Путешествия

<<<НАЧАЛО ЗДЕСЬ<<<

С утра я выехал из города и, приготовившись к немедленным испытаниям, поехал по дороге, идущей на запад. Но испытания всё не начинались, я не спеша катился по приличной асфальтированной дороге и обозревал экзотические для балахнинского глаза окрестности с грязно-желтыми холмами, стадами и пастухами, гоняющими их — то на лошадях, а то на китайских малокубатурных мотоциклах. Так продолжалось километров триста. Потом всё чаще дорога стала шутливо, ни с того ни с сего, вдруг изгибаться углублениями сантиметров по тридцать, и на скорости сто километров в час мой Трансальп смачно бился центральной подножкой об асфальт, окончательно выгнув её в обратную сторону. И вот, асфальт закончился и пошло-поехало…
Дорога расходится веером — раздваивается, разделяется на три, пять, десять направлений, каждый путник выбирает своё. Они расходятся на несколько сот метров, а может и на километр. Потом сходятся, а может и нет. Крайне выручало знание сторон света моим навигатором, но в один прекрасный момент «моя» дорога вдруг вывела меня к реке метров тридцать шириной, моста не было. Речку бодро переезжали грузовики и джипы по одному им известному фарватеру, течение захлёстывало их бамперы. На мелководье купались дети, на берегу толкались несколько монгольских мужчин. На мой взволнованный вопрос, – «А где же мост? Это же федеральная дорога!», — они пояснили мне, что «федеральная дорога» осталась на шестьдесят километров севернее, и я могу, в принципе, доехать до неё по тропинке вдоль реки, но тропинка «не очень хорошая» и, опять же, неизвестно, сколько ручьёв, впадающих в эту реку, мне нужно будет переехать. Мужчины настоятельно рекомендовали мне перебраться на другой берег именно здесь. Ну, понятно, подумал я, футбола у них нет, выборы прошли, какие ещё тут развлечения кроме как посмотреть на русского туриста, завалившегося на мотоцикле в воду вместе со всем своим барахлом. В этот момент я с грустью подумал о своём любимом, но отнюдь не водонепроницаемом фотоаппарате, который вместе с объективом тянет на половину стоимости мотоцикла. Никакие броды я никогда не брал, но перед местными было неудобно – оставлять их без зрелища. Да и перед собой тоже было неудобно и, недолго думая, я перемахнул на другой берег, это оказалось не так уж и трудно. Потом мне ещё несколько раз пришлось переезжать ручьи и речки поменьше и это стало мне даже нравиться.








Ближе к вечеру, я начал выбирать место для ночевки. Не хотелось ставить палатку совсем на виду. Монголы вполне дружелюбны, но очень любопытны. К тому же мотоциклы они любят не меньше лошадей. Почти каждая остановка на заправке или у магазина сопровождается скоплением вокруг мотоциклиста заинтересованных лиц. Известные вопросы про «кубики», «жрёт» и «прёт». Полные печали взгляды, о том, как хорошо было бы им на таком гонять по пастбищам за овцами и тёлками. Особенно любят они рассматривать карту, водя по ней пальцем, а найдя на ней своё поселение, восторженно улыбаются и обмениваются радостными восклицаниями. Подходящего места всё не находилось, вокруг только хорошо просматриваемые с дороги холмы, сплошь густо удобренные перемещавшимся здесь скотом. Наконец, я свернул с большой дороги на дорогу поменьше, потом ещё раз свернул и ещё. Поставил палатку с другой от большой дороги стороны холма. Километра за три, на соседнем холме виднелась пара юрт и пасущееся стадо овец. Вокруг палатки — дырки сусликовых нор. Через некоторое время суслики осмелели и всю ночь шуршали в полуметре от моих ушей. В спальник я забрался в полной мотоэкипировке, но из палатки с утра выполз скукоженный, дрожащий, и окоченевший. На черном сиденье мотоцикла в лучах восходящего солнца красиво серебрился иней. Это резко-континентальный климат, детка, сказал я охрипшим голосом неизвестно кому. Как только рассвело, с соседнего холма немедленно приехали два монгола на гремящем грузовичке и стали рассматривать мотоцикл. Особо содержательного разговора ввиду крайне раннего часа не получилось и, многозначительно покивав головами, они уехали, а я, стуча зубами, быстро принялся варить кипяток для чая.





