу из каждого ручейка и родника, и вода эта никак не кончается. Может быть, и история нашей жизни так же, как эта река, никогда не закончится, пока будем помнить о своих родниках.