Эх, Надя, Надя, не то я хотела тебе показать, не сено-солому, не рыжеющую оскуделую степь…

А осень блефовала, тасуя зной и полумёртвую растительность, обезвоженную, обескровленную, желтую. За две недели природа успела кардинально изменить декорации, и стада коров неспешно истаптывали осколки лета.

Глаза рассеянно блуждали в попытках зацепиться за что-то приятное, налитое хлорофиллом. Нет же, деградация и старость вокруг — как угрюмо осознанный мной факт очистки природы перед зимой.

Калейдоскоп ландшафтов пересыпался горстями песка, шумел щебнем, переваливался через холмы, пытался стряхнуть пыль, укатывал грунт. В погоне за видами я опасалась ушатать Надю, неискушенную двухколесными, по совместительству друга и фотолюбителя. Разболтанная утренней электричкой, она спешила к нам для порции снимков на хвалёной мною природе.



















Обычно физиономии людей, впервые вкусивших понятие «мотоцикл» не понаслышке, более однозначны. Это или «да», или «нет». Я пыталась разгадать Надю, всматриваясь в глаза, наблюдая за выражением лица во время покатушки. Но она ничем не выдавала себя, посему я трактовала это как замешательство. А на самом деле Надя тихонько сидела сзади и тряслась за свою жизнь. Или не тряслась. Хорошо, что она не знала, что бывает за подобные легкомысленные фокусы на бездорожье. И каким-то чудным образом, к концу покатушки, получилось вселить в неё уверенность в своей безопасности настолько, чтобы снимать на ходу и не опасаться за жизнь фотоаппарата, не пряча его в футлярчик, футлярчик в сумочку, сумочку в рюкзачок, рюкзачок на плечико…































В эндуро дважды в одну реку не входят. Насыпь из поваленных деревьев, которую доводилось объезжать, исчезла, но, спустя год, на её месте вырос сухой непроходимый частокол бурьяна, через который нужно было внаглую ломиться. Мы проутюжили его, как похмельное стадо бизонов, продирающееся на водопой, но на выходе моты были закамуфлированы икебаной — везде, где только можно.

На коду у Клауса неожиданно быстро закончился бензин, и худшие опасения подтвердились – таки течёт бак. Пришлось делиться овсом и быстро гнать коней назад в стойло.

Сейчас Надя, где-то в Запорожье, ест мёд и пьёт аспирин (зачеркнуть), зализывает синяки и ломоту в спине, отходит от эйфории и фотошопит карточки. Она уже стала немножко другим человеком, и, может, всё-таки дособерёт свой велосипед для подобных самоэкзекуций.

За сим откланиваюсь, ваша Юльча.