Солнце совершало предзакатный намаз и единолично ослепляло. Огромное облако воронья, затерявшееся на почерневшем поле, внезапно сорвалось ввысь, и Клаус, встав на подножках на скорости примерно 60, раскинул руки в стороны. Я не сводила с него глаз и забывала, как дышать, но чувствовала, что именно сейчас я по-настоящему живу.



Дома, собираясь на покатушку, я слегка раскраснелась от тепла и поняла: для околонулевой температуры экипирована правильно. Тем не менее, меня не покидало осознанное желание выйти из зоны комфорта, вытянуть руки из уютного, но усыпляющего кокона, посему я остановилась на летних перчатках и не прогадала. Холод приятно покусывал пальцы, и временами казалось, что я протягиваю руку сквозь прутья с дикой стихией. Мы гнались за осенью, за багрянцем и позолотой, но вопиющая красота сама преследовала нас на каждом шагу.












После месяца вынужденного, вымученного отсутствия прохватов я чувствовала в себе необыкновенную силищу, она сияла во мне, как жар, и я дивилась этой перемене. Куда девалась прежняя Джу с её неуклюжими пируэтами и периодически вырастающими длинными ушами?
— Не знаю, что тебе помогает – вел, бег, или правильное питание, или всё целиком, — но темп ты держишь отличный, — с удовольствием констатировал Клаус.
Полминуты езды в стойке – и сидушка превращается в неприветливо остывшую, да что там, противную худую лавчонку. Но подлинное неудобство доставляли вечно запотевающие очки. Клаус вошёл во вкус, фотографируя мою скромную персону, а я, с каждым выдохом внутри шлема, начинала понимать, как смотрит на мир откровенно близорукий человек.







В конце концов, наскакавшись в полуслепоте по глубоким колеям в лесу, я, со всей накипевшей острасткой, стащила с себя очки; остаток пути это горе-злосчастье болталось на локте.
Я ощущала полный паритет с Кавой, родной от кончика крыла до кончика хвоста. Санька явно радовался боевому состоянию Дракона после основательного ТО. Для нас не существовало рельефа.
— Мчались, как боги. Я впервые был не скован тобой.
Эмоции обуревали настолько, что сон в ту ночь был рваным, а настроение с утра – возвышенное. В косичках застрял аромат масла – безмолвный поцелуй моей Кавы. Ноябрь становился слаще…