Старик ехал уже несколько часов и казалось, он молодел с каждой милей, с каждым оборотом колёс. На остановках он с хрустом разминал старые суставы и растирал ноющие мышцы и, отдохнув, снова садился в седло. Иногда не сразу заводил мотор, а просто сидел, думая о своём. Вспоминая свою молодость. Жалел ли он о том, что жил именно так? Скорее нет.
Он не имел семьи, как и большинство членов клуба – по крайней мере в обычном понимании. Женщины, конечно, были… а в расцвете сил была одна история… которой сейчас следовало заняться. Как её звали? Прошло так много времени… Лиза. И у него остался долг перед ней… пришла пора отдать его. Найти того, кого он никогда не видел.


*******************************
… Раньше она была историком, и однажды, читая о городах и культуре прошлых лет – нашла книгу о тех, кто перестал существовать много лет назад. Люди, не входившие в официальные документы и зачастую противопоставлявшие себя им. Жившие в разное время и в разных странах. Рокеры, моды, хиппи, рэпперы, геймеры, панки, металлисты, готы, стиляги…и байкеры. Она зачитывала эти страницы до дыр. Большинство этих групп людей объединяла музыка. Многие придавали значение одежде – по стилю одежды они видели себе подобных. Кто-то увлекался мотоциклами. Одни катались просто по городу, эпатируя публику – другие предпочитали дальнобой. Одним было важно как выглядит мотоцикл – другим было важно, как он ездит. Кто-то постоянно выяснял отношения – кому-то это было чуждо. Она удивлялась, насколько свойственно людям придумывать свои законы, следовать им и устраивать споры из-за них. Она, будучи человеком культуры – не любила никакие разбирательства. И задумалась – а зачем она живёт? С юности окружив себя мирком своей культуры и морали – она так и не впустила в него никого. Дожив почти до сорока лет – так и не создала семью, будучи книжным червём в университете Индианаполиса. Да, конечно, сохранение истории, летописей, архивов – дело нужное и многими ценимое, но часто ли люди задумываются о тех, кто всё это хранит для них? Получают ли они благодарность за записанную память предков?
Она почти не тратила заработанное за эти годы – ей немного было нужно. Прочитав о хиппи – она прониклась убеждениями этих людей. Они называли себя «детьми цветов». Были противниками войн. Имели традиции странничества и анархопацифизма, отрицали государство. Правда, были вещи и не очень приятные ей – многие употребляли наркотики, также у них была распространена свободная любовь со всеми вытекающими последствиями — беременностями, абортами и венерическими заболеваниями. Появляться они начали в шестидесятых годах прошлого столетия, когда шла война во Вьетнаме, но по-настоящему всё началось в начале семидесятых — когда тысяча молодых людей поднялись на Тейбл-Рок в Колорадо, взялись за руки и стояли так целый час, не говоря ни слова. Они решили добиться мира на Земле не забастовками и демонстрациями, а молчанием и медитацией. В пророчестве индейцев было сказано: в конце времен, когда Земля будет разорена, появится новое племя. То, что они сделают, поможет Земле вновь стать зеленой. Назовут их «Воинами Радуги». После первой акции «Воины радуги» решили, что будут каждый год собираться вместе и молиться за мир во всем мире. С тех пор общины стали появляться на всех континентах. Радуга — символ счастья и всемирного равновесия, а значит, стать воином может каждый, кто согласен с главной идеей: «Жизнь без насилия и в единстве с Матерью-Землей». Их идеалом был «свободный ремесленник» — тот, кто может увидеть и оценить конечный результат своей деятельности, но не зависит от навязанного извне рабочего распорядка и живет в гармонии с естественным миром, работая не для денег, а ради артистического удовлетворения, сбывая свои изделия в комиссионных магазинчиках хиппи, знакомым заказчикам или просто на улице. И что самое главное – у этих людей было презрение к материальным ценностям этого мира. Нет, конечно, деньги они зарабатывали и тратили, но при этом их не привлекали дорогие телефоны, автомобили и прочие побрякушки – на самом деле абсолютно бесполезные.

