Но, честно говоря, ознакомившись с ассортиментом мотоботинок, не то чтобы обалдел от красоты увиденного. Я, наверное, скучный человек: мне вообще понравилась у них только три модели, причем не мотоциклетные: Люкс, Бродяга и высокие броги — остальные показались, как бы это помягче, далекими от элегантности.
В принципе, согласен. У них, правда, по-моему, не рантовая обувь, а доппельная, но это все равно неплохо. Пожалуй, очень годгая альтернатива, спасибо за идею.
Если он развяжется — ничего не будет. Если его затянет в цепь (не представляю, как, но вдруг) — его либо так жк и выплюнет, либо оборвет. Но вообще, гугл даст вам несчетные сотни ссылок на видосы с нераспускающимися бантиками на шнурках, например: самый простой вариант
Может, и проще. В принципе, много народу в обычных берцах катают — и ничего. В плюсах РедВинга и Волверлайна будет кожаная нутрянка и заменяемая подметка (у тех моделей, где она пришита без клея, а для рантовых моделей РедВинга и Вольверлайна это вроде бы верно; ДрМартинсы заявляют, что собраны по гудьеровской технологии — но подошвы у них сплошь приклеены, так что нафиг такой гудьер нужен — непонятно).
Лично мне такой вариант не подходит. Я езжу на KTM690 c зубастыми подножками, на которых часто катаюсь стоя: в обычных ботинках, не предназначенные для строителей и не имеющих усиления в подошве, я очень быстро намну себе ступни, а ботинки для строителей мне вообще не нравятся. Кроме того, у РедВинга и Вольверлайна усиленный носок довольно короткий, он не будет прикрывать место, которым ботинок попадает на лапку КПП КТМ-а (у меня лапка упирается не в пальцы, а в подъем), так что переключать передачи будет попросту больно. О том, что левый ботинок всегда до безобразия ободран, я уже и не забочусь: просто затираю все это жирным слоем крема и заношу в категорию благородных признаков старения. Надо однако понимать, что без дополнительного слоя кожи это место за несколько сезонов протрется насквозь. Хуже то, что у обычных берцев не будет защитных накладок на щиколотках и литого задника, а для меня это важно, потому что при заездах по лесенкам и всяким буеракам мне временами надо плотно прихватывать раму голенями, и без защиты я быстро отдавлю себе щиколотки. Что же до, собственно, предохранения ступней от переломов при падениях, то я совершенно не верю в способность этих накладочек и вставочек предохранить мои ноги при мало-мальски серьезном падении. По-моему, все высокие ботинки, в которых ты не похож на Робокопа, защищают примерно одинаково — то есть слабо. Впрочем, степень необходимой защиты — это всегда вопрос личных предпочтений и хитрых компромиссов: кто-то хочет ощущения большей безопасности, кто-то предпочитает комфорт и повседневный внешний вид. В Европах народ по городу сплошь и рядом ездит в обычных ботинках — просто не гоняют так, словно штурмуют ПайксПик, а спокойненько катаются, памятуя о своем велосипедном наряде; с другой стороны, в той же Германии навалом байкеров, которые на адовой жаре стоят вместе с машинами в пробках, завернутые в кожу или толстенный оффроудный текстиль — в общем, повторюсь, это вопрос личных предпочтений, и ломать тут копья, настаивая на своем праве решать за посторонних взрослых людей, как им жить — занятие пренелепое.
Я пока определился с выбором следующей пары мотообувки так: мне жалко портить об мот свои хорошие ботинки, так что я, пожалуй, попробую закупить для этого специально обученные TCX — безгортексный вариант TCX Metropolitan. 200 баксов, конечно, все равно не кажутся справедливым ценником за клееные ботинки из не самой бесподобной кожи снаружи и неизвестно какой кожей на стельке/подкладке, но они по крайней мере они не пытаются казаться тем, чем не являются (никаких фейковых рантов с цветными ниточками и других нелепых понтов) и имеют предельно консервативный вид, что меня более чем устраивает. Я не готов купить их за фуллпрайс, но по распродажным ценам они меня вполне устроят.
