Я снова приникла носом к термометру за окном. Однообразная погода замерла в пределах -5+5 градусов, и даже внезапно проклюнувшаяся нежная зелень не могла обрадовать меня так, как горсть снежинок, сброшенная с неба. Прохожие на разный лад восклицали: «Весна!». А на меня бесснежный декабрь навевал тоску. Я в бессилии стукнула по толстому стеклу кулаком и зарылась в хвою, новогоднюю мишуру, домашний шоколад и неизбежное мысленное подытоживание уходящего года. Впрочем, не без удовольствия.



Сегодня, сбежав с настоящего бала на воображаемый корабль, я швырнула в угол изящные, но малоудобные туфли и с блаженной улыбкой натянула на ноги мотоботы. Моя возможность покататься настолько случайна и неуловима, и оттого – желанна и остра, что я совсем не обратила внимания на часы. До окончания светового дня оставалось два часа; уже едучи, я надеялась, что едва пробивающееся мерцание моего фонарика хоть немного заметно Клаусу.

«Как хорошо, что пять лет назад Саня махнул не глядя синенький Рено на Каву. Если бы не это, судьба и характер одного человека могли бы сложиться совершенно иначе», — подумала я, похлопав мотик по седлу. Оказалось, вслух.

Мысли обо мне, ведомой, настолько спутали Клаусу карточную колоду, что он пропустил точку невозврата – последний чистый проходимый поворот. Мы, что называется, влипли в конкретный грязелин. Чтобы донести это до меня, Сане пришлось слегка притушить мотик — и внезапно он совсем заглох. А заводится он с разряженным аккумулятором только принудительно. Но до этого нужно вытянуть мот из жижи, развернуть, протолкать метров 150 до ближайшей суши и исполнить древний ритуальный танец «толкач». Вперившись в драконий хвост, я отрывисто дышала и толкала его что есть мочи сквозь неумытые рытвины и сухие заросли. Впервые на покатушке я протянула руку помощи Клаусу, а не наоборот. В который раз благодарю создателей КМХ-а за безальтернативный кик…









Вечерний холод почёсывал спину, руки в лыжных перчатках мокли то от тепла, то от холода. Мнительный инстинкт самосохранения кольнул, и я не заметила, как выставила ногу на скользкой грязи. Упала – отжалась. То есть, уронила – подняла (после экзекуции с драконом – без особого труда).

<br /







Очутившись на менее грязных тропках, я резко пришпорила коня, опередила Саньку и помчалась насколько можно быстро. В голову хлынули жесткие аккорды Рахманинова. Я убегала от темноты, накрывающей небосвод, от остатков осенней апатии, от вопросов, на которые нужно найти ответы…

Суровый Волшебный Рахманинов
В аккурат к сумеркам коней таки загнали в стойло. Клаус ворчал, что я слишком чистая.
Короткий сбитый прохват быстро растворил мутные мысли, и я чётко осознала жгучую необходимость свиданий с Кавой. Потому как, несмотря на активную жизнедеятельность, часть меня засыпает к декабрю и пробуждается ближе к апрелю. Да, я сполна наслаждаюсь утренними пробежками, но они являют собой встряску сонного тела, иногда – через призму «надо» и режим. Мотоцикл же даёт возможность расконсервироваться в полную силу. Я чувствую, как в теплую кровь подмешивается вдохновение, желание совершенствоваться и сворачивать горы…
За сим кланяюсь.

добавила фото


но колёса всё равно чистые