Второй день дорога, поименованная мною как «эта грёбаная гребёнка», вытрясала мою душу. Три раза в день я дико орал в степь, выплёскивая накопившееся. Местами, можно было разогнаться до семидесяти – восьмидесяти километров в час и тогда гребёнка «пропадала», но это редко. Чаще дорога имела большое количество резких поворотов и ям, поэтому средняя скорость составляла не больше тридцати — сорока километров в час. К вечеру моя спина ныла и стонала. Но монголов можно понять. Они стараются как могут – от некоторых городков покрупнее бывает несколько десятков километров неплохого асфальта, а от столицы – даже сотен. Но где же взять столько денег на строительство дорог, когда в такой обширной стране проживает всего три миллиона налогоплательщиков, половина из которых заняты в сельском хозяйстве?



Я ориентировался по карте, по сторонам света и по горам, которые должны были быть то ближе, то дальше от меня – вершины более трёх тысяч метров высотой. Но торчащие макушки по бокам дороги никак не могли возвышаться надо мной на такую приличную высоту. И вот, включив в навигаторе высотомер, я обнаружил, что сам нахожусь уже более чем на двухкилометровой высоте. Я вдруг сразу устал и тяжелее задышал – условный рефлекс горнолыжника. Но близким моим помощником по-прежнему был компас. Главное направление – на запад, но рукава дороги извиваются поворотами – запад, юго-запад, северо-запад, опять юго-запад. В какой-то момент, мне показалось, что уже слишком много сегодня юго-запада. Сверяюсь с попавшимся навстречу местным водителем — так и есть – опять уехал не туда. «Моя» дорога ушла на несколько десятков километров южнее. Она, миновав пару деревень, снова выйдет на большак, но произойдет это только через пару сотен километров. Здесь мне пригодилась запасная пятилитровая канистра с бензином. А пока мой не самый лёгкий мотоцикл на почти дорожной резине всё чаще заезжает в участки так нелюбимого им песка и, размахивая то передом то задом, просится лечь. Начала встречаться глина. А тут и дождь зарядил. К вечеру, когда впереди замаячила полоска большой дороги, я уже по пояс в грязи, со скоростью пять километров в час, передвигался в позе снегохода, где роль лыж по бокам выполняли мои сапоги. Но, не доезжая до неё пару сотен метров, от нетерпения завалил-таки мотоцикл в грязь.





Проехав по основной трассе несколько километров, увидел юрту с надписью «гуанз». Добродушная монгольская тётушка развела печь, стоящую посреди юрты, бросила на дно большого казана лапши, нарезанного тонкими полосками мяса, и через пятнадцать минут ужин был готов. Пришли три монгола, родственники хозяйки, тоже сели за стол, стали пить чай, а потом открыли бутылку водки. Я оказался в числе приглашённых. Моя мокрая одежда висела вокруг печки, по крыше юрты глухо шлёпал дождь, а мы с монголами громко ржали над моими и их шутками, причем шутили в основном жестами, но прекрасно при этом понимали друг друга после нескольких кругов единственной рюмки вокруг стола. Я попросился переночевать, и моя просьба была удовлетворена. Настоящая монгольская юрта, жёсткий топчан, горячая печка рядом с ним, — я засыпал сном праведника. А снаружи – холодная степь и дождь.