Она стала искать единомышленников и нашла их. Но времена изменились. Сейчас уже было невозможно просто так жить в парках – но можно было легко открыть мелкую лавочку. Поэтому и ценились люди, умеющие что-то делать своими руками или ремонтировать что-то. Полиция установила более жёсткий контроль за оборотом наркотиков – ну и отлично. Медицина и общий уровень осведомлённости людей в её вопросах существенно облегчили жизнь – замечательно.

Сложнее было с другим. Она не умела сама делать что-то, что могло бы приносить доход, до этого момента её обеспечивал университет за её научные труды. Вывод напрашивался сам собой – она будет организовывать. Найдя единомышленников и вложив имевшиеся средства в открытие лавочки – она ушла из науки и сейчас занималась ведением их бухгалтерии и записей, попутно учась делать что угодно из чего угодно, благо что чудаков, готовых нацепить на себя что-то, по их мнению, интересное – всегда находилось достаточно. Ожерелье из велосипедной цепи? Извольте. Цветы из проволоки? Пожалуйста. Браслет из ниток и бисера с именем? Сделаем.

…однажды она уже закрывала лавочку на окраине Индианаполиса, когда услышала гул приближавшихся моторов. Посмотрев на дорогу, она увидела колонну мотоциклистов…и вспомнила страницы старой книги…неужели они всё ещё существуют?

…колонна всадников на железных конях уже почти проехала мимо, когда один из ехавших последним принял влево и остановился. Заметив, что их товарищ остановился, остальные стали замедлять ход и расположились поодаль.


С мотоцикла слез мужчина средних лет. Простая кожаная одежда, сапоги, загорелое обветренное лицо, борода, длинные волосы…она заметила нашивку – «Старик».
— Привет! – подходя ближе, сказал он ей.
— Привет … растерянно тихо ответила она. Она не знала, как общаться с этим человеком, хотя возрастом от него она, похоже, не отличалась.
— Как тебя зовут?
— Лиза. Лиза Осборн.
— Осборн?? Я раньше не видел вашу лавочку. Что у вас продают?
— Извините, что не отвечаю сразу… я читала о таких как вы… я думала, что вас уже нет. И мы сами – из тех, кого уже нет. Продаём то, что делаем своими руками. Заходите, посмотрите.
Довольная собой Лиза сняла уже было накинутый замок и открыла перед незнакомцем дверь. Его товарищи, заметив, что приятель заходит внутрь, стали глушить моторы и слезать с своих коней.
— А почему вас удивила моя фамилия? Всё ещё растерянно спросила Лиза.
— Тогда я отвечу вопросом на вопрос. Где ты читала о нас?
— Я раньше работала в университете. И многое знаю о мотоциклистах прошлых лет.
— Ну тогда понятно. А о музыкантах прошлых лет не слышала?
— Не много.
— Был такой – Оззи Осборн. Сто лет назад. Так вот… мне нужны кожаные шнурки. Сама видишь – борода, волосы длинные, ветер растрёпывает – надо чем-то связать.
— Конечно есть! А почему у вас нашивка – «Старик?» Осмелев и почувствовав себя на одной волне с мотоциклистом, спросила Лиза.
— Так поэтому и Старик, рассмеялся тот. Я старше многих, ношу бороду, волосы отрастил. Вот и прозвали. А вообще меня зовут Ли.
Взяв полдесятка шнурков и посмотрев на витрину с кожаными и металлическими украшениями, Старик подошёл к дверям. Несколько человек уже подошли к двери с обратной стороны. Он выглянул наружу и позвал их – парни, заходите. Тут много интересного… Лиза, а ну подбери что-нибудь для нашего красавчика! С этими словами он втолкнул в лавку совсем молодого парня, который покраснел и проронил сквозь зубы «Старик, мать твою…», но тут же подмигнул Лизе.
В помещении стало тесно от множества людей. Лиза включила свет. Комнату наполнил незнакомый ей запах – бензина, знакомый — кожи…ну и пота, чего уж там.
— Вы издалека? — спросила Лиза.
— Ещё как – ответил один из них. Лиза посмотрела на его грудь – там была нашивка «Таннер». Мы проехали семьсот миль от Питтсбурга и собирались искать ночлег. Осталось ещё пятьсот миль – до Сент-Луиса. Там мы выедем на трассу Шестьдесят Шесть.
— А отдохнуть и помыться не хотите? — удивившись своей смелости, спросила она.
Таннер удивлённо посмотрел на неё.
— Ты в этом уверена?
— Вы когда-нибудь слышали о хиппи? – спросила бывший профессор истории.
— Нет, парни, вы это слышали? Она говорит про хиппи!
От дружного гогота в несколько десятков глоток, казалось, вылетят окна.
— Да тихо вы! — встрял в шум Старик. Говори – сказал он, обращаясь к Лизе.
Покрасневшая Лиза была готова провалиться сквозь землю, но всё же сказала:
— Когда-то я была историком, но намного позже поняла, что это не моё. Я много читала о тех, кого называли субкультурами. В том числе о хиппи… и о байкерах. Мы открыли эту лавку. Здесь может чем-то заниматься каждый желающий, если он чем-то помогает нам. Здесь может остановиться любой путник, ему помогут – хотя бы крышей над головой. Он заплатит за это чем может. Если не может – с него ничего не будут требовать.
— Понятно, — сказал Таннер. Меня зовут Джек. Извини, что усомнился. Парни, подгоняйте мотоциклы к входу – будем располагаться. Да не поломайте чего!
Разумеется, в эту ночь Лизе спать не пришлось. Ездоки скидывали пыльные куртки в угол, шли мыться, съели и выпили все запасы в холодильнике и баре, с восторгом встретили пару косячков, которые Лиза стащила у подмастерья… это был хороший вечер – лавочка сделала свою трёхмесячную прибыль, мотоциклисты раскупили все кожаные вещи и металлические украшения какие были.
Когда наконец, все утихомирились и раздался дружный храп, у костра остались сидеть Лиза и Старик. Они разговаривали до самого утра, и казалось, что они знакомы целую вечность… даже их роль в их организациях оказалась одинаковой — Старик также был «хранителем» — казначеем клана.
Наутро Лиза решила, что пока оставит лавочку — Старик согласился взять её с собой. Джек – оказавшийся их главным – был не против, при условии что она не будет ныть в пути по мелочам. Она позвонила напарникам, рассказала о неожиданной встрече, пояснила что в лавке так пусто, потому что всё продано, а не украдено, и сказала что обязательно вернётся.