Еще два слова о сабжевых Aether: в описании на сайте я наткнулся на пункт «Blake-stitch detail with blue wax-nylon thread». Выходит, на деле это даже не гудьеровские ботинки — это blake с не совсем понятной технологией крепления подошвы: то ли это blake-rapid (где наружная подошва крепится к внутренней отдельным швом — этой самой контрастрой прострочкой), то ли, что вероятнее, это обычный blake, притворяющийся гудьером с помощью имитации ранта и ложной прошивки (довольно унизительно, нет?) В таком случае 600 гринов кажется мне избыточной ценой, даже невзирая на приставку «мото».
У меня такое впечателние, что эти Эфиры сшиты по классической гудиеровской технологии на ранте со всеми пирогами: кожаная стелька с гребнем, пришитая к гребню комбинированная кожано-резиновая подошва (резина Вибрам, не хухер-мухер), колностью кожаная подкладка. Они могут фактически жить вечно, потому что подошва заменябельна. А Х-Бленд мне хорошо известен, поскольку являются у меня основными дождевыми ботинками: более-менее неплохая вощеная кожа верха и запредельно дешманское все остальное: приклеенная подошва (то есть башмаки одноразовые), стелька из паршивой полированной кожи и душная синтетическая нутрянка. Так что двукратная разница в цене вполне соответствует технологии производства.
Мне наоборот всегда хочется спросить, с каких дел Х-Бленды стоят таких же бабок, что и превосходные испанские, очень хорошие португальские или вполне приличные английские ботинки на гудиеровском ходу из чудесной французской кожи — но это, по-видимому, неизбежные издержки любого предмета одежды с приставкой «мото».
Не поверишь, с апреля по октябрь я в основном хожу на работу в разной кожаной обуви без сквозной перфорации, в конторе не переобуваюсь — чувствую себя превосходно. Что я делаю не так? Ведь я в целом достаточно потливый человек, и в любом гортексе или еще какой высокотехнологичной хреноте — неважно, с дырочками или без — умираю от жары и норовлю скинуть при первой возможности.
На этом ресурсе мало-мальски удачные с литературной точки зрения тексты, написанные «бравыми гонщиками» — редкость типа птичьего молока. Я, разумеется, имею в виду не сугубо информационные сообщения, а все, что претендует на повествовательность — эти сочинения могут быть любопытны в практическом плане, но по качеству текста основная их часть располагается на шкале между плохим и ужасным — то есть от унылой графомании до совершеннейшей школоты. Свои посты я также оцениваю крайне невысоко. Тогда как Колины путевые заметки — это, в общем-то, литература: они, возможно, и ненамеренно, но выстроены по законам драматургии, что обуславливоет их увлекательность, у них есть стиль, они обладают текстуальными достоинствами в виде легкости, познавательности и ненавязчивой назидательности — в местах, где автор не делает за читателя выводов, предоставляя ему эту умственную работу, чтение становится особенно приятным. И, как ни крути, это написано от лица человека, путешествующего на двухколесных чих-пыхах с моторчиком.
Большинство претензий к его текстам связаны с тем, что люди не разделяют этико-философскую позицию Николая — а такие вещи всегда вызывают у стаи агрессию. Вот живет себе такой расслабленный чувак, никому ровным счетом ничего худого не делает (по крайней мере, из его записок совершенно невозможно сделать вывод о том, что он кому-то осознанно вредит), но в том, что не касается прямого ущерба окружающим, представления о морали, которые этот чувак для себя придумал (или усвоил от кого-то) и без особых колебаний озвучивает, не соответствуют представлениям о морали, которые придумали для себя (или усвоили от кого-то) посторонние средне-арифметические граждане. Людям — даром что сами они практически никогда не соответствуют собственным нормам морали — от этого некомфортно: им желательно такого отщепенца либо переделать, либо отметелить, либо изгнать — совершенно типичная реакция социальной обезьяны. Отсюда эти периодические уничижительные выкрики с мест о пожилом папике, якобы самоутверждающемся за счет малоумных тайских дурочек, иногда переходящие в призывы вытурить НиколЯ из этого уютного сообщества. Интересная, кстати, подмена понятий: его обвиняют в том, что он самоутверждается, хотя на самом деле именно назойливое морализаторство и постоянное отслеживаение того, кто и как соблюдает социальные установления — один из древнейших и примитивнейших механизмов социального самоутверждения, то есть получения или подкрепления своего места в стае. Первобытный рефлекс: обезьянка показывает, что она знает правила.
Я не очень хочу обсуждать всю эту пещерную дребедень, я хочу замолвить словечко за литературу. Так вот, литература — это не то, что не надо печатать, если это кому-то не нравится. Литература — это то, что можно не читать, когда это кому-то не нравится. По-моему, так.