Позавтракав настоящим монгольским «цаем» — с молоком, жиром и солью, запивая им свежайшие ароматные лепёшки, я снова в пути. Погода каждый день примерно одинакова – с утра холод, ветер и тучи, к середине дня – солнце и жарко, к вечеру – тучи и дождь. Встретил парня на Урале с коляской — из Германии, лежит под коляской что-то чинит. Предложил помощь, нет, говорит — мелочь. Спрашиваю маршрут. Маршрут не хитрый, не больше — не меньше чем через Берингов пролив на Аляску и дальше в Нью-Йорк. Спрашиваю, как ты пролив собираешься пересекать. Говорит спонсоры (производят какие-то аксессуары мотоциклетные) перевезут на боте. От неожиданности, спросить, как он собирается ехать до Берингова пролива я не догадался. Как известно, до Якутска есть дорога. От Якутска до Магадана тоже есть дорога, но такая, что небо с овчинку покажется. А вот про дорогу от Магадана до Берингова пролива (между которыми больше двух тысяч километров по прямой) я никогда не слышал. Основной вид транспорта там, насколько мне известно — это вертолёты. Может они со спонсорами думают, что бездорожье на Чукотке такое же как в Монголии? То есть, какая-нибудь дорога да всё же найдется. Дал мне визитку, где маршрут нарисован. Безумству храбрых поём мы песню!

Слева давно уже маячили вершины монгольского Алтая. И от Ховда дорога вклинилась в горы. Я пробирался перевалами и долинами, каменистыми грунтовками, переезжал ручьи и речушки, останавливался снимать пастухов и чумазых детей, пришедших за водой к ручью от стоящих невдалеке юрт. Здесь уже гораздо больше туристов, заезжающих со стороны нашего Алтая и монгольские дети здороваются с ними «Хай!».




























Монголия заканчивалась. Надо сказать, что за всё время этих жёстких «покатушек» у меня не произошло ни одной поломки. Но на одной из заправок произошёл такой эпизод. От связки ключей отвалился бронзовый брелок в виде головы лошади, купленный в аргентинской Патагонии и исчез в недрах передней вилки. Как только я завёл двигатель, в первый раз за всю историю мотоцикла загорелась сигнальная лампочка «проверь двигатель». Я пробовал глушить двигатель, снова заводить – горит. Аккуратно доехал до мотеля, и, о чудо, рассмотрел таки брелок в гуще металла, тросов и проводов (до двигателя, который «нужно проверить», ему, впрочем, было далековато). Вытащил его на свет с помощью пинцета. Прицепил к связке ключей. Когда я завёл двигатель, лампочка не горела. Мотоцикл не хотел расставаться со своим талисманом! Позднее эта история имела своё продолжение.

На границе в Ташанте полно мотоциклистов – немецкая группа, французская и даже троица австралийцев, прибывших на корабле через Владивосток. Помогаю заполнить анкету немцу. Его группа озабоченно интересуется у меня – по каким дорогам я ехал – мэйн или не мэйн? Были ли водные преграды? По всяким ехал – и мэйн и не мэйн. Да там такие мэйн, что вам мало не покажется после ваших автобанов. Австралийцы, прущие уже со стороны Монголии на лёгких подготовленных Кавасаки неузнаваемой модели, с недоверием рассматривают мой покрытый грязью почти городской мотоцикл и укоризненно тычут пальцами в почти шоссейную резину. А я гордо отвечаю им «но проблем!».

Монголия закончилась! Но впереди меня ждала одна из самых живописных дорог в мире — Чуйский тракт!
Швейцарские Альпы, ау, где вы? Вы в тени Чуйского тракта. Вот где по-настоящему красиво! Алтай встретил меня ясной тёплой погодой. Я не спеша катился по отличной дороге вдоль красавицы – Чуи, задрав ноги на передние подножки, любовался горными красотами, подставлял лицо солнцу и радовался, что снова дома, что снова асфальт, что вокруг все наши и можно говорить по-русски, а не размахивать руками.






Первые четыре сотни километров от Ташанты в сторону Бийска свободны от засилья туристической инфраструктуры и прекрасны первозданной природой и спокойствием. Ночую в посёлке Онгудай на реке Урсул на кордоне у молодых супругов Ирины и Алексея. Выпариваю монгольскую пыль в бане на горе и смываю её в ледяной воде Урсула под горой.