Следующий месяц она колесила с Ли по стране. Спрингфилд, Канзас, Оклахома Сити, Даллас, Литтл Рок, Мемфис… клан собирался вернуться в Детройт, откуда они происходили, когда Лиза заболела. Она созвонилась с напарниками — после той удачной ночи они стали подумывать о переезде в более оживлённое место. Лиза попросила отвезти её обратно. Парни были совсем не против отмахать лишних пару сотен миль, помня о тёплом приёме месяц назад.
*****************************************
— Старик! Ну ты долго там? — нетерпеливо окрикивал его дорожный капитан, по прозвищу Смоллет. Его прозвали именем из старой книги о пиратах — потому что он действительно когда-то был моряком. — Уже пора ехать!
А Старик и Лиза стояли около уже заколоченной лавки, рядом с которой стоял микроавтобус с приятелями Лизы, и никак не могли распрощаться…
Наконец они разжали объятия. И одновременно, в голос сказали – «когда-нибудь мы обязательно встретимся».
Старик сел на мотоцикл и повернул ключ, нажал кнопку стартера. Мотор взрыкнул в предвкушении дороги.

— Мы оба когда-то стали свободными, когда презрели ценности этого мира и нашли себе другие – сказала Лиза, садясь в микроавтобус. Конечно же, встретимся. Ты можешь оставить информацию для меня в университете Индианаполиса, там у меня осталось много знакомых. Или я оставлю. Я не могу тебя держать – и ты меня не можешь. Спасибо за всё. Я не сказала тебе главного… и Лиза выразительно погладила себя ниже ремня и захлопнула дверь.

Ли Перкинс тронул мотоцикл. Конечно, им обоим не сидится на месте… но когда-нибудь он найдёт своего сына. Или дочь. Обязательно найдёт.

Клан двинулся в сторону Детройта…