Это, если не ошибаюсь, Фрунзенская набережная между домами 12 и 14. Я не уверен, давно там не был, но мне почему-то кажется, что там светофоры вразнобой настроены: когда в направлении Крымского моста разрешено движение прямо и налево, навстречу всем горит красный.
Коля, если в твоих отчетах заменить фотки и видосы на удачные словесные описания, то итоговый материал потянет на превосходный роман-путешествие. Кроме шуток, если надумаешь издаваться и будешь краудфандить — я записываюсь.
А что это у твоей барышни на голове — каска для скачек?
Нет. Точнее, в студенческую пору я сотрудничал в паре журналов, но это было двадцать лет тому назад, те тексты писал совсем другой я, и нынешнему мне они глубоко неприятны, так что я всячески избегаю их демонстрировать.
Ну, не только же для «коня». Гугль ведь помнит все. Авось, и эта кроха проиндексируется, сохранится и окажет небольшую помощь тем, кто в ответ на вопрос: «Зачем ты, друг хороший, говоришь „дискурс“, не понимая смысла этого слова?» — решает разобраться, что же в действительности такое этот дискурс. Он ведь тогда обыкновенно забивает в поисковик «дискурс», просматривает Википедию, после которой нормальный человек понимает о дискурсе еще меньше, чем до нее, а следующим кликом он открывает статью на postnauka.ru, пролистывает вышеприведенное латинское «мельтешение», доезжает до «беседа, разговор» и восклицает: «Ну, что я говорил!» После чего наш исследователь, как правило, цитирует кусок этой статьи, в заключение выдает пассаж с прозрачно завуалированным «а вы все дураки» — и гордый собой удаляется. Теперь, вооруженный уже не просто смутным ощущением, но ЗНАНИЕМ, он пойдет сеять этот свой «дискурс» в другие неокрепшие умы.
Но есть категория людей, которые стараются не делать выводы на основании одного единственного материала, а предпочитают опираться в умозаключениях если не на первоисточники, то хотя бы на несколько компиляций, по возможности со ссылками на толковые исследования. Это, вообще, полезное в жизни свойство: оно позволяет не сесть в калошу и в ситуациях поважнее Интернет-баталий. Вот для этих отщепенцев я и топтал клавиатуру.
Тем более, что некоторые из них даже могут оказаться мотоциклистами :)
Хм, забавно, мне показалось, что вы, Антон, не пожелали обсуждать значение слова «дискУрс» и призвали оставаться в рамках темы. Если же нет, то я, пожалуй, тоже внесу кое-какие пояснения, чтобы попытаться уберечь хотя бы наш мото-кружок от профанации этого термина плодами поверхностного цитирования научно-популярных ресурсов.
Из ваших слов нельзя сделать однозначный вывод о том, как именно вы понимаете значение слова «дискурс» теперь, когда вы ознакомиись с его трактовкой профессором Кибриком: то ли вы считаете, что дискурс — это такой наукообразный синоним слова «дискуссия», то ли полагаете, что «дискурс» — это какая-то общность диалогов, объединенных единой тематикой (как еще прикажете воспринимать фразу: «90% дискурса на эти темы»?) В любом случае, вы считаете «дискурс» родственным таким понятиям, как «обсуждение», «диалог» и т.п.
Начнем с того, что слово «дискурс» пришло в русский язык вовсе не прямиком из Древнего Рима и даже не из Византии, а из Франции, причем относительно недавно — примерно в конце 18 века. И если вы дадите себе труд посмотреть, что означает (или означало в 18-м веке) французское слово «discours», вы обнаружите, что в первую очередь это — речь перед собранием людей, устное публичное выступление. Соответственно, и в русский язык оно вошло в значении «устный монолог». Если оставаться вне категорий лингвистики или философии, в которых слово «дискурс» приобрело смыслы, весьма далекие от его значения в повседневной речи, то «дискурс» в общеупотребительном ключе можно считать родственным слову «речь», «спич», причем важной характеристикой дискурса является как текст выступления, так и манера: интонация, поза, жесты и т.п.