Ближе к Горно-Алтайску — уже череда турбаз и гостиниц, расположенных по берегу Катуни. Только тут я начал понимать, что сегодня пятница – первый день длинных выходных по случаю Дня независимости. Дорога забита трудящимися. Проезжаю посёлок со знакомым с детства названием Манжерок и сворачиваю в сторону Телецкого озера. В посёлок Артыбаш на озеро приезжаю только во второй половине дня, всё жильё, конечно, уже занято, с трудом нахожу комнату в неказистой турбазе на вытекающей из озера Бие.











У озера общаюсь с группой местных байкеров. Здесь случилось две вещи. Во-первых, снова отвалился брелок, и я его больше не нашёл. Во-вторых, прямо при моём «Трансальпе», не подумавши, я предлагаю ребятам из Барнаула его купить. Что тут началось! Для начала, у меня на две половины переломился ключ от заднего кофра. Теперь, каждый раз чтобы его закрыть, открыть или пристегнуть к багажнику, мне приходилось проделывать сложные манипуляции с веревкой и скотчем. Перестали гореть противотуманки. Захрипел сигнал. Перестал нормально работать датчик указателя топлива. Вдруг, я заметил, что у меня криво смотрит руль, а мотоцикл рулится плохо. Я успокаивал Трансальп как мог – похлопывал его по баку, обещал новый брелок лучше прежнего, говорил, что никогда ни на кого его не променяю – ни на какие Ямахи, БМВ и прочие Кэтээмы. Но под Омском я пробил заднее колесо и едва удержал мотоцикл на срезанном, да ещё и мокром асфальте. Поменял камеру, но в новой сделал монтировкой три дырки. Проезжавший Паша-«Немец» из Омского клуба «Сибирские Волки» отвёз колесо в шиномонтаж (ещё раз спасибо, Паша!). Там всё заклеили, но гвоздь из покрышки вытащить забыли, на следующий день он проковырял новую дырку ровно посередине заплаты и всё повторилось.

Опять бесконечная гонка с фурами. В Челябинске плюс тридцать восемь в тени. Народ на дороге одуревший. На уральских затяжных подъёмах и спусках сплошные ремонты и срезанный асфальт, густо политый расплавленным битумом. На очередном длинномерном МАЗе вижу прикрепленную сзади табличку: «Ненавижу дачников». «А тебя-то как все любят!», — недобро мелькает в моих расплавленных мозгах. Но через несколько километров сам чуть не пострадал от этих кудесников лопат и грабель. Одному из них на встречной полосе, внезапно надоело стоять в пробке с фурами и его Ока, сначала вроде бы аккуратно, высунула нос мне навстречу. Моё направление только-что начали пускать, и я ехал один, все грузовики, естественно, отстали. На моей куртке – лимонные вставки, в моей фаре – дальний свет, скорость – около ста. Человека это не останавливает и он разворачивается перед моим носом. Очень приятное занятие — тормозить на мотоцикле «в пол» на политой битумом дороге и я останавливаюсь с заглохшим двигателем в нескольких сантиметрах от его задней двери с помидорной рассадой. Не удивлюсь, если найду в Ютюбе запись нашего милого с садоводом разговора, сделанную из какой-нибудь соседней Скании.

Затем был образцово-хозяйствующий Татарстан с заботливо засеянными полями… Впрочем, об этом я уже писал в начале рассказа.

А дома я смотрел на большую двухсотлитровую бочку, в которую собирается дождевая вода с крыши и удивлялся, что мой мотоцикл за три недели выпил три таких – в неделю по бочке! А ещё через неделю по почте пришла открытка с квадратным штемпелем «Монгол Шуудан», проставленным в деревне с красивым названием Арвайхээр. Монгольская почта неспешна. Как неспешны теперь и люди, живущие в этой, когда-то великой стране путешественников и завоевателей. Но, на стене моей комнаты отныне, как предостережение, висит деревянное изображение человека с узкими степными глазами и жидкими отвислыми усами, сделанными из конского волоса, прищурившегося лукавым взглядом майора из сибирского городка Ишим, – «Не расслабляйтесь!».

Схема маршрута: