Фотоотчёты наших местных форумчан, Гудвина и Пуха, в очередной раз дали мне понять, насколько плохо я знаю регион, в котором живу. И что очень красивые места буквально под боком, но мы за завесой серой городских будней просто не в состоянии их найти. Потрясающие виды церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Старой Ерыкле и церкви Тихвинской Божией Матери в Вороновке, которые они запечатлели, сподвигли меня начать прохваты по просторам Ульяновской области для поиска давно забытых осколков истории или памятников природы. Надеюсь, что в следующем году белых пятен на карте области станет гораздо меньше, а итогом будет своеобразный атлас региона. (ВНИМАНИЕ! Трафик, внутри много фото!)


Мой выбор пал на места расположения дворянских усадеб, благо от города они находились в радиусе 150 километров. Планировалось посетить сохранившиеся усадьбы в Усть-Урене и Кезьмино, а также посещение останков былого величия в Анненково. К сожалению, я не учёл 20 км. ремонта дорог, на которые ушло времени примерно столько же, сколько на оставшиеся. Темнеет у нас рано, и в 18-00 уже тёмная ночь, поэтому в Анненково я так и не попал.

Но пока погода была шикарной, солнце вовсю грело отнюдь не сентябрьским теплом в +27-28 градусов доброго тепла. И уже никакие пробки на выезде из города и 20 километров тренировки маневрирования на маленькой скорости не могли остановить Дредда, который телепортировал меня в село Усть-Урень (Карсунский район).

Пыльные пробки позади, и полупустая трасса встречает меня тёплым ветром и неповторимым вкусным воздухом, вкус которого я успел подзабыть в городской суете.

Здесь я позволю себе историческую выдержку из ИНТЕРНЕТа про Усть-Урень и саму сохранившуюся усадьбу.

Село Усть-Урень было некогда богатейшим в Симбирской губернии. Залогом этого богатства была суконная мануфактура по выпуску серого армейского сукна, основанная в 1805 году (здание сохранилось). Во второй половине XIX века суконную фабрику покупает купец Г.А. Кузнецов, после чего она начинает быстро развиваться. Он прославился как авантюрист и жесткий эксплуататор. На фабрике постоянно возникали бунты из-за многочасового рабочего дня, низких зарплат, плохого питания и избиений. После революции 1917 года Кузнецов бежал в Иркутск. Там он обнаружил на местных таможенных складах большое количество хлопковой и шерстяной пряжи.

Быстро устроив суконную фабрику и взяв для развития деньги у Волжского товарищества пайщиков, Кузнецов организовал производство. Однако через пару месяцев тайком продав оборудование и товар, он пропал без вести. Нашли Кузнецова в Харбине, но в тот момент он уже умирал от рака.

В память об этой неоднозначной личности сохранился в центре села его двухэтажный каменный дом, построенный в конце XIX века в так называемом псевдорусском «кирпичном» стиле. Особый интерес представляют кованые украшения на крыше дома (стилизованные «Жар-птицы», «драконы» и др.), а так же кованая лестница внутри здания. Перед главным фасадом дома Кузнецовых располагался храм, к которому во время крупных церковных праздников для Кузнецовых, шедших на богомолье, дорогу от крыльца дома до входа в церковь устилали коврами. В Советское время церковь разрушили, а на её месте установили памятник землякам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Сейчас в «доме фабриканта Кузнецова» располагается школа.

Усадьба действительно отлично сохранилась и прекрасно видна с дороги. Оставив мотоцикл у ворот, иду осматривать окрестности.




Здание весьма симпатичное, и хотя рассмотреть поближе кованые украшения на крыше не удалось, я разыскал сторожа, тётю Нину, которая радушно разрешила мне войти внутрь и осмотреть всё изнутри.

Та самая кованая лестница, которую не испортила даже кустарная покраска.


Внутри небольшой уголок выделен под музей. Здесь руками местных жителей сохранены предметы обихода безвозвратно ушедших времён. Счёты соседствуют с коромыслом и лаптями, а глиняная посуда – с плетёными и деревянными изделиями.


Тут же с пожелтевших чёрно-белых фотографий на меня глядят выпускники школы, уже долгое время находящейся в здании бывшей усадьбы. Чуть выше – учителя. Тётя Нина с печалью говорит, что их всех уже давно нет в живых. Да и детей почти не осталось. Например, выпускной класс состоит всего из одного человека…



Рядом – ржавая каска времён Великой Отечественной Войны, газеты с приказами тех непростых времён, трофейный аккордеон Вельтмейстер.
Безымянные солдаты с фотографий улыбаются мне, словно благодаря за то, что к ним ещё заходят люди, что те места, которые они уходили защищать, ещё живы, жива память о них, а значит и сами они ещё не канули в небытие.



Классы сохранили облик моего детства. Советские плакаты и таблички на стенах и дверях. Такие же доски, потрёпанные карты, мелок с тряпкой в углу. Только они, как и я, не становятся моложе.




Создаётся ощущение, что былое время, осколки атмосферы канувшего в лету государства, не желают уходить, оставаясь в истрёпанной утвари и печальных добрых глазах тёти Нины. Мне становится грустно, и я, попрощавшись с радушной хозяйкой чертогов, выхожу к памятной стеле.

Через пару минут я уже еду в Кезьмино (Сурский район). На последних километрах подъезда к селу, поупражнявшись в джимхане с вырезанными в асфальте ямами, оставленными, видимо, в назидание местным водителям, со второй попытки нахожу подъезд к полуразрушенной церкви Покрова Пресвятой Богородицы и усадьбе купца Крылова.

Тут снова небольшой экскурс от всезнающего гугла.
Основателями села считаются курмышские братья-дворяне Матвей и Василий Кезьмины. Именно они, как следует из «отдельных» книг, в 1669 году переселились со своими крестьянами на пожалованные земли по речке Красная сосна Симбирского уезда. После смерти Матвея имением продолжал владеть его брат Василий. По фамилии первых владельцев поселение стали называть деревней Кезьминкой. А после постройки в 1693 году приходской церкви в честь Покрова Пресвятой Богородицы, появилось ещё одно название села – «Покровское Кезьмино тож».
В 1790 году имение перешло в собственность отставного поручика симбирского дворянина Ивана Степановича Кроткова. В 1825 году он построил из камня, без особой колокольни, с небольшой звонницей на куполе храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы взамен прежней деревянной приходской церкви, сгоревшей в 1801 году. А ещё основал в селе суконную мануфактуру, которая целое столетие оставалась действующим промышленным предприятием Симбирской губернии.

Наследники Кроткова дворяне Филосовы продали имение симбирскому купцу Василию Петровичу Крылову. В 1883 году в огне страшного пожара выгорело почти всё село. Новый владелец восстановил и достроил сильно обгоревшую Покровскую церковь. Центральная часть храма представляла собой архитектурное сооружение с четырьмя фронтонами. С южной и северной стороны имелись портики и лоджии колонн, облицованных белым камнем. В настоящее время остались только фрагменты этих портиков. С северной стороны располагалась колокольня башенного типа со звонницей, обрамлённой небольшими колоннами. К церкви была пристроена редкая по своему архитектурному решению часовня с каменной ажурной резьбой на куполе. С горечью приходится говорить об этом в прошедшем времени. В 1933 году, в угаре борьбы с «религиозным дурманом», по указанию партийных органов советской власти с церкви сбросили кресты и колокола. Затем, с 1938 по 1942 годы – разрушили колокольню и часовню, в склепах которых были захоронены бывшие владельцы усадьбы Василий Крылов и его жена Мария Константиновна, а кирпичи пустили на ремонт спиртзавода и постройку отдельного здания для старших классов Кезьминской средней школы. Оставшуюся часть церкви использовали под сельский клуб и зернохранилище колхоза «Путь к коммунизму».

Впрочем, я забегаю вперёд. После пожара 1883 года Василий Крылов обновляет в Кезьмино свою провинциальную усадьбу, включающую в себя барский дом-дворец с каменной оградой, парком, каретным двором и фабрикой. Дворец построен по проекту гражданского инженера В.Н. Брюханова (Брюхатова?). Затрачено было 100 тысяч рублей. По замыслу архитектора здание Г-образное, длиной 43, шириной 31 и высотой 12 метров. Выполнено в романтико-эклектическом духе с совмещением различных архитектурных стилей «пышного» барокко и нескольких замковых стилей 16-17 веков. Интерьеры парадных помещений отличаются богатством отделки: лепнина на стенах, плафонах и потолках, оригинальные филёнчатые двери, инкрустированные паркетные полы. Кафельные камины в апартаментах дворца отделаны кузнечным литьём и ажурной лепниной.
Последний владелец усадьбы симбирский дворянин А.И.Селецкий основал здесь народный театр, провёл телефон и электричество. Здание сохранилось, наверное, благодаря тому, что в нём поместили школу и местный музей.

Сначала захожу в церковь. Вороны, прячущиеся от солнца под сводом высказывают недовольство и вылетают прочь. Странно, столько времени эта церковь находится в руинах, а внутри какая-то особая атмосфера, как будто время здесь остановилось, и строение, где когда-то звучали воззвания к Богу, не желает мириться с судьбой заброшенного разваливающегося «объекта культурного наследия».







Не знаю, что создаёт такой эффект, то ли всё ещё сохраняющаяся внутри особая акустика, то ли игра света пробудила мою фантазию, но я соглашаюсь с безмолвными доводами церкви и иду к сохранившейся усадьбе, расположенной через дорогу.

Меня встречает туча потревоженных Дреддом голубей, и в памяти возникают ассоциации с фильмами про заброшенные замки, привидения и прочий сайлент хилл.


Здание действительно впечатляет, хотя задняя его часть уже начала разрушаться с башни, а во многих окнах не хватает стёкол.




Походив вокруг, и получив наводку, где находится дежурный по зданию, иду знакомиться с недружелюбным псом и «старшей по дому», Светланой Александровной. Та сходу задала коварный вопрос, не жулик ли я. Но ваш покорный слуга не растерялся, и сказал, что нет, и даже могу показать документы.В ответ меня пускают внутрь усадьбы, и я понимаю, что этот квест я выполнил. В отличии от первой усадьбы, металла здесь по минимуму: внутри лестница и отделка исключительно из дерева и гипса.



Лепнина сохранилась неплохо, ну а первая секция спортзала так вообще повергла меня в культурный шок. Светлана Александровна сказала, что здесь часто проводят различные балы и костюмированные представления. И, действительно, этот спортзал даст фору любому ЗАГСу, не говоря уж о спортзалах.



Прощаюсь со своим проводником, и понимаю, что в Анненково мне уже не успеть.

Обратная дорога превратилась в погоню за солнцем, которую, несмотря на все старания, мой Дредд проиграл. Хотя ехать навстречу солнцу, встретить закат, а возвращаться, глядя на луну – есть в этом какая-то особая романтика, которую можно испытать только в седле мотоцикла.