Что же до русской лингвистики и философии, то там понятие дискурса заимствовалось не из повседневной речи, а из научной терминологии западных стран, научная школа которых влияла в тот период на русскую академическую среду. При этом надо понимать, что в каждой стране термин «дискурс» восходил к латинскому первоисточнику по собственной траектории, и в истоге значение его в разных странах было различно. В итоге, например, позаимствованное русской философией кантовское понятие «дискурса» как «рассуждения» (или «дискурсивный» как «рассудочный» в противовес «импульсивному») — это, можно сказать, другое слово, имеющее совершенно новый смысл. Аналогично с лингвистикой, социологией, политологией и т.п. Впрочем, ни в одной из дисциплин, о которых мне доводилось слышать, понятие «дискурс» не означает «диалог, дискуссия».
Вопрос о значении слова «дискурс» в повседневной речи превосходно освещается в статье В.З.Демьянкова «Текст и дискурс как термины и как слова обыденного языка».
В заключение хочу сказать пару слов о том, почему меня эта тема так воспламенила. Советская журналистика часто и подолгу испытывала дефицит кадров, обладающих профильным образованием по специальности «издательское дело и реактирование». Результатом этого явления стали не только потешные заголовки типа: «В Архангельске приземлился первый самолет с яйцами». Увы, печатное слово обладает большой силой, и многие оплошности неграмотных журналистов представлялись обывателям литературной нормой. Какой-то рабкор услышал незнакомое, но красивое слово «довлеет» и рассудил, что раз оно похоже на «давление», «давить», то и значение у него схожее. И вот уже ушло в народ: «Надо мной довлеют обстоятельства,» «Над ним довлеет воля начальства,» — и прочее подобное. Ушло в народ, переварилось и несколькими волнами накатило обратно в печать. А теперь академики на полном серьезе обсуждают, не закрепить ли это значение как вариант литературной нормы. Такая же ровно история с нашим «дискурсом»: какой-то любитель цветистых перлов, не знающий настоящего значения этого слова, просто по звукоподражанию рассудил, что это ж, наверное, спор так красиво называется — и понеслось…
С развитием Интернета эта проблема обострилась чрезвычайно: теперь, считай, каждый сам себе газета, все влияют друг на друга незаметно, но постоянно. Язык — не мертвая структура, а живая система, пребывающая в непрерывном развитии. Он вбирает в себя и перерабатывает огромное количество новых элементов — от иностранных заимствований до языка падонкаф, меняется стиль (часто — снижается). Это не всегда приятно, но это нормально. Только одно дело — возникновение новых смыслов и совершенно другое — искажение старых. Лишение слов исходного смысла нарушает преемственность языка: по мере накопления подобных изменений мы просто потеряем способность понимать старые тексты, лишимся истории. Я против такого развития. Я считаю его деградацией и по мере сил противостою ему.
самый простой вариант
Лично мне такой вариант не подходит. Я езжу на KTM690 c зубастыми подножками, на которых часто катаюсь стоя: в обычных ботинках, не предназначенные для строителей и не имеющих усиления в подошве, я очень быстро намну себе ступни, а ботинки для строителей мне вообще не нравятся. Кроме того, у РедВинга и Вольверлайна усиленный носок довольно короткий, он не будет прикрывать место, которым ботинок попадает на лапку КПП КТМ-а (у меня лапка упирается не в пальцы, а в подъем), так что переключать передачи будет попросту больно. О том, что левый ботинок всегда до безобразия ободран, я уже и не забочусь: просто затираю все это жирным слоем крема и заношу в категорию благородных признаков старения. Надо однако понимать, что без дополнительного слоя кожи это место за несколько сезонов протрется насквозь. Хуже то, что у обычных берцев не будет защитных накладок на щиколотках и литого задника, а для меня это важно, потому что при заездах по лесенкам и всяким буеракам мне временами надо плотно прихватывать раму голенями, и без защиты я быстро отдавлю себе щиколотки. Что же до, собственно, предохранения ступней от переломов при падениях, то я совершенно не верю в способность этих накладочек и вставочек предохранить мои ноги при мало-мальски серьезном падении. По-моему, все высокие ботинки, в которых ты не похож на Робокопа, защищают примерно одинаково — то есть слабо. Впрочем, степень необходимой защиты — это всегда вопрос личных предпочтений и хитрых компромиссов: кто-то хочет ощущения большей безопасности, кто-то предпочитает комфорт и повседневный внешний вид. В Европах народ по городу сплошь и рядом ездит в обычных ботинках — просто не гоняют так, словно штурмуют ПайксПик, а спокойненько катаются, памятуя о своем велосипедном наряде; с другой стороны, в той же Германии навалом байкеров, которые на адовой жаре стоят вместе с машинами в пробках, завернутые в кожу или толстенный оффроудный текстиль — в общем, повторюсь, это вопрос личных предпочтений, и ломать тут копья, настаивая на своем праве решать за посторонних взрослых людей, как им жить — занятие пренелепое.
