Небольшой абстрактный слепок моей мотожизни в форме рассказа. откопан моей девушкой по старым записям с разных носителей и собран сентиментальным мной. Нет фото, много букв. если интересно, кат вам всё покажет)



Давным-давно, когда я был ещё совсем маленьким (лет восемь, наверное), у нас с мамой была такая игра. Летом, когда сгущались сумерки, мама зажигала над входом в дом, на крыльце, маленький фонарик. И каждый раз мне говорила: «Пока он горит, ты всегда найдешь дорогу домой! Когда он загорается, тебя ждут дома». И я, завидев огонёк, сразу нёсся домой. Ужинать…

Странно это всё… Говоришь-говоришь-говоришь, что-то там объясняешь и чувствуешь, что человек рядом с тобой всё понимает. И ты ему всё-всё на свете можешь рассказать. И он тебя поймёт, посмеётся, может, даст дельный совет… И сразу так всё просто становится, как в детстве. Когда всей семьёй собираешься вечером, и всем хорошо… и тепло. И никуда не нужно спешить…

Прошло десять лет. Появился этакий рыцарь «со звездой во лбу». «Я всё могу и всё умею». Домой ночевать, конечно, не приходил. Что ты, какой там дом. Ночь. Игра. Время…
Никогда не думал, что в какой-то момент важным станет другое. Первый мотоцикл, первые гонки, первый раз не дома. Свобода, казалось бы. А там далеко, в тьмутаракани, над крыльцом горел маленький огонёк. Освещал путь домой. Не позволял опустить руки. Давал веру. Светил.

Он пахнет корицей и адреналином. Нет, это правда! Металлический такой привкус остаётся где-то за гранью сознания, но прия-я-ятны-ы-ы-ый… Кто послушает, скажет: «Токсикоманка ненормальная!» Не все поймут, не всем дано.
Он умеет быть хорошим. Удобным. Рядом с ним уютно, и хочется просто свернуться у него на руках, уложить голову на плечо и спать. Как-то всё просто у него получается, спокойно… И весь остальной мир не нужен… Так тепло… Как в детстве…

Как бы не так. Вот сколько бы ты не говорил про человека, а есть близкие и далёкие. Есть тёплые и холодные. Есть те, что горят ярко, есть другие, что только тлеют. А есть люди-взрыв.
Вот я — взрыв. Сидеть на месте преступно. Ничего, кроме двух колёс. Только дорога. Только свобода. Она лежит на твоём плече. Ты гладишь ее по волосам, мурлычешь что-то себе под нос. И понимаешь, что завтра тебя в живых-то может и не быть, а всё равно надежду не теряешь. Возвращаешься.
Всё равно горит огонёк над крыльцом. Дома ждут. Ну, хотя бы она и кот…

Всегда передёргивало, когда он так уезжал. Ну, как будто навсегда. Как последний раз. Не говори ему «спасибо», не прощайся навсегда, да по следам не ходи… Мол, проклянешь. Тоже мне. И ведь слушаюсь… Когда телефон зазвонил в первый раз пол-десятого вечера, я ждала его весёлого голоса и чего-то вроде «Привет тебе из под Мухосранска… Сижу вот, отдыхаю, скоро доеду». Таким наглым, просто невыносимо вредным любящим голосом. Уже и шутку дежурную приготовила. А тут — бледный голос сказал, что он разбился…Я даже не поверила сначала, переспросила…

Сознание скомкано, весь как мятая бумага, хоть бы не видел ни кто. Человек не человеку ценный экземпляр. что там произошло то?.. что-ж видимо я удачно перелетел через ограду и ни кто из встречных меня не переехал… ничего не помню… Бедная моя ласточка, мотоцикл теперь в металлолом сдавать… Да и меня… тоже. Влетает Она вся заплаканная верещит что то. То она ругается, то прощения просит, то смеётся то плачет, чего спрашивается? живой… Лишь бы огонёк светил.

Слёзы. Градинами. Ругаю его, непутёвого, потом стыжусь, да прощения прошу. Ну, неужели он такой весь хороший и спокойный не понимает, что дорог мне? Как так можно, идиота ты любимый кусок, чтоб тебя подняло и расцеловало! И куда себя девать, не знаю, страшно. Это как же теперь?
Он это бросил. Редко видимся, пять лет прошло, как он там? Заходит иногда в гости, смеётся. Редко. Очень редко. Слухи доносят разное. Говорят, уже не ездит. Не пьёт, не курит. Только все мы знаем, что такое Мототоксикоз. Он теперь — птица без крыльев. Смеётся. «Да, — говорит. — Птица. Петух пензенский…» Варит очередной «свой» кофе, я ему — про своих мальчиков, он — где спал последнее время… Так и до утра сидеть можно…

Домой. Поздно. Как же хорошо, когда есть кто-то тёплый. Эмоционально. Я уже смирился с тем, что всё осталось только в памяти. Некому теперь зажигать огонёк над дверью… Родной сердцу звук слышу. Потёртый соседский джиксер блестит фарами. Пойду хоть поговорю, новости узнаю… Минут через пятнадцать я уже объезжал вокруг дома, выписывая лихие кривые…
Через неделю купил себе коня. Шесть сотен кубов счастья…

Он как ребёнок. Парню скоро много лет, а он летает вокруг дома на ворчащей железяке. И такой счастливый. Такой довольный. Мы же оба знаем, что для него это свобода…
Когда он пришёл и счастливый сказал: «Выходи, похвастаюсь!», я уже не удивилась, увидев мотоцикл. Красив, сукин сын. Это я не про него, про мотоцикл.

А мне некуда возвращаться. Некому сказать, что любим. Только я знаю, что когда заглохнет моё настроение, мне откроют дверь, дадут в руки турку и заявят: «Ты, родной, совсем охренел, да от рук отбился! Где твой хвалёный кофе?!» У меня, кроме СиБихи, своей за душой маленькая квартирка, да большой жизненный опыт. Но Мой фонарик над входом каждый вечер зажигается, когда сгущаются сумерки. И каждый, кто знает, может прийти и остаться. Он мне дорог. И я гадом буду, если не скажу, что пока я жив, мой огонёк горит… Я его всё равно зажгу. Костлявой на зло.

Да, мало нас осталось. Но я чему-то научилась… И он. И кофе я варю теперь не так паршиво. А ещё я знаю, что когда мне станет плохо, есть дом, где меня ждут. Есть ориентир. Тогда не страшно куда-то идти. Честно. И пока я — это я, я зажигаю свои свечи, прихожу на кухню. И мой огонёк горит. Для друзей… всегда.

Посвящается нашим друзьям.

совместно с Лиса-Алиса.

Спасибо за редакцию Tarhun