Утро 16-го дня было для меня мрачноватым – анальгин закончился и я принял таки около стакана самогоннно-водочно-коньячной-и-хер-еще-знает-какой смеси, так что меня слегка мутило, но с другой стороны молодой тренированный организм брал свое, ребра уже не сильно болели, про палец так я вообще забыл, а дырка от рыболовного крючка в ступне вообще никак о себе не напоминала. Очень хотелось воды, я вылез из палатки и отправился разыскивать Петровича – он опять не пойми куда сныкал канистру с водой.
По пути удивился спящему сидя у костра пастуху, которого, как вчера выяснилось, к нашему удивлению, звали Эдгар, схрумкал с раскладного столика вчерашний огурец и обходя по кругу ГАЗ-69 с прицепом (авто пастуха) споткнулся о спящего под прицепом Кота…
Сам прицеп представлял собой клетку для перевозки вышеупомянутого коня, вчера вечером в эту клетку пьяный народ дружно этого коня запихивал (тогда еще Эдгар надеялся уехать)… Но сегодня клетка была распахнута, коня в ней не было. Я наконец нашел Петровича – он оказывается с этой самой канистрой обходил страждущих наливая им воды.
Набрав себе воды в котелок, я попил и умылся, раздул угли костра, подкинул дров и повесил котелок над огнем, с целью заварить чайку, уселся на раскладной брезентовый табурет, облокотился о борт пикапа и начал наблюдать, как по заливному лугу радостно бегает конь, уже без ремня и недоуздка…
Потом выяснилось, что ночью, оставшийся неудовлетворенным Кот, взял кусок хлеба, посолил и пошел мириться с конем. Конь был злой, но не до такой степени, что бы от соленого хлеба отказываться! Они побратались, а потом Кот «освободил», коня – снял с него недоуздок и открыл клетку.
Я не готов полностью привести здесь тираду, которой проснувшийся Эдгар объяснил Коту всю нелепость его поступка, но если саму суть передать, то выходило, что вышеупомянутый конь состоял с Котом и всеми его родственниками в сексуальной близости, а кроме того и сам Эдгар принимал в этом непосредственное участие, отвечая в частности за оральную сторону вышеупомянутой оргии…
На шум вышел мятый поцарапанный во всех местах Димдимыч и молча сунул в Эдгара кулаком, попал в челюсть, словесный поток из крикуна иссяк, а сам он мягко сполз на землю закатив глаза.
Димдимыч пояснил, что именно из-за таких малосимпатичных приверженцев нетрадиционных способов сексуальных отношений, как этот светло-синий Эдгар, который не может нормально выпасти доверенного ему председателем колхоза (с которым Димдимыч, по его словам, тоже неоднократно вступал в половую связь, да еще и с элементами вращения последнего на половом органе Димдимыча) коня (так же не обойденного вниманием Димдимыча в сексуальном плане) культурные во всех отношениях люди, придерживающиеся традиционных способов любви, не могут нормально удовлетворить свои естественные надобности в специально выращенных для этой цели придорожных кустах!
Эдгар проникся, отстал от нас и побежал ловить жеребца, помогать ему никто не стал, попили чай с бутербродами да выдвинулись в Бурынь, там уже нас заждались очередные родные для Димдимыча и всех, кроме пока еще меня, люди.

В Бурыни мы посетили завод сухого молока, там в общежитии завода нас и разместили. «Родные люди» потащили нас вечером в заводскую столовую, где накрыли столы, организовали танцы, Димдимычу дали гитару, он пел… Девушки робко интересовались у Димдимыча, как он так иссек себе лицо и руки (остального видно не было) и Димдимыч самозабвенно врал высоким слогом…
Я держался в сторонке, да и учитывая мой еще больше распухший нос и почерневшие уже синяки, картину представлял жалкую, достойную сочувствия, а посему плотно покушав и по примеру старших товарищей натырив со стола, только не спиртного, а вкуснейших пирожков с разнообразными начинками ушел бродить по городу, потом помог погрузить Петровичу в пикап 6 мешков сухого молока, ну а потом в общагу и спать, без особых приключений.