Я пока определился с выбором следующей пары мотообувки так: мне жалко портить об мот свои хорошие ботинки, так что я, пожалуй, попробую закупить для этого специально обученные TCX — безгортексный вариант TCX Metropolitan. 200 баксов, конечно, все равно не кажутся справедливым ценником за клееные ботинки из не самой бесподобной кожи снаружи и неизвестно какой кожей на стельке/подкладке, но они по крайней мере они не пытаются казаться тем, чем не являются (никаких фейковых рантов с цветными ниточками и других нелепых понтов) и имеют предельно консервативный вид, что меня более чем устраивает. Я не готов купить их за фуллпрайс, но по распродажным ценам они меня вполне устроят.
Еще два слова о сабжевых Aether: в описании на сайте я наткнулся на пункт «Blake-stitch detail with blue wax-nylon thread». Выходит, на деле это даже не гудьеровские ботинки — это blake с не совсем понятной технологией крепления подошвы: то ли это blake-rapid (где наружная подошва крепится к внутренней отдельным швом — этой самой контрастрой прострочкой), то ли, что вероятнее, это обычный blake, притворяющийся гудьером с помощью имитации ранта и ложной прошивки (довольно унизительно, нет?) В таком случае 600 гринов кажется мне избыточной ценой, даже невзирая на приставку «мото».
Мне наоборот всегда хочется спросить, с каких дел Х-Бленды стоят таких же бабок, что и превосходные испанские, очень хорошие португальские или вполне приличные английские ботинки на гудиеровском ходу из чудесной французской кожи — но это, по-видимому, неизбежные издержки любого предмета одежды с приставкой «мото».
А что такое «мотообувь»?
Большинство претензий к его текстам связаны с тем, что люди не разделяют этико-философскую позицию Николая — а такие вещи всегда вызывают у стаи агрессию. Вот живет себе такой расслабленный чувак, никому ровным счетом ничего худого не делает (по крайней мере, из его записок совершенно невозможно сделать вывод о том, что он кому-то осознанно вредит), но в том, что не касается прямого ущерба окружающим, представления о морали, которые этот чувак для себя придумал (или усвоил от кого-то) и без особых колебаний озвучивает, не соответствуют представлениям о морали, которые придумали для себя (или усвоили от кого-то) посторонние средне-арифметические граждане. Людям — даром что сами они практически никогда не соответствуют собственным нормам морали — от этого некомфортно: им желательно такого отщепенца либо переделать, либо отметелить, либо изгнать — совершенно типичная реакция социальной обезьяны. Отсюда эти периодические уничижительные выкрики с мест о пожилом папике, якобы самоутверждающемся за счет малоумных тайских дурочек, иногда переходящие в призывы вытурить НиколЯ из этого уютного сообщества. Интересная, кстати, подмена понятий: его обвиняют в том, что он самоутверждается, хотя на самом деле именно назойливое морализаторство и постоянное отслеживаение того, кто и как соблюдает социальные установления — один из древнейших и примитивнейших механизмов социального самоутверждения, то есть получения или подкрепления своего места в стае. Первобытный рефлекс: обезьянка показывает, что она знает правила.
Я не очень хочу обсуждать всю эту пещерную дребедень, я хочу замолвить словечко за литературу. Так вот, литература — это не то, что не надо печатать, если это кому-то не нравится. Литература — это то, что можно не читать, когда это кому-то не нравится. По-моему, так.
А то кто-нибудь вспомнит хохму про колкольцы не на том месте :)
Ну, могу с редактурой помочь, если дойдет до дела.
Но водилу, который об этого клоуна споткнулся, действительно очень жаль.
А что это у твоей барышни на голове — каска для скачек?
Но есть категория людей, которые стараются не делать выводы на основании одного единственного материала, а предпочитают опираться в умозаключениях если не на первоисточники, то хотя бы на несколько компиляций, по возможности со ссылками на толковые исследования. Это, вообще, полезное в жизни свойство: оно позволяет не сесть в калошу и в ситуациях поважнее Интернет-баталий. Вот для этих отщепенцев я и топтал клавиатуру.