На следующий, (17) день было явно видно, что вместо того что бы нажраться, наша бригада активно пополняла запасы волшебной канистры – все были свежи аки огурцы! Кстати такой подход активно способствовал репутации нашей группы, несмотря на отдельные срывы, все считали «рокеров» — нас тогда так называли, крепкими не пьянеющими ребятами.
Ну так вот – выехали рано, бодро и к 10.00 были уже в г. Сумы, но на этот раз прошли его на одном дыхании (уже были здесь, что бы не надоедать) и уверено топили до самого села Климентово, где и располагалась та самая база отдыха, с которой и началось это путешествие. Примерно к 14.00 все уже заселились в домики, а часом позже гостеприимный хозяин базы уже жарил на всех шашлык и облизывался в ожидании «домашнего самогона по рецепту прабабушки» — так ему представляли пойло из канистры.
Я пошел на реку и долго плавал, потом понырял с маской и подводным ружьем, добыл крупную красноперку и двух щук, одну весьма приличную, Петрович ставил сетку, а Птицыны удили.
Димдимыча на деревянном топчане со всех сторон смазывала какой то отвратной на вид мазью местная миловидная фельдшер, судя по заботливости, не чужой Димдимычу человек…
Кот дружил с собакой хозяина базы. Он уже до отвала накормил пса недоеденными пирожками с ливером из Бурыни, а теперь учил осоловевшее от переедания животное приносить палку. Пес за палкой ходил пешком, медленно и неспешно, всем своим видом показывая, что делает Коту огромное одолжение, а когда Кот зашвырнул палку в реку, то пес внимательно на него посмотрел, вздохнул и не торопясь ушел в противоположную от реки сторону ни разу не оглянувшись, хотя Кот звал его всеми известными ему способами и манил отобранным у меня куском мяса (шашлык подоспел).
Кот огорчился, сожрал мясо сам, хряпнул полстакана «домашнего» и утопал в сторону волейбольной площадки, откуда доносились мелодичные голоса девушек… Я посмотрел на себя в зеркало и с Котом не пошел – без шансов.
Вечером была уха – все поймали рыбу, а я еще и курицу… Дело в том, что я опять пошел нырять с маской и подводным ружьем, а когда вынырнул возле берега, то услышал возню в кустах…
Вокруг лес, места вроде дикие, а то что сразу за лесом в этой стороне через 300 метров село, как то прошло мимо моего внимания, так что я был уверен что там в кустах дичь!
Ну я покрался и всадил гарпун в добывающую червя курицу… Курица была непривычно черно-рыжего цвета, да и камыш ее прикрывал…
В общем принес к столу. Димдимыч ее ловко ощипал и выпотрошил и хотел уже насадить на вертел, но Петрович курицу отобрал и сказал, что будет «Царская» уха! Сначала в котле долго варилась курица со специями луком и кореньями, потом Петрович курицу вынул и бросил в котел рыбную мелочь, все, что «меньше ладони» (судя по размерам «мелочи» ладонь у Петровича начиналась сразу возле локтя) эту самую «мелочь» Петрович завязал в добытый у фельдшера здоровый кусок марли, а когда рыба стала рассыпаться, он марлю с рыбой вынул и без жалости отдал хозяйским животным (все тому же псу и нескольким бодро появившимся из ниоткуда котам).
Ну и наконец Петрович положил в котел крупную рыбу, поделенную на приличных размеров порционные куски – через 20 минут уха была готова. Лить в нее водку и пихать головню Петрович запретил, хотя Димдимыч упорно пытался подойти к костру со стаканом, а Кот, обжигая пальцы, приплясывал с дымящей головней.
Уха удалась! Я много раз потом готовил уху по этому рецепту и всегда это было очень вкусно… Сидели до поздна, Кот еще притащил волейболисток, Димдимыч пел под гитару, я наворачивал уху порцию за порцией и прятал в тени свою опухшую битую рожу… Было по домашнему уютно, никто не нажрался, пили все мало, я не пил вовсе…
На базе пробыли еще 2 дня ( 18 и 19 дни), а утром 20-го дня путешествия мы преодолели последние 13 км и были дома.
Так закончилось мое первое Великое путешествие. Потом их было много, но первое запомнил навсегда.