Тем более, что некоторые из них даже могут оказаться мотоциклистами :)
Из ваших слов нельзя сделать однозначный вывод о том, как именно вы понимаете значение слова «дискурс» теперь, когда вы ознакомиись с его трактовкой профессором Кибриком: то ли вы считаете, что дискурс — это такой наукообразный синоним слова «дискуссия», то ли полагаете, что «дискурс» — это какая-то общность диалогов, объединенных единой тематикой (как еще прикажете воспринимать фразу: «90% дискурса на эти темы»?) В любом случае, вы считаете «дискурс» родственным таким понятиям, как «обсуждение», «диалог» и т.п.
Начнем с того, что слово «дискурс» пришло в русский язык вовсе не прямиком из Древнего Рима и даже не из Византии, а из Франции, причем относительно недавно — примерно в конце 18 века. И если вы дадите себе труд посмотреть, что означает (или означало в 18-м веке) французское слово «discours», вы обнаружите, что в первую очередь это — речь перед собранием людей, устное публичное выступление. Соответственно, и в русский язык оно вошло в значении «устный монолог». Если оставаться вне категорий лингвистики или философии, в которых слово «дискурс» приобрело смыслы, весьма далекие от его значения в повседневной речи, то «дискурс» в общеупотребительном ключе можно считать родственным слову «речь», «спич», причем важной характеристикой дискурса является как текст выступления, так и манера: интонация, поза, жесты и т.п.
Что же до русской лингвистики и философии, то там понятие дискурса заимствовалось не из повседневной речи, а из научной терминологии западных стран, научная школа которых влияла в тот период на русскую академическую среду. При этом надо понимать, что в каждой стране термин «дискурс» восходил к латинскому первоисточнику по собственной траектории, и в истоге значение его в разных странах было различно. В итоге, например, позаимствованное русской философией кантовское понятие «дискурса» как «рассуждения» (или «дискурсивный» как «рассудочный» в противовес «импульсивному») — это, можно сказать, другое слово, имеющее совершенно новый смысл. Аналогично с лингвистикой, социологией, политологией и т.п. Впрочем, ни в одной из дисциплин, о которых мне доводилось слышать, понятие «дискурс» не означает «диалог, дискуссия».
Вопрос о значении слова «дискурс» в повседневной речи превосходно освещается в статье В.З.Демьянкова «Текст и дискурс как термины и как слова обыденного языка».
В заключение хочу сказать пару слов о том, почему меня эта тема так воспламенила. Советская журналистика часто и подолгу испытывала дефицит кадров, обладающих профильным образованием по специальности «издательское дело и реактирование». Результатом этого явления стали не только потешные заголовки типа: «В Архангельске приземлился первый самолет с яйцами». Увы, печатное слово обладает большой силой, и многие оплошности неграмотных журналистов представлялись обывателям литературной нормой. Какой-то рабкор услышал незнакомое, но красивое слово «довлеет» и рассудил, что раз оно похоже на «давление», «давить», то и значение у него схожее. И вот уже ушло в народ: «Надо мной довлеют обстоятельства,» «Над ним довлеет воля начальства,» — и прочее подобное. Ушло в народ, переварилось и несколькими волнами накатило обратно в печать. А теперь академики на полном серьезе обсуждают, не закрепить ли это значение как вариант литературной нормы. Такая же ровно история с нашим «дискурсом»: какой-то любитель цветистых перлов, не знающий настоящего значения этого слова, просто по звукоподражанию рассудил, что это ж, наверное, спор так красиво называется — и понеслось…
С развитием Интернета эта проблема обострилась чрезвычайно: теперь, считай, каждый сам себе газета, все влияют друг на друга незаметно, но постоянно. Язык — не мертвая структура, а живая система, пребывающая в непрерывном развитии. Он вбирает в себя и перерабатывает огромное количество новых элементов — от иностранных заимствований до языка падонкаф, меняется стиль (часто — снижается). Это не всегда приятно, но это нормально. Только одно дело — возникновение новых смыслов и совершенно другое — искажение старых. Лишение слов исходного смысла нарушает преемственность языка: по мере накопления подобных изменений мы просто потеряем способность понимать старые тексты, лишимся истории. Я против такого развития. Я считаю его деградацией и по мере сил противостою ему.